Сильны в том городе вольнодумства разные
Город N… не губернский, как у классика, немного попроще, но все-таки.
В городе сем большое производство налажено. И нитки тянут крепкие из хитрой химии, да такие нарядные, что мочалки из тех ниток на диво получаются – яркие да веселые! А еще силу воды приручают! Реку загородили на манер бобров, одна сторона выше другой получается, так из той разницы силушку громадную черпают, чтоб огни жечь на улицах да в домах. А еще купец московский, первогильдейный, там фабрику свою налаживает, чтоб сталь делать да за море возить. А вот еще диво дивное – стоит в пятнадцати верстах от города завод не завод, дворец не дворец, а ажинерное сооружение. Там из непойми чего непойми как енергию добывают! И никого туда стороннего не пущают, воротами загорожено, охрана денно-нощно сторожит, потому, говорят – РАДИАЦИЯ! А что она за напасть такая, чего от нее бывает – про то мало кто ведает, а кто ведает, тех учеными зовут и денег им за то платят, правда не много…
Дороги в том городе большие, обочины просторные, мусору много можно накидать, так и кидают, чего ж зря землице простаивать? Накидают всего разного – и красиво, пестро!
Любят в том городе пиво да вино казенное пить. И пьют его с утра до вечера, и пьяные по городу бродят, падают, кривляются, народ веселят. И никто их не трогает, к квартальному не сводит. Пусть их спят на солнышке у помойки – не жалко. А чего им еще делать? Не работать же… Да и негде в том городе работать. Кто пристроился к службе – молодец, а кто не успел – тому дорога или в шабашники, в большой губернский город, или вон на солнышко, к помойному ящику.
Машин много, чадят, пыхтят, едут себе по надобностям разным, но пешеходов не пропускают. Не купил себе машину – сам дурак, нечего лезть вперед батьки!
Сильны в том городе вольнодумства разные. Народишка ушлый, прижимистый. Не хотят платить, как все, за свет да тепло, говорят, раз мы живем под боком с вредными производствами да сами тот свет делаем – чего ж нам платить-то за него втридорога? Налог государев, взимаемый за житье и чистку домов да сливов, им неоднократно повысить хотели – да народец плакатиков понаписал, на площадь вышел и не дал мытарям дело свое черное справить.
Красоту любят оченно – наберут бутылок пустых да покрышек и из них таких лебедей нарежут да таких пальм настроят, что диву даешься – не настоящая ли пальма-то у подъезда выросла? Мастерущие они, жители тамошние!
В парках да садах городских пиво-воды продают, все пьют, не таятся, и квартальные их не трогают, потому как не видно там квартальных... Они, конечно есть, как им не быть, да видно заняты сильно, некогда им.
Вот так и живут: лебедей мастерят, реку перегораживают, пьют да с властями бодаются. А что, не скучно. Холопства много, конечно. У кого рубаха ярче – тому и ниже поклон. Так ведь это везде по Руси-матушке, а столица в том первая, никому не уступит! Оттуда мода эта и пошла по городам – не на физиономию человечью смотреть, а на удостоверение.