Адвокат Владимир Бурдонов: «Я не призываю брать вилы в руки, но...»
В последнее время старинная поговорка «от тюрьмы да от сумы не зарекайся» становится как никогда актуальной, особенно первая ее часть. Только в Саратове ежегодно возбуждаются тысячи уголовных дел, причем правоохранители дружно рапортуют о задержании злодеев и наказании виновных. Об отношении к гражданам власти в целом и судебных органов в частности, об актуальных судебных процессах в регионе, а также о том, что делать человеку, если его обвиняют в преступлении, мы побеседовали с юристом с 30-летним стажем, председателем коллегии адвокатов «Фемида-С» Владимиром Бурдоновым.
– Владимир Сергеевич, несколько месяцев назад областное следственное управление с гордостью отчиталось о том, что в прошлом году из сотен и сотен обвиняемых в уголовных преступлениях судом был оправдан только один человек. Так ли хороша эта статистика и в чем причина такого перекоса в сторону обвинения?
– Что в советские времена, что сейчас у нас в стране о работе суда, прокуратуры, милиции судят не по тому, как граждане отзываются о них, а по тому, какие показатели они дают. Один из показателей – стабильность приговоров. Вот районный суд выносит приговор, и видят, что он явно несправедливый, но областной суд оставляет его без изменений. Потому что если сейчас они половину приговоров поотменяют, им в Москве скажут: «В Мордовии, например, процент стабильности приговоров – 97 процентов, а у вас в Саратове – 50. Это как же у вас судьи работают? Их всех разогнать нужно – как районное звено, так и ваше областное». Это стремление за показателями, за «палками» – что в милиции, что в суде. За мои 30 лет работы у меня было всего пять или шесть оправдательных приговоров. Причем считается в Саратове, что я специалист по уголовному праву.
Почему так происходит? Во-первых, судье нужен какой-то там обвиняемый Вася Пупкин? Не нужен. А прокурор, участвующий в процессе, нужен – он его каждый день видит. Они дружны. Вот сейчас оправдай Васю Пупкина, прокурору – большой минус. Он должен будет писать объяснительную о том, почему направили дело, а суд оправдал. Значит, незаконно велось следствие. Отсюда – минус в премии, минус в погонах. А Вася Пупкин как был бесправным гражданином, так им и останется.
– Такая проблема существует только в уголовной практике?
– Если брать административное право, то лет пять назад в этой сфере можно было адвокату работать – был какой-то результат. Но еще при прошлом председателе областного суда Галкине началось движение в сторону обвинителей. А когда пришел Тарасов, он вообще провел совещание, поднял на нем молодого перспективного мирового судью и начал задавать ему вопросы: «А почему у тебя такой высокий процент оправданий?» Судья отвечает: «Не доказали вину…» «Ты не доверяешь правоохранительным органам?! Они стоят на улице день и ночь с палкой, а ты им всю работу портишь», – критикует его председатель. Теперь, к примеру, на основании протоколов сотрудников ГИБДД почти все постановления мировых судей выносятся в пользу обвинителей. Мировой судья тоже хочет быть районным, потом – еще выше, а все решает статистика. Так что и здесь нам про оправдательные приговоры, я думаю, надо забыть.
– Так что же, безвыходная ситуация получается?
– Суд присяжных – единственный институт, где оправдание еще возможно. Но и здесь тенденции нерадостные. Когда он только в России создавался, чуть ли не половина была оправдательных судебных постановлений. Потом – все меньше и меньше. Но все-таки они присутствуют.
– Как вы думаете, связано ли такое положение дел с коррупцией в судах?
– Многие обыватели считают, что все судьи сейчас берут взятки. На самом деле это все давным-давно в прошлом. Сейчас из судей обычных, может быть, только какие-то единицы берут взятки. Все действуют через председателей судов, пред которыми судьи полностью бесправны. У председателя власть в руках, небольшая, но власть. Он может судью в отпуск летом отправить, а может – зимой. А самое главное, председатель может завалить одного судью делами, а другому оставить совсем немного. Разницы в зарплате никакой, но тот, у которого маленькая стопка, премию получит, а того, у которого куча работы, – премии лишат за то, что не справляется. Статистика всем управляет.
