Волонтерский тупик
10 января Совет Федерации представил текстовую версию проекта закона «О добровольчестве (волонтерстве)», который впоследствии собирается внести на рассмотрение и принятие в Государственную думу. Эксперты и практики волонтерской деятельности, различно оценивая нюансы, описанные в документе, однозначно сходятся в одном – если парламентарии примут его в том виде, в каком он был создан, это будет один из самых бесполезных законов. Если же нормы регулирования волонтерства ужесточатся, а это наиболее вероятный вариант, он станет одним из самых вредных. Но это взгляд со столичной «высоты». В регионах и волонтерство совсем иное, и интересов местных властей оно не затрагивает.
Идея законодательно контролировать волонтерское движение, только-только нарождающееся в стране, возникла практически сразу же, как только добровольцы стали играть сколько-нибудь заметную роль в событиях «жаркого» лета 2010-го, а уж тем более после крымской трагедии. Первая концепция закона разрабатывалась в недрах Совета Федерации Дарьей Милославской, руководителем некоммерческого партнерства «Юристы за гражданское общество». Потом она от работы отстранилась, и проект был переписан заново при участии благотворительного фонда «Созидание» Татьяны Лазаревой и Михаила Шаца, Союза волонтерских организаций и движений и других общественных организаций. В итоге общественники решили, что такой закон не нужен в принципе. Журналист Митя Алешковский в своем Живом журнале рассказал о том, что на последних встречах с сенаторами разработчики сошлись во мнении, что такой закон только забюрократизирует и усложнит волонтерскую работу.
Последнее заседание рабочей группы СФ прошло осенью, а в начале января стало известно о готовности текста документа, составленного без участия экспертов. Пожалуй, все претензии к законопроекту можно объяснить основной мыслью Алешковского: «Самое жуткое в этой истории то, что волонтеры работают именно там, где государство не справляется, подменяя собой оное, и государство решило, что надо контролировать даже те сферы, где оно бездействует, вместо того чтобы налаживать свою работу в этих сферах».
Так же считает, например, Глафира Паринос, волонтер проектов «Виртуальная рында», «Карта помощи» (пострадавшим во время пожаров в 2010 году) и проекта «Карта помощи Кубани»: «Еще ситуация с пожарами 2010 года показала, что мы, обычные люди, способны организовываться и эффективно помогать на фоне бездействия официальных ответственных организаций. Ситуация на Кубани этим летом стала для государственных мужей последней каплей и спровоцировала рассмотрение этого закона. Еще бы – их столько критиковали!».
Именно поэтому полная готовность проекта вызвала недоумение у общественников, входящих в рабочую группу Совета Федерации. Теперь к тексту законопроекта. В нем, конечно, есть некоторые положительные моменты, которые никто особо и не критикует. Например, единый понятийный аппарат. Волонтерство, согласно законопроекту, – «совокупность общественных отношений, связанных с осуществлением физическими лицами добровольно в свободное от работы (учебы) время деятельности в интересах получателей помощи добровольца (волонтера)». Доброволец, соответственно, тот, кто эту деятельность осуществляет «без получения денежного или материального вознаграждения (кроме случаев возможного возмещения связанных с осуществлением добровольческой (волонтерской) деятельности затрат)». То есть доброволец может оказывать помощь как совершенно бесплатно, так и с возмещением затрат. Регистрация и создание реестра добровольческих организаций и регистрация самих волонтеров-«по желанию», при этом для самих государственных органов – обязательны. Рассматривается создание единого профильного государственного органа власти по вопросам волонтерской деятельности, но в регионах очень многое оставляется для самостоятельного решения. И совершенно не прописаны ни механизмы, по которым будут реализовываться все эти создания реестров, ни взаимодействие различных министерств (например, наших саратовских минобраза, который курирует волонтерскую работу в интернатах и детдомах, и министерства молодежной политики, в ведении которого студенческие добровольческие организации). Алена Попова, руководитель Фонда открытых проектов, координатор Гражданского корпуса волонтеров, «плюсы» в законе также видит, несмотря на то, что последовательно борется против его принятия. «Первоочередной доступ к получению любых билетов на любой вид транспорта, когда волонтеры едут в зону ЧС..., идея о том, что государство должно выделять деньги на развитие волонтерской деятельности…, реестр волонтеров в РФ, – эти нормы Попова считает актуальными. – В проекте есть положительные нормы, которые мы предлагали, и «шапочки», которые на них надела власть. Но из них нельзя «слепить» один закон».
