19 января 2015 года – 75 лет В.А.Дремлюге

К 75-летию В.А.Дремлюги, диссидента, «рабочего», свободного человека

После демострации у Лобного места против ввода войск Варшавского договора в Чехословакию пражская газета «Literární listy» написала: «Семь человек на Красной площади – это, по крайней мере, семь причин, по которым мы уже никогда не сможем ненавидеть русских».

Одним из семерых был 29-летний уроженец Саратова Владимир Александрович Дремлюга.

Вот что писал о нем Анатолий Краснов-Левитин, церковный писатель, деятель обновленчества, оставивший обширные мемуары о диссидентском движении и его участниках:

«Интересный тип, парень, который напоминал мне всегда типы из повестей Горького. Пожалуй, в какой-то мере и самого Горького. Из очень простой семьи. Безотцовщина. Романтик. Сидеть на месте никогда не мог. Вел бурную жизнь. Менял профессии, города. Привязался к Якиру. Талантливый. Энергичный. Упорный. Верный друг. И в опасности. И в беде. Такой не подведет. Положиться на него можно. На процессе вел себя превосходно. Во время последнего слова, когда судья стал прерывать, заявил, что в знак протеста против этого и предыдущих политических процессов, от последнего слова отказывается. Если говорить о народе, то более народного типа, чем Дремлюга, и сыскать нельзя».

«Народый тип» Дремлюга не был так широко образован, как большинство из участников протестного движения, но умел и красиво и грамотно высказаться, и напористо и остроумно полемизировать с «представителями закона». Вот, например, отрывок из его допроса на суде (Цитируется по книге Н. Горбаневсой «Полдень»):

Дремлюга: К сожалению, мне приходится говорить последним. Ничего нового я добавить не могу к тому, что здесь уже говорили. Мне придется останавливаться только на мотивах моих действий. Я решил принять участие в демонстрации уже давно, еще в начале августа. От своего знакомого, военнослужащего танковой части, я узнал, что его часть еще в мае перешла границу Чехословакии, вступила в город Кошице и была там больше месяца. Я решил тогда же, что, если в Чехословакию введут советские войска, буду протестовать.

Судья: Подсудимый, это все понятно. Вы заранее решили, а теперь расскажите, как вы осуществляли свое решение.

Дремлюга: 21 августа я узнал про ввод советских войск из газет. Не по радио, советское радио я не слушаю. Поэтому я пошел на площадь. По сговору или без сговора, это к делу не относится, этого не нужно для статьи 190. Я написал двусторонний лозунг, написал его сам. С одной стороны: «Свободу Дубчеку!», а с другой: «Долой оккупантов!»

Как все было, здесь уже рассказывали. Свидетель Долгов из воинской части 1164 ударил Литвинова два раза сумкой и ногой по ноге, ругался. Литвинов продолжал сидеть. Стоявший с Долговым рядом кричал Литвинову: «Давно я за тобой охочусь, жидовская морда»; и еще крикнул: «У, ...». Дальше следовало то слово на «с» из четырех букв, которое вы здесь не разрешаете произносить, и далее «антисоветчики!»

Судья: Подсудимый, я делаю вам замечание и прошу подбирать фразы, которые можно употреблять в зале суда.

Дремлюга: По дороге в отделение милиции я открыл окно машины и, пока нас везли, всё время кричал: «Свободу Дубчеку!» Я повторил это раз пять-десять.

Прокурор: Кого вы знаете из подсудимых и как давно?

Дремлюга: Я знаю всех подсудимых и всех недавно, порядка трех-четырех месяцев. В Москве я поселился недавно, раньше жил в Ленинграде. Прописали меня только 27 марта, после четырехмесячной волокиты.

Прокурор: На каком основании вас прописали?

Дремлюга: Я женился, прописался у жены.

Прокурор: Итак, вы недавно знаете подсудимых. Какие у вас с ними отношения?

Дремлюга: Знаю три-четыре месяца. Со всеми прекрасные отношения.

Прокурор: Бывали ли вы у них дома?

Дремлюга: Да, иногда.

Прокурор: Когда вы в последний раз видели подсудимую Богораз до 25-го?

Дремлюга: 22-го, вернее в ночь с 22-го на 23-е, ночевал у нее дома.

Прокурор: А когда видели Литвинова?

Дремлюга: 21 августа на суде над Анатолием Марченко.

Прокурор: А когда вы виделись с Бабицким?

Дремлюга: За месяц до этого.

Прокурор: А когда виделись с Делоне?

Дремлюга: 21 августа.

Прокурор: В тот день вы уже приняли решение или только обсуждали ваше предстоящее выступление?

