Тайны нашего времени: что было секретно в СССР и что секретно сейчас

Когда–то давно в Саратове было много больших военных заводов. И практически на каждом была своя многотиражная газета. Так сказать, «коллективный агитатор и организатор» – В. И. Ленин. Но одновременно газета, по мнению ответственных товарищей, могла быть каналом утечки секретных сведений. Потому каждый номер возили в ЛИТО. Если точнее – в областной отдел (или управление) Главного управления по делам литературы и издательств – Главлит, осуществлявший, как пишет Вики, цензуру печатных произведений и защиту государственных секретов в средствах массовой информации в период с 1922 по 1991 годы. Был у тогдашних газетчиков даже специальный термин – литировать, значит, получить разрешение на печать – получить на каждую полосу многотиражки штамп со словом «проверено» и подписью цензора.

Тогда я работал в многотиражке одного завода, называть который не буду, вдруг он до сих пор сверхсекретный. И каждую среду возил полосы газеты «Металлист» в ЛИТО, которое располагалось на четвертом этаже Дома книги – вход с Вольской. Там я терпеливо ждал, пока цензор прочитает наши пламенные репортажи про успехи социалистического соревнования. Соревнование это было довольно бесплотным, ибо называть в газете какую–либо продукцию и даже детали ее было нельзя. Потому по текстам выходило, что завод производил только проценты и каждый квартал увеличивал количество этих самых процентов. Правда, изделия наши плотной колонной стояли во дворе завода и легко могли быть замечены с вражеского спутника, но сотрудников газеты это не должно было волновать. На то были специальные люди, которые в нужный момент накрывали изделия брезентом – до самых гусениц.

Вроде весь штат нашей газеты, то есть редактор и я – были знакомы с требованиями цензуры, но все равно время от времени случались промашки. Так один раз цензор тщательно вымарал из отчета об очередном ленинском субботнике названия улиц Шелковичная и Астраханская, но оставил улицу Рабочую.

– Отчего так? – спрашивал я.– Ведь на всех этих улицах отлично поработали труженики нашего завода.

С легким сожалением, словно неразумному ребенку, цензор втолковывал мне:

– Улица Рабочая есть в каждом городе нашей необъятной страны, но Шелковичная и Астраханская – далеко не в каждом. Сопоставив эти названия, враг может определить местонахождения завода.

Пораженный коварством врага,я виновато молчал.

Со временем – все мы люди – наши отношения с цензором (точнее одним из них) стали ближе. И чтобы я не скучал, пока он скрупулезно изучал наши тексты, он давал мне полистать объемистый серый том «Список сведений, запрещенных к печати» – библию любого цензора. Боже, чего там только не было: перечень заводов, шахт и месторождений; длиннющий список военных кораблей («Я список кораблей прочел до середины») и даже долгосрочный прогноз погоды был под запретом. «Это чтобы враги не знали, когда у нас засуха, а когда изобилие», – догадался я. Понятно, что на самой серой книге стоял гриф ДСП – «Для служебного пользования». Думаю, цензор давал мне ее полистать для повышения моей бдительности.

Да, были времена и были тайны, сохраняя их, ты чувствовал себя пограничником на границе.

 Сейчас совсем другие секреты. Вот, например, такая страшная  военная тайна как пенсии наших депутатов. По чьему–то наущению, не иначе, депутат Госдумы от «Единой России» Андрей Марков предложил принять поправки, обязывающие членов Федерального собрания и чиновников раскрывать размер своих пенсионных выплат. Депутат предложил при назначении пенсии чиновнику или депутату публиковать ее фактический размер, а не прятаться за словами «столько–то процентов от ежемесячного заработка». Но на стражу секретных сведений встал экспертный совет Госдумы, который не рекомендовал проект к внесению в нижнюю палату. 

Еще одна тайна, точнее, скоро станет таковой: Федеральная служба охраны настаивает на проведении своих закупок закрытым способом из–за «увеличения количества угроз, в том числе террористического характера, в отношении объектов государственной охраны».https://tass.ru/obschestvo/6009940. Понятно, кто–то может предположить, что товарищей из ФСО напряг пример их коллег из Росгвардии, которые как–то чересчур дорого закупали продукты для своих гвардейцев и стали объектом расследования Алексея Навального. Да и недавнее прошлое чинов ФСО заставляет задуматься о секретности. Например, у Следственного комитета есть немало претензий к бывшему начальнику ФСО Евгению Мурову. Следователей интересуют обстоятельства  выполнения госконтракта по объекту «Красная площадь, 5». Другой генерал ФСО – Геннадий Лопырев, заключен под стражу по обвинению в получении взяток в размере около 7 миллионов рублей.

Засекретить  все контракты и закупки – сразу никаких забот.

Есть в нашей стране и вечные тайны. Например, работа карательных органов. В марте 2014 года межведомственная Комиссия по защите государственной тайны продлила срок секретности для документов ВЧК–КГБ за 1917–1991 годы на следующие 30 лет. И то, зачем нам знать, кто был палачом, а кто доносчиком? Или хотите, чтобы как в Латвии, где раскрыли архивы КГБ, и выяснилось, что многие прежде уважаемые люди были агентами?

Секретными является большое число документов о Великой Отечественной войне. Недавно срок секретности продлили до 2040 года – практически тайна будет сохраняться сто лет. Историк Игорь Иевлев по этому поводу написал: «Видимо, исследователи уже приблизились к барьеру, за которым, если его преодолеть, могут открыться совершенно неудобные и, наверное, даже стыдные и позорные страницы реальной истории страны».

Так что уважаемые россияне изучайте историю войны по фильмам вроде «Т–34», в котором наши как начали бить фашистов в июне 41–го так только в мае 45–го и остановились.

Понятно, в каждой стране есть военные и государственные тайны. Но у нас, кроме настоящих секретов, еще поглубже зарывают собственное прошлое и прячут от людей сытую жизнь чиновников. Но все тайное рано или поздно становится явным. Это еще Сократ сказал.