Разгромили мятежный истфак, как когда-то Коммуну в Париже
Десятилетние события в СГУ стали значимой вехой политики погрома и клерикализации российской школы
Саратов молчаливо проигнорировал 10-летие одного события, которое можно считать эпохальным для академических традиций современной России. 13 апреля 2006 года ректор СГУ Леонид Коссович издал распоряжение об отстранении от должности декана исторического факультета СГУ Велихана Мирзеханова.
Вот как об этой истории говорится в книге «Коссовица»:
«Ректор Коссович снял с должности декана исторического факультета профессора В.С. Мирзеханова и заместителя декана по вечерне-заочному отделению Н.В. Канавину. И.о. декана назначен бывший руководитель университетской самодеятельности штатный и заштатный юморист В.А. Митрохин. Объявлены выговоры сотрудникам деканата – заместителю декана по учебной работе О.Ю. Абакумову и методисту Е.В. Макеевой.
Здание XI корпуса наполнено людьми в камуфляже, закрыты и опечатаны комнаты деканата. Все городские телефоны были отключены.
На территории СГУ «по заявке ректора» появились усиленные отряды милиции, готовые в любой момент утихомирить «прогнозируемые службой безопасности» возмущения студентов исторического факультета.
Секретарь политсовета регионального отделения «Единой России» Валерий Радаев выступил с официальным обращением, в котором заявил о непричастности «Единой России» к скандалам в университете и к отстранению В.С. Мирзеханова».
Чем профессор-историк так насолил руководству вуза, что последнее не только поспешило освободить его от руководящей должности, но и в спешном порядке стянуло к стенам истфака сотрудников в штатском и форме, дабы не допустить чуть ли не студенческих беспорядков?
Как следует из той же брошюры «Коссовица», причиной негодования г-на Коссовича и его окружения стала реакция «нашего всего» – самого Вячеслава свет Викторовича Володина, которого принято считать «благодетелем» СГУ. (Говорят, именно с его подачи саратовский университет получил в 2009 году статус национального исследовательского вуза – на фоне того, как администрация добивала остатки мятежного истфака, но об этом ниже.)
Что же так не понравилось генсеку «Единой России», перед которым уже в те годы для каждого местного столоначальника пасть ниц считалось признаком хорошего тона?
Незадолго до отставки Велихана Мирзеханова, в апреле далекого теперь 2006-го, Вячеслав Володин посетил свежеотстроенный XI корпус СГУ, в который исторический факультет только что расквартировали из «четверки» (IV корпуса.– Прим. авт.). Вот что об этом рассказывалось в публикации Алины Цодиковой в газете «Саратовский расклад»:
«Случилось это в воскресенье 2 апреля. Предыстория, благодаря моим коллегам из других изданий, всем известна. Суть в том, что корпус был сдан строителями соответствующим службам университета с массой, мягко скажем, недоделок. В декабре, на момент заселения в здание студентов и преподавателей, не работала система отопления, отсутствовали телефонная связь и интернет, протекала крыша, то и дело прорывалась канализация, не работали туалеты. Как следствие – занятия в аудиториях в верхней одежде, простуженные студенты и преподаватели, изоляция от внешнего мира... Володин со своей многочисленной свитой в сопровождении ректора и проректоров отправился щупать батареи и собственнолично проверять заглушки. К слову, году в 98-м я имела несчастье присутствовать на подобном осмотре объекта – тогда еще шло строительство 10 корпуса. Вячеслав Викторович тогда распекал Дмитрия Ивановича Трубецкова как никудышного хозяйственника. Интеллигентный, высокообразованный ректор выглядел потерянным, а нам, журналистам, было стыдно за происходящее. Тогда же, как сейчас помню, кто-то из рядом стоящих журналистов профилософствовал: каждая власть возводит свою «архитектуру», и не всем дано в нее органично вписаться.
Что происходило при нынешнем обходе, рассказали, написали и показали. Попытаюсь воспроизвести смысл того, что тогда прозвучало. В лучших традициях тетра абсурда.