– Среди юристов бытует мнение, что сейчас если человека официально обвинили в преступлении, то у него практически нет шансов на решение суда в свою пользу. Хотел спросить ваше мнение по делу тренера-воспитателя детского лагеря «Солнышко», которую обвиняют в причинении тяжкого вреда здоровью ребенка по неосторожности. На мальчика тогда упали футбольные ворота. (Беседа состоялась до примирения сторон по делу Людмилы Никитиной. – Прим. авт.).
– В отношении судьбы обвиняемых, к сожалению, дела сейчас именно так и обстоят. Но с защитой воспитателя может и получиться, потому что общественный резонанс уже есть какой-то по этому делу. Но оправдание возможно только когда общественность дружно встает на защиту человека – это как-то сдерживает судью и чиновника любого масштаба.
– Что же получается, нужно оказывать своего рода давление на судью?
– Не оказывать давление надо, а через СМИ доносить мнение общественности. Давление на судей на самом деле идет сплошь и рядом, в том числе финансовое, со стороны руководства, властей.
– Как вы думаете, почему наше государство так относится к своим гражданам?
– Мы им просто не нужны. Им нужно несколько миллионов нефтяников, несколько миллионов шахтеров, сталеваров и прочих. А граждане властям не нужны, тем более всякие правозащитники, адвокаты, пенсионеры. Это балласт.
Я как человек, трижды баллотировавшийся в региональное законодательное собрание, дважды – в городское, знаю все это изнутри. Самое главное дело революции, как говорил Ленин, это власть. Те, кто сейчас в России захватил власть, никогда ее добровольно не отдадут. Все эти разговоры в интернете о том, что Путин думает уйти в отставку, – сказки. И все эти выборы, которые мы прошли: Госдума, выборы президента, – это грязь. Выборы в областную думу – не то что грязь, а вообще беспредел. Председатели избиркомов – те же директора школ. Если что на выборах пойдет не так, как указано сверху, уволят их. Один из наблюдателей рассказывал, что так допек председателя УИК, что тот предлагал 50 тысяч, чтобы тот просто ушел. И эти же деньги не из его кармана, я так думаю. Поэтому все эти мысли о том, что мы все сейчас дружно пойдем проголосуем и изменим нашу власть, – все это ерунда. Я, конечно, не призываю брать вилы в руки, но факт остается фактом.
– Так как же можно изменить ситуацию?
– Мое мнение такое, пусть оно и спорное: что-то изменится, только если «заграница нам поможет». Поможет не деньгами, а действиями. Вот «закон Магнитского», например. Как наши депутаты дружно испугались! И правильно испугались. Такой закон нужно распространить на всех депутатов и чиновников, на олигархов. Тогда, если человек наворовал миллиарды, за границей ему скажут: «Мы вам перекрываем кислород». Может быть, российские деньги действительно нужны на Западе, но и там должны понимать, что деньги эти ворованные. В России тратить миллионы ворам никакого интереса нет.
Кроме того, у нас должно пройти, как в Америке, пять поколений. Там же тоже начиналось все со всякого сброда из Европы, криминала. Но прошло пять поколений – и нормализовалась жизнь. У нас сейчас депутаты могут одновременно находиться под следствием за кражу и сидеть в сенате, издавать законы. А если истечет срок давности, то вообще как будто ничего и не было. А их дети продолжат воровать. Я ничего хорошего в ближайшем поколении не жду.
– Давайте вернемся к проблемам, многим саратовцам более близким. Знаю, что вы сейчас представляете в судах сторону пострадавших от печально известной пирамиды «Мясомолпрома». Расскажите, пожалуйста, об этом поподробнее.
– Мы, надо сказать, не первые взялись за дела пострадавших от «Мясомолпрома». Мы выжидали время, когда пройдет практика областного суда, чтобы не морочить людям голову – у многих профессиональных юристов были сомнения в том, что будут реальные выплаты. Сейчас идет уголовный процесс в Волжском суде по делу Белостропова и других основателей «Мясомолпрома», кроме того, рассматривается множество гражданских дел в областном суде. Дело в том, что несколько лет назад внесли изменения в гражданское процессуальное законодательство, и сейчас гражданин может претендовать на компенсацию в случае нарушения его прав на судопроизводство в разумные сроки. С начала уголовного преследования Белостропова и двух других основателей «Мясомолпрома» прошло уже более восьми лет, поэтому нарушены права обманутых вкладчиков на разумность сроков судопроизводства. Тем более что расследование дела пять раз прекращалось без объяснения причин. Теперь граждане имеют право на компенсацию, причем размер ее не зависит от суммы вкладов пострадавших. Каждому положено 80 тысяч рублей от государства плюс возмещение расходов на адвоката.