А теперь самое интересное: что закон, если его примут в том виде, какой представлен Советом Федерации, изменит в деятельности органов власти в регионах и как повлияет на волонтерство.
Вообще, неплохо для начала составить хотя бы примерную структуру волонтерской деятельности, потому что деятельность эта различна как по характеру, так и по необходимости контроля. Например, добровольцы, которые выезжают на место катастроф, – это совсем не то же самое, как, например, волонтеры саратовской группы в соцсети «Поделись добром», участники которой раз в месяц идут в интернаты и детдома устраивать для детей праздники. А к вполне оформившейся и прошедшей регистрацию организации – такой, как «ЗооСпас» – необходим совсем другой подход, нежели к самостоятельному волонтеру Асе Андреевой, хотя занимаются они одним и тем же – спасают бездомных животных. Но такой структуры нет, и неизвестно, представляют ли сенаторы, создавшие законопроект «О волонтерстве», что это вообще такое.
Большая часть волонтерской деятельности в Саратовской области в какой-то степени контролируется министерством молодежной политики, спорта и туризма и ГУ МЧС России по области. Это, опять же, совершенно различные отрасли добровольчества. Под эгидой минспорта в области действует более 500 молодежных и детских общественных объединений, так или иначе занимающихся волонтерством. В основном они функционируют на базе образовательных учреждений – школ и вузов. Функционируют на полудобровольных основах, то есть вступление «по желанию», но участие в различных проектах городской и областной власти крайне настоятельно «рекомендуется» руководством университетов. Первый опыт добровольчества в области – кажется, Саратовский региональный детский благотворительный общественный фонд «Савва» Ольги Коргуновой, созданный в 1997 году. В 1999 году добровольческие отряды уже участвовали в проведении Первых Дельфийских игр. Тогда же был создан центр «Молодежь+» с целью привлечения молодежи к волонтерской работе, где ведется обучение только «спортивных волонтеров» в рамках программы «Команда 2018». Собеседование для участия в обучающей программе и дальнейшей работе во время Универсиады-2013 в Казани уже прошли 172 добровольца.
Заместитель министра молодежной политики, спорта и туризма области, начальник управления информационно-организационной работы Ирина Шатылко пояснила, что единого реестра учета волонтерских организаций нет. У каждого министерства своя база объединений по профилю: у минобраза своя, у соцразвития своя и т.д. Соединить ее будет крайне проблематично, а создание дополнительного ведомства, как предлагает законопроект, затратно и вряд ли возможно силами области с дефицитным бюджетом и долгами под сорок миллионов. Эту сложность законопроект не учитывает, а на инициативу регионов надеяться бесполезно. Шатылко прямо говорит о том, что в любом случае в Саратове будут ориентироваться на столичный опыт, а это значит, что скоро аппарат областного правительства, и без того раздутый, обзаведется новым министерством – волонтерской деятельности, например.
Создание единого реестра и регистрация с обязательной «Книжкой волонтера» вообще вызывает недоумение у региональных чиновников. Заместитель министра по молодежной политике Ангелина Беловицкая получает информацию о волонтерских незарегистрированных объединениях из числа сотрудничающих с районными администрациями. То есть это далеко не все добровольцы. Как заставить волонтеров зарегистрироваться, совершенно непонятно.
Ася Андреева – саратовский волонтер, занимающийся спасением бездомных животных (лечением, поиском новых хозяев), однозначно говорит, что регистрироваться и связываться с неповоротливой государственной машиной не станет. Даже под угрозой прекращения своей деятельности. Она контактирует с движениями «ЗооСпас» и «Рыжий хвост», которые пытаются регулировать работу волонтеров, но при этом Ася утверждает, что движения эти крайне аморфны и вряд ли подчинятся единым требованиям, от кого бы они ни исходили.
Это еще одна опасность принятия закона – волонтеров невозможно заставить делать то, что им не понравится, потому что мотивации у них для этого нет никакой.
