Я пела в опере

Хочу сказать, и все мои знакомые это подтвердят, музыкальные способности у меня ограничиваются лишь умением танцевать. Тем не менее это не помешало мне в 70-х годах прошлого века блистать на сцене нашего оперного театра в бессмертных произведениях Жоржа Бизе «Кармен» и Петра Чайковского «Пиковая дама». Не удивляйтесь, не подумайте ничего такого, блистала я там, конечно, не одна. Например, пару раз довелось делить славу со звездами советского оперного искусства Зурабом Анджапаридзе и Юрием Мазурком.

А в основном моими постоянными партнерами по сцене были человек тридцать таких, как я мелких школьников десяти-одиннадцати лет, собранных по центральным саратовским школам с целью создания детского хора при оперном театре. Нам была уготована короткая, но яркая сценическая судьба. Забегая вперед, скажу, что слово «короткая» употребляется тут в прямом смысле: никто из участников того проекта, насколько мне известно, не стал ни оперным, ни даже эстрадным певцом. Но тогда...

Разбуди меня сейчас среди ночи и произнеси «вместе с сменой караула...» – и я не задумываясь пропою от начала и до конца довольно длинную песенку хора мальчиков из оперы «Кармен»: «..бодро мы идем всегда-а-а, ну трубите ж весе-э-лее та-ра-та-та-та ра-та-та...». Долдонили мы ее своими неокрепшими голосками по нескольку раз в неделю и запомнили хорошо и надолго. Впрочем, как и другое произведение, а их было всего два, которые мы исполняли, написанных специально для детского хора великими композиторами, светлая им память. В «Пиковой даме», как вы помните, хотя вряд ли кто помнит это так же, как мы, а кто-то и не знал никогда (трудно поверить, но есть, наверное, и такие люди), надо было петь вот это: «Да здравствует жена, премудрая царица, нам матерь всем она, сих стран императрица, и гордость, и краса... Ура-а! Ура-а! Ура-а-а-а!»

Как я попала в хор? Спасибо нашей учительнице по пению Маргарите Александровне Соколовой, которая однажды посвятила весь свой урок прослушиванию по одному каждого из учеников нашего класса. Мы должны были повторить за ней то ли «ми», то ли «ля», не помню точно, или простучать ритм карандашиком. Когда дошла очередь до меня, я что есть силы пропищала что-то не своим голосом, так как от рождения голос у меня довольно низкий. Про слух, вернее, про его отсутствие, я уже упоминала. Так что позже, уже в хоре, я очень ловко проезжала за чужой счет – на самых трудных местах «прибирала высокие», а попросту говоря, пела потише, чтобы фальшь моя затерялась в общем хоре и была незаметной. Зато дома я так вопила эти «та-ра-та-та ра-та-та-а-а», запершись в ванной, что перегорали лампочки, домашние плотно закрывали все двери, чтобы спокойно посмотреть телевизор, а соседские кошки начинали подпевать мне своими самыми дурными голосами.

Когда настал день премьеры, а это была опера «Кармен», мы обрядились в заранее приготовленные «лохмотья», так как изображали уличных мальчишек-сорванцов. Нас подгримировали – щечки, губки, все дела, сценический грим, у девчонок косы затолкали под парики. Надо сказать, что девочек в хоре мальчиков было подавляющее большинство. Вы, наверное, замечали, что писклявых девочек всегда больше, чем писклявых мальчиков. Дали последние наставления, и в назначенный час мы дружно вывалили на сцену. Это был наш звездный час. Мы проорали свое «вместе с сменой караула». Мы изобразили на сцене игры и забавы, положенные по сценарию. Нам рукоплескал зал.

Дальше нас ждал выход в «Пиковой даме». Отличался он другой партией для детского хора, другими костюмами – приличных деток из высшего общества, другими сценическими задачами. Мы блестяще справились и с ними. На этом наша артистическая карьера в качестве детского хора закончилась.

До сих пор удивляюсь, как от того периода не осталось ни одной фотографии, как будто этого не было вовсе. Но ведь было, было, у меня есть свидетели! Мои одноклассницы, живущие сейчас в Штатах и Израиле. Ныне известный профессор-кардиолог – из 28-й школы, а мы учились в 80-й. И я не знаю, может, историки театра мне подскажут, были ли еще когда в Саратове подобные случаи создания детского хора или наш проект был уникальным? И почему ни у кого не возникало желания его повторить?

Одним словом, теперь я могу своим детям и внукам рассказывать, как я пела в опере. За свою долгую и мало кому интересную жизнь я по нескольку раз переслушала и «Кармен», и «Пиковую даму», и отдельно хор мальчиков в самом разном исполнении. Но такого шквала эмоций и впечатлений, который обрушился тогда на меня, еще ребенка, оказавшегося внутри большого оперного спектакля, я не испытывала никогда.

«Этот опыт меня обогатил», – кратко подвел бы черту под моим рассказом нобелевский лауреат по литературе писатель Джозеф Кутзее.