Вице-спикер старательно оттеснен ректором от толпы преподавателей.
– Вы знали об этих безобразиях?
– Не знал.
– Проректоры знали?
– Не знали.
– Тогда кто виноват?
– Декан истфака.
– Так уберите его.
– Мы этим занимаемся...»
Занялись, надо сказать, капитально... Хоть впоследствии Велихан Мирзеханов через суды и был восстановлен в должности декана истфака, фактически спокойно работать ни ему, ни целому подразделению СГУ, всегда считавшемуся его гордостью и славой, не дали.
Саму структуру вуза ректорат перелопатил настолько, что такое понятие, как академические свободы, оказалось выброшенным за борт – руководители структурных подразделений стали не выбираться учеными советами, а фактически назначаться. К тому же был реорганизован и сам истфак, превратившись в Институт истории и международных отношений. Формально статус стал выше, но в реальности...
В последующие годы историки из числа сторонников Мирзеханова продолжали борьбу за академические свободы, схватка с административным ресурсом СГУ и стоящей на его страже партией власти оказалась, увы, неравной. Так, в 2008 году состоялось одно из самых массовых сокращений работников СГУ, большую часть которых составили историки, имевшие наглость не только критиковать начальство, но и судиться с ним по неправовым, на их взгляд, решениям.
Десять лет назад в стенах истфака были развешаны протестные постеры с портретами декана, а еще студенты вместе со своими преподавателями прицепляли на одежду соответствующие значки, выражающие солидарность с борьбой за университетские свободы. Но всего этого было слишком мало. Хоть большинство саратовских СМИ в тот период (примерно 2006-2010 годы) и были на стороне опальных ученых, не говоря про коллег из других вузов (и не только саратовских и российских, но и зарубежных), голос академической общественности потонул в бетонных реках накрывшей страну «стабильности».
Естественно, не оказалась в информационном долгу и «та сторона». Мало кто сегодня помнит статью тогдашнего проректора Дмитрия Чернышевского (ныне – члена общественной палаты имени Александра Ландо) «Разгром мирзехановщины на истфаке», написанную в лучших традициях монархической ксенофобии, сочетанной с доносительствами времен, прости господи, ежовщины.
Сегодня трескучий новояз г-на Чернышевского – это норма лингвистического поведения любого уважающего себя путинского пропагандиста, но тогда это еще казалось кому-то невероятным в начале XXI века. Наивные!
Забавен был не столько пафос текста, направленный на представление профессора Мирзеханова как «грантоеда», работающего на «коварный зарубеж». Тут г-н Чернышевский, очевидно, сознательно оставил за скобками тот момент, что в голодные 1990-е годы именно на гранты и могла существовать отечественная наука, не имевшая должного бюджетного финансирования (как, собственно, и сегодня образовательная сфера, по сути, финансируется патриотичными чиновниками-скрепоносцами по похожему остаточному принципу, но об этом господа чернышевские ни-ни).
Текст Чернышевского, который позиционирует себя как историка, был показателен ксенофобским пафосом:
«Западные деньги кончились, а администратором Мирзеханов оказался никудышным. Но терять свое маленькое теплое горское княжество на истфаке, видимо, не хотелось...»; «готовность пожарить свою маленькую яичницу на мировом пожаре характерно для выходца из небольшого народа, никогда не имевшего собственной государственности».
Националистические нападки великорусского проректора на профессора-лезгина вызвали справедливые негодования у общественности. Но кроме этого Чернышевский фактически выдал на-гора, как бы это помягче... свое незнание некоторых вопросов мировой истории, которые простительны среднестатистическому гражданину, но, повторюсь, не деятелю, предъявляющему себя как знатока прошлого.