Дремлюга: Нет, в этот день личная судьба Анатолия Марченко волновала меня больше всего. Умом я, конечно, понимал, что такая акция... я хотел сказать слово, но воздержусь – совершенная нашим правительством – это страшное преступление, гораздо более важное, чем осуждение одного человека, но эмоционально судьба Марченко в тот день волновала меня больше.

Судья: Подсудимый, придерживайтесь сути дела.

Прокурор: Вы очень эмоционально отвечаете, но не на заданные вам вопросы. Выли ли у вас до 25-го разговоры с другими подсудимыми?

Дремлюга: Был обмен мнениями.

Прокурор: Включал ли этот обмен мнениями подготовку к вашему выступлению?

Дремлюга: Нет, не включал.

Прокурор: Где вы встретили подсудимую Богораз 25-го?

Дремлюга: У Лобного места.

Прокурор: Когда вы пришли туда, кто там был?

Дремлюга: Не стану перечислять. Вам все известны.

Прокурор: Когда точно вы пришли на Красную площадь?

Дремлюга: Без десяти, без семи двенадцать.

Прокурор: Чем вы объясните, что, придя на Красную площадь, вы подошли именно к этим людям?

Дремлюга: Потому что эти люди – мои знакомые. Не подойду же я к товарищам, которые мне не знакомы.

Прокурор: Когда вы сели у Лобного места?

Дремлюга: Сел ровно в 12 часов.

Прокурор: Вы сказали, что пришли без десяти, без семи двенадцать. Что вы делали эти семь-десять минут?

Дремлюга: Разговаривал с друзьями.

Прокурор: С кем именно?

Дремлюга: Со всеми.

Прокурор: Назовите фамилии.

Дремлюга: Вам что, всех подсудимых перечислить? Литвинов, Богораз, Файнберг, Горбаневская, Делоне, Бабицкий, Дремлюга. То есть Дремлюга – это я.

(Оживление в зале.)

Прокурор: О чем вы говорили?

Дремлюга: О прекрасной погоде. (Шум в зале.)

Судья: Суд еще раз делает вам замечание. Нельзя таким тоном разговаривать. Прокурор спрашивает вас вежливо, по существу дела. Вы можете отказываться отвечать, но, отвечая, обязаны разговаривать вежливо.

Прокурор: Какого размера лозунг вы держали?

Дремлюга: 50 см на 1 м.

Прокурор: Как он выглядел?

Дремлюга: Только полотно, палочек не было.

Прокурор: Знали ли вы, что у других тоже были с собой лозунги?

Дремлюга: О других плакатах не знал.

Прокурор: Чем вы можете объяснить, что избрали именно Красную площадь для своих действий?

Дремлюга: Вам уже объяснили, что на Красной площади нет движения. Я до того несколько раз ходил туда, я даже хронометрировал, там одна машина раз в два часа проходит.

Прокурор: Значит, вы искали тихого места, почему же вы не пошли, например, в Александровский сад?

Дремлюга: Я плохо знаю Москву, я ведь приезжий. Кроме того, там, в саду, нет людей, и они бы еще больше распоясались – эти, как вы их называете, «лица».

Судья: Нужно говорить: граждане, у нас все граждане.

Дремлюга: Так вот эти граждане там еще больше бы распоясались.

Прокурор: Так, значит, единственный мотив – это отсутствие транспорта?

Дремлюга: Да.

Прокурор: К моменту совершения преступления вы работали?

Дремлюга: В последний месяц я не работал. До этого я работал поездным электриком.

Прокурор: Где вы учились?

Дремлюга: Учился в Ленинградском университете, меня исключили.

Прокурор: За что именно вас исключили?

Дремлюга: За незаконное присвоение звания советского чекиста. Долго было бы рассказывать. Это была шутка над одним бывшим сотрудником КГБ. Я жил с ним в одной квартире. В мое отсутствие по моей просьбе ему передали письмо, адресованное мне, с надписью: «Капитану службы КГБ Владимиру Дремлюге». Сосед, конечно. ...

Судья: Говорите коротко, с какой формулировкой вас выгнали.

Дремлюга: За недостойное поведение, порочащее звание советского студента.

Прокурор: Вы были членом ВЛКСМ?

Дремлюга: Да, с 1955 по 1958 г.

Прокурор: Почему выбыли?

Дремлюга: Исключили.

Прокурор: За что?

Дремлюга: За усы.

(Смех в зале.)

Судья: Подсудимый, я вас уже предупреждала. Что это значит?

Дремлюга: Я говорю правду, так и было сказано: «за разрушение советской семьи, неуплату членских взносов и за усы».