– Почему именно такая сумма?
– Сложно сказать. Судьи своей позиции не объясняют. Но сейчас уже 500 заявлений обманутых вкладчиков «Мясомолпрома» рассматриваются судом. Всего пострадало около двух тысяч человек. Далеко не все из них обращаются к юристам. К примеру, услуги нашей коллегии стоят 5 тысяч рублей – как говорится, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Некоторые пострадавшие говорят: «Вы такие же мошенники, как и Белостропов. Мы сейчас вам отдадим эти 5 тысяч, а потом не увидим ни этих денег, ни компенсаций». Для таких особых граждан мы предлагаем оплатить наши услуги только после получения денег по суду. Но тогда оплата наших услуг будет стоить дороже. Некоторые соглашаются и на такие условия. А есть те, кто говорят: «А нам уже ничего не надо. Пусть подавятся этими деньгами». Некоторым пострадавшим просто неудобно брать 80 тысяч от государства, если они вкладывали меньше.
– А что насчет денег, которые вкладчики отдали Белостропову? Перспективы их возврата есть?
– Я не участвую в уголовном деле, поэтому не могу ничего комментировать. Просто выскажу личное мнение по этому вопросу. От основателей «Мясомолпрома» уже никто ничего не получит. Все эти деньги уже неизвестно на каких счетах. Может быть, как раз в кипрских банках, где с них тамошние власти пощиплют (смеется). Если в самом начале еще можно было на что-то рассчитывать, то теперь уже поздно. Те пострадавшие, которые к нам сейчас обращаются, сами говорили, что им «Мясомолпром» в самом начале предлагал дивиденды. Правда, не деньгами, а чем придется. Например, говорили: «Вот в Озинском районе комбайн есть. Езжай туда и забирай его». Или предлагали стройматериалы. Потом уже перспективы получения каких-либо средств свелись к нулю.
Кстати, пострадавшие от Белостропова прошли уже гражданские суды. Я лично таких адвокатов, которые взялись тогда защищать их, не приемлю. Люди и так пострадали, а с них еще деньги берут за составление исков, работу в суде. Суд решает, конечно, взыскать с мошенников деньги. Но потом эти исполнительные листы можно только повесить в рамочке на стенку и любоваться.
– Какой совет бы вы дали человеку, столкнувшемуся с правоохранительными органами? Какие ошибки не следует совершать, если ты неожиданно оказался подозреваемым?
– Самая главная ошибка, когда люди соглашаются на то, чтобы их интересы защищал адвокат, навязанный следователем, так называемый «карманный» адвокат. Вот у меня сейчас как раз такой пример. Человека задержали с наркотиками. Ему говорят в полиции: «Вот тебе бесплатный адвокат». Подводят «своего» человека, который позащищал-позащищал «бесплатно», а потом требует 60 тысяч. Мало того, он еще советует подзащитному соглашаться с обвинениями. Мол, раскаешься – условно дадут, и все будет хорошо. А потом суд приговаривает к семи-восьми годам, родственники начинают обращаться к нам за помощью.
А есть вообще следователи-мерзавцы, у которых имеются «свои» адвокаты, которые, вероятно, делятся с ними деньгами, полученными от подзащитных. Раньше в мыслях не было, что адвокатом может быть человек из милиции. А сейчас чуть ли не треть адвокатов – из бывших милиционеров. Кого они будут защищать? Вот меня один из молодых следователей после моего последнего интервью спросил, за что я их оскорбил. А я всю правду сказал. А один из молодых адвокатов, который раньше работал следователем, хвалился мне: «У меня только «свои» адвокаты. А если мама говорит, что другого хотят, я ей: «Мама, мы не хотели арестовывать вашего сына, но…»
Поэтому главный совет такой: искать адвоката через знакомых, еще какими-либо способами, но ни в коем случае не соглашаться на предложения зашиты от тех, кто как раз и собирается «посадить» человека.