До и после шестого мая
Кульбиты от пряника и духовности до кнута и Пиночета вполне закономерны для политики нынешнего российского руководства
Четыре года назад, 6 мая 2012 года, на Болотной площади в Москве, не успев начаться, канула в Лету целая эпоха. Вы уже, наверное, поняли, о чем я. Требование честных и прозрачных выборов на рубеже 2011-2012 исправлено попыткой сменить режим в стране, о чем так упорно на протяжении четырех лет твердят пропагандисты. Узкие требования и, как следствие, ограниченная социальная база не позволили «болотной повестке» овладеть широкими массами и сделать их субъектом истории «штурмующим небо».
Требование честных и прозрачных выборов на рубеже 2011-2012 годов было робкой попыткой нескольких сотен тысяч граждан России заставить власть играть по ею же написанным правилам. Попыткой, закончившейся не просто поражением, но наступлением реакции и репрессиями в отношении лидеров и участников протестов.
О природе протестов 2011-2012 написано и сказано многое, но данный вопрос необходимо затронуть хотя бы краем, поскольку это важно для понимания дальнейшей трансформации политического режима после 6 мая.
До декабря 2011-го российское общество существовало по негласному правилу: относительная экономическая стабильность (за счет высоких цен на нефть и благоприятной конъюнктуры мирового рынка) в обмен на политический застой. Такой порядок, как показывает практика, обеспечивает долгоиграющую прочность многих режимов, «подкармливающих» широкие слои, с одной стороны, идеологией «единства нации» (читай – верхов и низов), а с другой – объедками с барского стола сверхэксплуатации. Достаточно вспомнить диктатуры Франко в Испании или Салазара в Португалии, многочисленные популистские хунты в Латинской Америке. Демонтаж таких диктатур часто происходил путем довольно мирного их «перегнивания» в среднестатистические буржуазные демократии. Можно вспомнить еще переродившиеся из социалистических в буржуазно-бюрократические режимы в СССР и странах бывшего соцсодружества. За исключением кровавого распада Югославии, войн в кавказском и среднеазиатском регионах, а также событий октября 1993 года в Москве, упадок таких режимов происходил относительно «спокойно» – «бархатные революции» конца 1980-х были лишь констатацией финальной стадии перерождения, приведением формы в соответствие с содержанием. (В КНР аналог «бархатной революции» произошел и вовсе без формальной смены политических декораций, за которыми, однако, все сильно поменялось после разгрома в конце 1970-х «шанхайской четверки».)
Прочность нынешнего кремлевского порядка помимо «стабильности в обмен на застой» держится на идеологическом противопоставлении жупелу 1990-х и, как следствие, постмодернистской эксплуатации темы «благословенного советского рая» одновременно с долей ностальгии по «сильной царской России».
Однако точечная усталость общества от несменяемой правящей верхушки дала о себе знать к концу 2011-го: недовольство фальсификацией итогов выборов в Госдуму и президента были разве что формальным поводом для начала протестов. «Если мы допустим одного господа на небе, мы получим тысячи господ на земле», – это знаменитое высказывание Михаила Бакунина как нельзя лучше характеризует архитектуру путинского режима. Допустив одного бессменного «национального лидера», бюрократия и олигархия метастазировали на местах во множество как преданных ставленников «властной вертикали» из числа коррумпированных столоначальников-назначенцев, так и параллельных бизнес-центров при официальной власти – «серых кардиналов» и «баронов», устанавливающих свои негласные правила игры, припудривая все это марафетом официозной риторики. Их предшественниками в 1990-е и начале 2000-х были региональные «князьки», которые часто конфликтовали с федеральным центром, и последнему приходилось ловить рыбку в мутной воде повсеместных открытых внутриэлитных конфликтов. Яркий пример в Саратовской области – разлад между Дмитрием Аяцковым и Вячеславом Володиным в конце 90-х – если первый был довольно самостоятельным «князьком» (пусть и любимым первым президентом РФ), то второй оказался одним из первых апологетов новых правил игры, за что впоследствии и получил вознаграждение в виде невиданного карьерного взлета.
К концу 2000-х, действуя формально «от имени и по поручению», представители среднего и нижнего уровней властной вертикали стали, пожалуй, наиболее слабым ее звеном – главным народным аллергеном (каковым доселе считались «младореформаторы»). К тому же портреты этих однообразно откормленных лиц из года в год появляются на предвыборных плакатах партии власти. И этим лицам, как и их старшим товарищам из кремлевской администрации, топ-менеджерам сырьевых корпораций и силового блока, крайне не понравилось то, что началось в конце 2011 года и закончилось 6 мая 2012-го. Потому что даже правила игры (в данном случае выборов) для них – это всего лишь довольно к малому обязывающая формальность, подтверждение мандата доверия свыше, а не от «электората». И на эту формальность, следуя другому – негласному – правилу, о котором мы говорили выше, никто не должен был обратить внимание. А раз правило нарушено, значит необходимо отреагировать и поставить недовольных на место.
И поставили на место быстро, легко и непринужденно в силу неорганизованности протестов, их локальности и отсутствия политической программы действий. Программы, содержащей альтернативу нынешнему «негласному правилу» («стабильность» взамен на застой), а не только предложение соблюдать «гласные правила», прописанные в законодательстве о выборах, аки кот Леопольд со своим «Ребята, давайте жить дружно».
Смелую попытку «рассерженных котов леопольдов», после долгой спячки вышедших на площади, сначала умножили на ноль «лидеры оппозиции» и главные говорящие головы протестных митингов (заявляющие о том, что у нас украли голоса, но не давшие верного рецепта, что с этим делать), а затем уже размазали по асфальту силовые структуры.