Прокурор: За что вы привлекались ранее к суду?

Дремлюга: По 174 статье, за перепродажу автомобильных покрышек.

...

Монахов: Считали ли вы 25 августа, что в вашем плакате содержатся заведомо ложные сведения?

Дремлюга: Я не усматриваю в текстах лозунгов заведомо ложных сведений. В частности, в лозунге «Свободу Дубчеку!» клеветы не было. Я знал, что Дубчек интернирован, это была правда.

Прокурор: Откуда вы взяли, что Дубчек интернирован?

Дремлюга: Я слушал израильское радио. Да и в наших газетах никаких сведений о Дубчеке не было. Писали только, что он ревизионист и предатель. Президент Свобода приехал в Москву...

Судья: Все ясно, можете не продолжать.

Дремлюга: Вы мне затыкаете рот, когда я хочу объяснить мотивы своих действий.

Монахов: Правильно ли я вас понял, что вы из наших газет сделали вывод, что Дубчек, видимо, интернирован?

Дремлюга: Да, правильно.

Адвокат Каминская: Оказывали ли вы или кто-нибудь рядом с вами сопротивление лицам, которые вас задерживали?

Дремлюга: Не оказывал сопротивления ни я, ни кто-либо другой.

Каминская: Предъявляли ли они вам какие-либо удостоверения?

Дремлюга: Никто никаких удостоверений не предъявлял.

Каминская: Были ли у них нарукавные повязки?

Дремлюга: Нет, ничего не было.

Каминская: Предлагал ли вам кто-либо из них покинуть Лобное место?

Дремлюга: Наоборот, они нас окружили, боясь, чтобы мы не покинули это место.

Как ранее судимый, Дремлюга получил самый большой срок на этом процессе – три года лагерей.

В заключении Владимир Дремлюга отнюдь не «встал на путь исправления», получил новый трехлетний срок и вышел на свободу только в 1974 году. Тогда же эмигрировал в Америку.

Вот несколько цитат из разных выпусков «Хроники текущих событий» того периода.

ВЛАДИМИРУ ДРЕМЛЮГЕ, участнику демонстрации 25 августа, находящемуся в лагерее в , Мурманске предоставили личное свидание с женой на трое суток, но в конце первого дня сократили его до одних суток. Выразивший свое возмущение ДРЕМЛЮГА был отправлен в ШИЗО.

ВЛАДИМИР Дремлюга участник демонстрации на Красной площади в Москве 25 августа 1968 г., переведен в Якутию. В этапе он провел 3 месяца. Причина перевода: требование, предъявленное им администрации лагеря, соблюдать технику безопасности в условиях труда заключенных.

Уже около 8 месяцев В.ДРЕМЛЮГА находится в новом лагере в Якутии. За это время от него получены всего два письма, а он получил одну бандероль. Стало известно о пристрастном отношении к нему лагерной администрации: его неоднократно лишали переписки, необоснованно помещали в изолятор. В конце июля 70 г. В. ДРЕМЛЮГА объявил голодовку, результат которой неизвестен. Физическое состояние его плохое. На запрос адвоката, который хотел выехать к своему подзащитному для составления жалобы по надзору, администрация лагеря не отвечает (посланы две телеграммы).

ВЛАДИМИР ДРЕМЛЮГА, отбывающий в Якутии трехлетний срок за участие в демонстрации 25 августа 1968 г. на Красной площади, по решению администрации лагеря до марта месяца помещен в ПКТ (помещение камерного типа), прежде называвшееся БУРом. Режим содержания в ПКТ аналогичен тюремному. Посылки и свидания с родными запрещены, часть срока заключенный находится на пониженной норме питания, прогулка – полчаса в день.

Якутск. ВЛАДИМИР ДРЕМЛЮГА, осужденный в 1968 г. на 3 года ИТЛ за участие в демонстрации на Красной площади 25 августа 1968 г. против ввода советских войск в Чехословакию, должен был освободиться 25 августа этого года. Большую часть срока ДРЕМЛЮГА провел в одном из лагерей Якутии, подвергаясь травле со стороны администрации.

В конце апреля В.ДРЕМЛЮГА был отправлен из лагеря в тюрьму в Якутск. Против него возбуждено дело, сейчас уже закончено следствие по ст. 190-1 УК РСФСР . Основание – разговоры с заключенными о том, что в СССР нет свободы слова, демонстраций и т. п.