Один из основателей и активист движения «Поделись добром» Дамир Видманов, выпускник интерната, относится к возможному государственному контролю проще: «Если все будет бесплатно и не ограничит – почему бы не пройти регистрацию. Если же будут трудности, уйдем в подполье и продолжим заниматься тем же». Это самый распространенный ответ: если не будет ограничений – поиграем с государством в его игры, но заставить нас не удастся. Из ограничений, прежде всего, пугает волонтеров неповоротливость бюрократического аппарата, которая как раз и отличает государственные меры от оперативной реакции общества.
Например, больной, которого разбил паралич, до регистрации в органах опеки может находиться на самообеспечении до полутора месяцев. Если у него нет родственников, прикованный к постели человек предоставлен сам себе. В рамках проекта «Нужна помощь» волонтеры помогают таким людям дождаться работников социальных служб. Что будет с проектом при обязательной процедуре учета, регистрации, заключения договоров и страхования, неизвестно. В итоге напрашивается вывод: закон не может что-то улучшить (добровольчество и без того функционирует в рамках саморегулирования), а вот усложнить все может вполне.
Немного проще обстоит дело с добровольчеством под контролем областного МЧС. Военизированная структура выстроила в области систему обучения и поддержки школьных и студенческих волонтерских объединений. Начальник отдела подготовки формирования безопасности жизнедеятельности населения Анатолий Абрамович рассказал о «Школе безопасности» (участвует почти 800 человек по области), классах «Юный пожарный спасатель», о студенческих спасательских отрядах (около ста человек), которые формируются на основе кадетских школ и университетов. Областное МЧС ежегодно проводит обучение волонтеров, учения и соревнования. Волонтеры помогали профессиональным спасателям при ликвидации последствий паводка, формировали и сопровождали гуманитарную помощь в Крымск. При этом вопрос, что будет делать МЧС при принятии закона и создании профильного гражданского министерства, Абрамовича обескураживает. «Скорее всего, ничего не изменится, те же люди будут заниматься подготовкой и регулированием волонтеров, которые захотят с нами сотрудничать», – заключает Абрамович. Как можно регулировать добровольцев-одиночек, пожелавших приехать и помочь при чрезвычайной ситуации, он также не знает.
В 2012 году государство приняло почти 200 законов, большинство из которых носят социальный характер и крайне актуальны. Абсолютно каждый из них подвергается жесткой критике экспертного сообщества и сразу по принятии подвергается изменениям. Закон «О добровольчестве (волонтерстве)» рискует стать одним из череды «некачественных» законов, появившихся в процессе «взбесившегося принтера», как метко охарактеризовала Алена Попова.
Выясняется, что закон не нужен никому. Он не нужен региональной власти, которая не представляет себе, как наладить взаимодействие различных ведомств при создании единого министерства по волонтерской работе, как вести единый учет и организовать обучение, обеспечить страховку. А самое главное, как заставить волонтеров исполнять нормы нового закона.
На данный момент добровольчество в Саратовской области практически не контролируется и постепенно, но успешно развивается там, где государство не в состоянии ничего сделать. На протяжении многих лет область и город не могут поделить обязанности по отлову бродячих животных. В результате единственный питомник на Крекинге давно заполнен, а в области догхантерство(истребление безнадзорных собак)даже не подвергается общественному осуждению. Возникло движение «Рыжий хвост», которое пристроило несколько тысяч бездомных животных. Тем более закон не нужен самим волонтерам, которые и без контроля делают то, к чему имеют склонность и добрую волю. По большому счету, прав министр по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий Владимир Пучков, сказавший в эфире «Эха Москвы», что «волонтерам нужны мощная общественная поддержка и позитивное общественное мнение».
Складывается впечатление, что закон действительно создан лишь из привычки государственного аппарата контролировать все, что действует самостоятельно и, главное, успешно. Причем, зачем этот контроль необходим, никто, даже его организаторы, сказать не в состоянии.
Когда только речь о законопроекте зашла во время трагедии в Крымске, я написал в своем твиттере, что попытка контролировать волонтерскую деятельность сродни попыткам контролировать материнскую любовь. У них много общего: обе добровольны и обусловлены природой человека, обе не могут существовать насильно. Прошло полгода, Совет Федерации, практически без участия экспертов и практиков добровольческой работы, разработал законопроект. И ничего с того времени не изменилось.