Говоря «никогда не имевшего собственной государственности», Чернышевский «забыл», что у лезгин она была. Кавказская Албания, древнее государство в восточном Закавказье, занимавшее территорию к северу от реки Кура вплоть до Каспийского моря, охватывало современный Северный Азербайджан и Южный Дагестан. Население Кавказской Албании – албаны (не путать с современными албанцами) – изначально представляло собой союз 26 племен, говоривших на различных языках лезгинской ветви нахско-дагестанской группы северо-кавказской семьи. И это государство просуществовало, по меньшей мере, до IX века н.э.
Конфуз университетского бюрократа породил тогда даже своеобразный мем «Чернышевский, учи албанский!»
И Дмитрий Викторович стал его «учить», вскоре сам оказавшись жертвой ректоратских козней и выброшенным с руководящей должности, как это после разгрома истфака произошло со многими другими статусными гонителями историков.
Все, что было сказано выше, это лишь для напоминания тех нелицеприятных процессов, которые были запущены в нашем регионе. И, надо отметить, события вокруг истфака были успешно обкатаны для дальнейшего приструнения неугодных ученых в вузах других субъектов РФ. Не сказать, что до истфака в СГУ не было аналогичных столкновений. Достаточно вспомнить историю 2002 года: тогда против профессора-историка Николая Троицкого, осмелившегося выступить со статьей о незавидной роли вешателя-Столыпина, было настроено все руководство области, преподносившее известного саратовского губернатора как образец государственного деятеля, которому следует поклоняться. Но даже несмотря на вмешательство первых лиц губернии (говорят, после публикации статьи Троицкого недовольство им выражал сам Дмитрий Аяцков), тогдашний ректор Дмитрий Трубецков не дал профессора Троицкого на съедение официозу. А преемники Трубецкова без тени сомнений пустили в горнило бюрократической резни целый факультет, значительная часть работников которого либо были выдавлены из вуза, либо самостоятельно уволились и теперь работают в других университетах и других городах.
Впоследствии российские бюрократы-оптимизаторы умело воспользовались ценным опытом саратовского ректората. Опытом, критически осмысленным не только в отдельных статьях и заметках, но и в целых книгах: упомянутой выше «Коссовице» и увесистом двухтомнике «Ректориада».
К настоящему моменту уже мало кого удивляет политика слияний и поглощений вузов в части экономии бюджетных средств и прочих нововведений. Остановить эту порочную тенденцию, которую иначе как погромом высшего образования не назовешь, можно разве что коллективными и солидарными действиями преподавателей и студентов. Теми шагами, которые в конечном итоге не получилось сделать саратовским историкам с их интеллигентной «политкорректностью», чем, увы, и воспользовались в своих интересах административные дуболомы. Помню, как убеждал работников истфака не ограничиваться одними только судебными тяжбами с ректоратом и петициями в разные инстанции, доказывая необходимость уличных выступлений, как это делали студенты и ученые социологического факультета МГУ после зачисток подразделения главного российского вуза.
Но, к сожалению, в нашей стране пока слишком мало опыта борьбы различных уязвимых сообществ за свои права. Как следствие – правящий класс безболезненно проводит политику оптимизаций и сокращений, превращая вузы в оплоты клерикалов и апологетов политики «чего изволите». Студенты и преподаватели при таком «безмолвном» раскладе вовсю используются властями как позорная и бесправная массовка на «путингах» или как «карусельщики» на выборах... Не имея собственной воли и коллективного сознания, они становятся пешками в чужих играх.
Случись что-то подобное тому, что десять лет назад произошло с истфаком в Саратове, где-нибудь на ненавистном Западе или в какой-нибудь Латинской Америке, улицы городов бы были заполнены тысячами бастующих студентов и ученых, с последующей капитуляцией «антиинтеллектуальной империи». Капитуляцией тактической или стратегической – все зависит от грамотности поставленных требований и организованности сообщества и возможности «играть» свою игру, а не участвовать в чужой. Но о тактиках и стратегиях думать пока слишком рано – нам только предстоит учиться всей этой «бездуховности», поскольку нынешним нашим менталитетом если и предусмотрено выдавливание из себя коленопреклонения, то не всем тюбиком сразу, а лишь маленькими каплями надежды.