Как следствие с 2012 года беспрестанно работает «взбесившийся принтер» запретительских законов, а получившая подножку протестов власть постоянно рассказывает о внешних и внутренних «антироссийских» заговорах. О необходимости разоблачать «заговорщиков» в лице правозащитных организаций неустанно говорит даже уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова. Ее недавнее назначение – вообще показательный момент: новый омбудсмен является кадровым сотрудником МВД, автором скандального законопроекта о дополнении УК РФ статьей «За покушение на нравственность и грубое нарушение правил общежития...», предусматривающей наказание до года лишения свободы. Законопроект, к счастью, отклоненный депутатами, стал реакцией на выступления арт-группы «Война» и Pussy Riot. Забавна реакция Владимира Путина на назначение депутата Госдумы от «Справедливой России» Москальковой на должность уполномоченного: по мнению президента, это следствие торжества демократии в нашей стране, поскольку парламентское большинство поддержало кандидатуру от оппозиционной партии! Да, если эти люди называют себя оппозиционерами, тогда я буду называть себя лоялистом. Шутка ;)
Казалось бы, рейтинги говорят о запредельном доверии россиян к Владимиру Путину, после истории с Крымом воспринимаемому чуть ли не как собиратель нового СССР, но уровень трескучей лексики правящего класса и его пропагандистов только усиливается.
Поиск врагов на фоне официального «единства нации» – не есть что-то уникальное. История подсказывает, что прочность «солидаристских» режимов разного рода хоть и обеспечивается кнутом и пряником, компоненты этого обеспечения, как правило, присутствуют в неравных пропорциях. Касательно нашей ситуации стоит отметить такие вещи, как международные санкции, падение нефтяных котировок, инфляция, деиндустриализация реального сектора и, как следствие, урезание социальных расходов, отказ от индексации выплат, «оптимизация» системы здравоохранения и образования при увеличении доли расходов на «безопасность».
Сокращение доли пряника на душу населения – за счет увеличения доли кнута и включения в этот «пакет услуг» идеологических продуктов, становящихся все более похожими на уваровскую триаду «православие, самодержавие, народность», – есть прямое следствие капиталистического кризиса, обрушившегося на «тихую гавань», огражденную кремлевской стеной.
Правящий класс прекрасно понимает, что такие вещи, как «духовные скрепы», «крымнаш», «что там у хохлов», «кругом одни враги» и прочее, на хлеб не намажешь.
И если сегодня население крайне лояльно (хотя в запредельных процентах официальных соцопросов можно усомниться), то никто не гарантирует, что завтра оно не только в честности выборов усомнится, но аки матросы с броненосца «Потемкин» скажет: «Братцы, черви!»
В таком случае низкая политическая культура, о которой говорят как официозные, так и оппозиционные политики, может выйти боком. Если сравнительно сытые европейцы давно привыкли ставить на уши свои правительства, но при этом после их демонстраций и забастовок, условно говоря, не вытаптывается ни один газон, то молчаливое доселе российское общество может пошуметь с куда более глобальным масштабом и вытаптыванием не только зелени перед правительством.
Видимо, поэтому в пакет услуг «кнут» включены такие вещи, как национальная гвардия, право на открытие огня на поражение, ограничения на проведение уличных акций и многое другое – режим, столкнувшийся с «укусом комара», после 6 мая 2012 года поступательно закручивает гайки, готовясь к чему-то более опасному для себя любимого, хотя никаких признаков этого «чего-то» и не видно.
В этой связи показательны внешнеполитические аффилиации Кремля с наиболее консервативными силами на Западе. Почему-то «наши» ревнители властной вертикали очень любят ультраправых политиков-маргиналов из Европы – например, Национальный фронт г-жи Марин Ле Пен или, прости господи, партии «Йоббик» из Венгрии. Вспоминается участие г-жи Баталиной во встрече с местными консерваторами во Франции по вопросу сохранения семейных ценностей и защиты от ЛГБТ, а также ответная акция – устроенный в преддверии 70-летия Победы слет правых радикалов Запада в Питере.
Забавна и моральная поддержка «нашим» официозом американского «ястреба», ксенофоба и реднека Дональда Трампа. Видимо, коллективный Дмитрий Киселев перестанет демонстрировать жесты дружелюбия к Трампу после того, как этот «братский деятель» договорился до необходимости сбивания российской авиации, как и в случае с поддержкой до поры до времени российским официозом нынешнего главы Турции Эрдогана, придерживающегося «как и мы» «традиционных ценностей».
В условиях кризиса, когда «пряника» не будет хватать на всех, в ход могут пойти такие «правильные» политики Запада, как Мэгги Тэтчер с ее политикой тотальной экономии на социальных расходах и расправами над шахтерскими забастовками, а не исключено, что и Аугусто Пиночет, с которого «делать жизнь» Владимира Путина еще на заре его президентства в 2000 году призвал банкир Петр Авен.
И это не страшилки на ночь, а всего лишь один из вариантов политического кульбита нынешнего официоза, которому в сентябре предстоит пережить важный период выборов в Госдуму. В свете ужесточения законов и озлобления политической повестки повторение событий декабря 2011 года грозит самыми непредсказуемыми последствиями. Если, конечно, правящий режим не придумает сравнительно честный способ «игры в одни ворота». К примеру, как уже пообещал г-н Володин, допустит до выборов огромное количество мелких партий-спойлеров, которые своей массовкой, с одной стороны, будут создавать видимость «многополярности» политической жизни в стране, а с другой – только усилят позиции крупных игроков («ЕР» и ее «ответвлений» в лице нынешних парламентских партий), оттянув голоса у разного рода оппозиционных донкихотов электоральной политики. Но об этом мы поговорим как-нибудь отдельно и ближе к сентябрю.
Фото из ВК-сообщества «Власть народу!» и сайта oldsaratov.ru
