Мой личный тренер Эмир Кустурица

«Таня, выйди из зала!» – кричит Рома Васильев из партера мне, только что уютно устроившейся на халявном месте номер 13 в первом ряду правого амфитеатра Театра оперы и балета. С Васильевым я знакома еще со времен, когда писала авторскую колонку о Доме кино. Моя первая серьезная работа как «культурного» журналиста. Роман, сопровождавший в Саратове Эмира Кустурицу и «No Smoking Orchestra», машет мне рукой, словно говоря «давай, выметайся же скорее», и обаятельно хмурится...

Но обо всем по порядку.

О том, что Кустурица приедет в Саратов, да не просто так, а песни петь, стало известно еще в начале декабря. Новость эта очень взбудоражила саратовских любителей кинематографа, а мне сразу же дали ответственное задание – готовиться к интервью. К слову, я до того не посмотрела ни одного фильма Кустурицы целиком. Мне всегда было сложно выдержать тот надрыв, которым, как мне кажется, отличается творчество этого режиссера. Но надо – значит надо.

Эмир Кустурица приехал в Саратов за день до концерта и первым делом напугал работников саратовского аэропорта своим отказом пользоваться услугами VIP-зала. Как это можно наглядно увидеть в видеоролике авторского проекта Григория Гришина и Ольги Яковлевой «Кадровый резерв». Намеченная по приезде пресс-конференция в ГТРК была отменена. «В Словакии. В одиннадцать», – не объясняя причину отмены, отчеканил Рома Васильев по телефону и спешно повесил трубку. Приехать к сроку в «Словакию» я успела лишь потому, что по привычке выехала на ГТРК раньше, помня о волшебных саратовских пробках, которых не оказалось утром в субботу.

Уставший после двенадцатичасового перелета из Белграда режиссер пообщался со встрепанными и дезориентированными журналистами минут двадцать, а затем напрочь исчез с горизонта вплоть до самого концерта. Тем не менее, за эти двадцать минут он успел рассказать о многом.

О России

Каждый раз, когда я сюда приезжаю, у меня чувство, что я дома. Это культура, на которой я рос. Я вырос на вашей литературе, на вашем кино и на истории вашей страны. Сербы и русские – братья. Сегодня говорят: «Кто такие сербы? Это русские без денег».

О доме

Я живу в деревне, которую построил десять лет назад. Она построена полностью из дерева, это реконструкция средневековой деревни. Это место я называю своим домом.

О Балабанове

Идея Балабанова снять фильм о Сталине – это всего лишь идея. К сожалению, Балабанов умер, и с тех пор я не рассматриваю возможности снимать такой фильм. Кроме того, я не думаю, что я хорошая кандидатура на то, чтобы делать фильм о Сталине. Я обычно снимаю фильмы о людях, которых я люблю.

О Саратове

Я знаю, что в советский период это был закрытый город и в прошлом он как бы не существовал, а сейчас существует. Меня очень впечатлил тот факт, что здесь живет миллион человек. И мне очень понравился вид на реку. Я сам из очень маленького городка, где все не таких больших масштабов.

О мечтах

Все, о чем я мечтал в детстве, я в большинстве своем воплотил. Когда я был маленьким, то спрашивал себя: «Кем я хочу стать?». Я думал, что стану хорошим дворником. То, что я делаю сейчас в кинематографе – очень близко к этой идее. Чтобы снять хороший фильм, я готов на все.

О планах

Мне нужно закончить фильм, который называется «На млечном пути». Я уже половину фильма снял, а вторую половину начну снимать в мае. Кроме того я заканчиваю строить город, который посвящен Иво Андричу, известному сербскому писателю и нобелевскому лауреату по литературе. Также в апреле мы с группой будем записывать новый диск. «No smoking» – это единственная группа в мире, которая за четырнадцать лет существования записала всего один диск. Пожалуй, пора записать новый.

О русском кино

Я думаю, что русское кино сейчас находится в процессе развития. Сейчас у российского кинематографа нет той силы, которая была в советское время. Но я надеюсь, что это всего лишь такой период.

О переменах

Кинематограф переживает большие перемены. Кино можно снять обычными камерами, но проблема в том, что в мире сейчас нет идей. Нет какой-то единой идеи для всего мира. Неважно, насколько легко сделать фильм, как он будет исполнен технологически, главное знать, что ты хочешь сказать. Сейчас в Европе и в Голливуде кинематограф – это, прежде всего, вид развлечения. Проблема в том, что если воспринимать кинематограф только как развлечение, то он теряет свою силу как искусство. Есть множество хороших режиссеров, но нет единой волны. В семидесятых-восьмидесятых годах каждая страна переживала наплывы хороших режиссеров, потому что в тот период был культ режиссеров.