В телеграмме, присланной из прокуратуры Якутской АССР, указано, что ДРЕМЛЮГА просит заключить соглашение для слушания дела в суде с адвокатом из Москвы , вопрос о назначении адвоката для ведения дела в соответствии с «Положением об адвокатуре» решается заведующим юридической консультацией. Однако на практике это необходимо согласовывать с председателем Московской коллегии адвокатов АПРАКСИНЫМ , который, без всяких ссылок на какие-либо законодательные акты или инструкции, заявил, что ни одному адвокату из Москвы не будет разрешена командировка в Якутск .

Решение АПРАКСИНА невозможно обжаловать, так как коллегия адвокатов – общественная организация, формально не зависящая от государственных органов.

В 20-х числах августа выездная сессия Верховного суда Якутской АССР в г. Ленске на территории мест заключения заслушала дело ВЛАДИМИРА ДРЕМЛЮГИ, вновь обвиняемого по ст. 190-1. Суд приговорил ДРЕМЛЮГУ к 3 годам ИТЛ строгого режима. Адвокат КУЛЬГИНСКИЙ (ЯКУТСК), нанятый родственниками, не присутствовал на процессе, вместо него был направлен другой адвокат (фамилия неизвестна). ...25 августа заканчивался трехлетний срок пребывания в лагерях, к которому был приговорен за участие в демонстрации на Красной площади (1968 г.). За эти три года он получил всего лишь одну посылку и несколько писем. Его мать, больная старая женщина, не могла выезжать к нему, а связь с друзьями пресекалась администрацией. По неточным сведениям, на процессе было около 40 свидетелей – солагерников ДРЕМЛЮГИ, которые свидетельствовали о высказывании им «клеветнических измышлений».

ВЛАДИМИР ДРЕМЛЮГА отбывает новый трехлетний срок в лагере строгого режима по адресу: Якутская АССР, пос. Марха.

Для допросов по делу №24 из Якутских лагерей доставлен в Москву Владимир ДРЕМЛЮГА. В июне 1974 г. ДРЕМЛЮГА освобожден условно – досрочно, за полтора месяца до конца срока.

От автора: Условно – досрочному освобождению Владимир Дремлюги предшествовала «работа» с ним «воспитателей» из органов, завершившаяся статьей в газете «Социалистическая Якутия» с непременным «покаянием».

Предыстория освобождения ДРЕМЛЮГИ и публикации в «Социалистической Якутии» такова.

Еще в ноябре прошлого года ДРЕМЛЮГА узнал, что солагерников вновь вызывают на допросы по его поводу. Тогда же, в ноябре-декабре, в лагерь приехал представитель прокуратуры, который сообщил ДРЕМЛЮГЕ, что против него вновь возбуждено уголовное дело по ст. 190-1 за «устную агитацию в лагере». Этот или другой представитель власти предложил ДРЕМЛЮГЕ написать заявление о раскаянии в своих действиях. ДРЕМЛЮГА сделал это. Через некоторое время ему сообщили, что составленный им текст неудовлетворителен, и предложили подписать другой текст. ДРЕМЛЮГА сделал и это.

В течение зимы-весны 1974 г. в лагерь к ДРЕМЛЮГЕ явилось много визитеров: от КГБ Якутской АССР до сотрудников «Социалистической Якутии». Тогда же было составлено письмо ДРЕМЛЮГИ в редакцию.

После освобождения ДРЕМЛЮГЕ дали направление в г. Мелитополь, где живет его мать. Ему рекомендовали зайти в Москве к работнику КГБ, фамилия которого «Хронике» неизвестна.

Прибыв в Москву ДРЕМЛЮГА никуда не явился. Тогда, в первых числах июля, за ним пришли в квартиру Н.П.ЛИСОВСКОЙ, где он остановился, и пригласили приехать к вышеупомянутому деятелю. Беседуя с ДРЕМЛЮГОЙ, этот работник ГБ рекомендовал ему уехать в Мелитополь как можно скорее и даже посодействовал при покупке билетов на поезд. В этой же беседе он не советовал ДРЕМЛЮГЕ заходить к академику САХАРОВУ, т.к. тот «не совсем здоров психически». 11 июля ДРЕМЛЮГА уехал в Мелитополь.

Стало известно, что Владимир ДРЕМЛЮГА намеревается выехать из СССР.

20 декабря выехал из СССР Владимир ДРЕМЛЮГА, участник демонстрации 25 августа 1968 г. на Красной площади.

Владимир Александрович Дремлюга эмигрировал в США, куда несколькими месяцами раньше выехал его «подельник» Павел Литвинов.

В отличии от Литвинова, продолжившего за границей активную диссидентскую деятельность, о Владимире Дремлюге мне подобной информации обнаружить не удалось.

Единственное, что нашлось, это короткое интервью в фильме Владимира Кара-Мурзы (младшего) «Они выбирали свободу», премьера которого состоялась в декабре 2005 года в Сахаровском центре.

В последующие десять лет, Владимир Александрович Дремлюга, насколько мне известно, окончательно перестал быть публичным человеком. О том, где и, главное, как он сейчас живет – вопрос, на который у меня нет ответа.

В заключение последнее слово Владимира Дремлюги на суде, которое судья так и не дал ему закончить (Цитируется по книге Н.Горбаневской «Полдень»)

Последнее слово Владимира Дремлюги

Не знаю, принято ли к последнему слову брать эпиграф, но если принято, то я взял бы

эпиграфом слова Анатоля Франса из «Суждений аббата Жерома Куаньяра»: «Неужели вы

думаете прельстить меня обманчивой химерой этого правительства, состоящего из честных

людей, которые возводят такие укрепления вокруг свободы, что вряд ли ею можно будет

пользоваться».

С 17 лет я активно участвовал в протестах против политики партии и правительства (в том

числе против некоего Никиты Сергеевича), если я был не согласен с нею. Я знаю, что меня

будут обрывать, а потому я должен выбирать выражения.

Судья: Не обрывать, а делать замечания.

Дремлюга: Всю свою сознательную жизнь я хотел быть гражданином, т. е. человеком, который спокойно и гордо выражает свои мысли. Десять минут я был гражданином. Я знаю, что мой голос прозвучит диссонансом на фоне общего молчания, имя которому – «всенародная поддержка политики партии и правительства». Я рад, что нашлись люди, которые вместе со мною выразили протест. Если бы их не было, я вышел бы на Красную площадь один. Если были бы другие методы, я бы их использовал. Я убежден, что в Чехословакии после январского пленума ЦК...

Прокурор: Подсудимому Дремлюге не предъявлено обвинение по поводу событий в Чехословакии.

Судья: Суд просит не останавливаться на своих убеждениях. Учтите это замечание.

Дремлюга: Прокурор вчера посвятил две трети своей речи тому, что читал передовицы «Правды». Во вводной части своей речи он касался и Кошице, и Лидице, и венгерских событий...

Судья: Вы не можете критиковать речь прокурора, тем более ее вводную часть.

Дремлюга: На этой-то части я и хотел остановиться. Именно вводной частью он доказывает, что мы заслужили наказание. Прокурор сказал, что некоторые люди не понимают, что оккупация Чехословакии была акцией «братской помощи».

Прокурор хочет прервать.

Дремлюга: Не перебивайте меня! (Оживление в зале).

Я хочу спросить, как бы отнесся гражданин прокурор...

Прокурор: Протестую. Подсудимый не имеет права задавать вопросы. Разъясните это ему.

Судья: Учтите это замечание. Еще раз предупреждаю вас: не останавливайтесь на своих убеждениях.

Дремлюга: Но, к сожалению, именно мои убеждения и привели меня сюда. И поэтому я не могу их не касаться. Я считаю, что данный процесс, как и другие процессы, и сталинизм...

Прокурор: Обвиняемому Дремлюге предъявлены конкретные обвинения, он и должен касаться именно их. В процессе не рассматриваются другие, более ранние события.

Судья опять делает замечание.

Дремлюга: Я не закончил свою фразу, хочу ее закончить.

Судья: Суд еще раз делает вам замечание.

Дремлюга: Я считаю, что все вышеперечисленные явления вызваны отсутствием права критиковать правительство. Ради того, чтобы впоследствии это право было законным, я и вышел на Красную площадь и вышел бы куда угодно. И в дальнейшем я буду выражать свой протест любыми средствами. После антикультовского съезда...

Прокурор:  Прошу суд предупредить подсудимого Дремлюгу, что на основании ст. 297 УПК РСФСР подсудимый может быть лишен последнего слова, если он будет употреблять недопустимые выражения.

Судья: Если вы не исполните последнего требования, мы вынуждены будем принять определенные меры.

Дремлюга: Я...

Прокурор: Прошу объявить перерыв на пять минут, чтобы адвокат мог разъяснить подсудимому его права и обязанности при произнесении последнего слова.

Судья объявляет перерыв на десять минут.

После перерыва.

Дремлюга: В знак протеста против данного судебного процесса и многих других я отказываюсь от предоставленного мне законом последнего слова.

Судя по эпиграфу из Анатоля Франса, Владимир Александрович человек, по крайней мере, думающий и начитанный, что ему наша судебная система продемонстрировать не дала.

С Днем Юбилея, Владимир Александрович! В России Вас помнят и, думаю, никогда не забудут.

Владимир Драбкин,
журналист, координатор группы
«За вашу и нашу свободу!»

Источник: www.facebook.com