Кинематограф, который я люблю, будет иметь ту же судьбу, что и опера. В каждом городе будет два-три кинотеатра, и люди будут ходить туда, как в оперу. В ближайшие десять лет все изменится.

О музыке

Мы с «No smoking» никогда не репетируем. Мы уже четырнадцать лет играем вместе. Это до сих пор остается способом хорошо провести время, но уже больше не хобби. Мы не мним себя профессионалами несмотря на то, что играем достаточно профессионально. Во всем мире нашу музыку воспринимают как летающий цирк.

Нет никакой разницы между кино и музыкой. Фильмы снимаются на основе музыкальности. Мне кажется в прошлом, когда кто-то писал симфонию, он на самом деле видел фильм у себя в мыслях. Прежде чем снять кино, ты должен сначала услышать мелодию, услышать свой фильм. Так что эти два вида искусства очень близки.

О религии

Я религиозен, но на уровне собственной культуры и на уровне самоидентификации. Я не фанатик. Я очень верю в духовность и гуманность.

О цыганах

Ты снимаешь какую-то человеческую историю, но о цыганах она становится более человечной. Когда это не просто история людей, а история цыган. Цыгане всегда привносят чувство свободы, которого у нас с вами нет. И некоторую сумасшедшинку, а в фильме должна быть сумасшедшинка.

Об Оскаре

Мне все равно, я не интересуюсь Оскаром. Они больше не снимают хороших фильмов.

Об Украине

Украина идет по тому же пути, что и Югославия. Я очень сожалею об этом. Это тот случай в нашей жизни, когда мы видим тот же самый сценарий и ту же самую катастрофу, что и раньше. Я считаю, что Россия просто пытается защитить тех русских, которые живут на Украине. К сожалению, в Югославии сделать этого не получилось...

И вот я в театре в предвкушении концерта. «Таня, выйди из зала!» – кричит мне Рома Васильев. Встаю с почти уже родного кресла за номером 13 и выхожу в фойе. А там такие же неприкаянные бродят еще несколько девушек, которых Роман, профессионально сгруппировав в кучку, отвел за кулисы.

– Стойте тут. Первые три песни будете слушать отсюда, – говорит Васильев и попадает под предсказуемый обстрел из вопросов, которые формируются в единое «что мы здесь, блин, делаем?».

«У группы есть традиция, они вызывают из зала девушек на сцену танцевать. Но у нас здесь оркестровая яма и ничего не выйдет. Поэтому тут постойте, вас позовут», – объяснил Роман и исчез со скоростью, которую сложно было ему приписать.

На сцену. К Кустурице... На осознание этого факта у меня уходят последующие пятнадцать минут, а тем временем музыканты выходят к публике. Музыка мимо шокированного сознания бьет прямо в подкорку, и ты начинаешь пританцовывать. Контролировать это невозможно.

Кстати, пока мы стояли за сценой, ретивая сотрудница театра попыталась нас оттуда выгнать, оперируя классическим «не положено». Меня это отчасти порадовало. Вероятно, за время, прошедшее с моего последнего визита за кулисы театра, с сотрудниками все же провели «беседу» о безопасности.

Я никогда не боялась публичных выступлений со сцены или перед камерой... Когда глаза привыкли к софитам, первое, что я увидела – это темнота в зрительном зале. Бездна. Сцена стала казаться уютным островком безопасности и разудалого веселья. А Кустурица тем временем скандировал вместе со зрительным залом матерный припев «F*** you MTV». Организатор, что с него взять...

«Русские девушки – как сербские девушки. Красивые, – восхищается на ломанном русском Эмир Кустурица. – Сперт... Спорт... Как это?» «Спортивные», – подсказываю я. «Да! Спортивные! Сочи! Олимпиада!» – нагнетает Кустурица ту самую «сумасшедшинку».

А дальше происходит то, к чему, я абсолютно уверена, никто не был готов. Он начинает проводить с нами шуточную тренировку. Прямо на сцене, под песню «Evergreen» из фильма «Жизнь как чудо», мы начинаем бегать, прыгать, отжиматься и боксировать с тенью на потеху зрителям и под зорким руководством нашего именитого «тренера». Точнее, все остальные боксировали с тенью, а я была как бы в спарринге с «тренером», поскольку Кустурица стоял напротив меня всего в метре. И я смотрю ему в глаза и думаю: «Таня, только не попади!». Языковой барьер Кустурице совсем не мешает, он умудряется объяснить, что от нас нужно, жестами и взглядом.

«Вы были лучше всех», – подошли ко мне в холле после концерта две милые дамы.

Интервью взять так и не удалось, но я не жалею. Иногда ведь достаточно взглянуть человеку в глаза, чтобы многое понять.

Глаза у Кустурицы грустные.