Никитинполубабкининегласон (в одно слово с маленькой буквы) умышленно наградили известную персону неблагозвучной кличкой

Оценить
194 сайта по нескольку раз написали, что известную персону теперь называют так, как об этом не мог даже подумать старший преподаватель СГЮА. Об этом подумали саратовские полицейские. Таланты! Я бы этих Верных Трезоров уволил без пенсии!

Взгляд на наше полицейское начальство вышибает слезу. Причем не слезу скорби по их наивным душам, а слезу гордости за великую русскую классическую литературу. До чего же гениален Салтыков-Щедрин с его глуповским национальным лидером Угрюм-Бурчеевым, насколько велик Чехов с его полицейским унтер-офицером Пришибеевым, до чего проницателен Глеб Успенский с его будочником Мымрецовым и поистине вечным национальным властным лозунгом «Тащить и не пущать». Замечу, что кроме исключительной наблюдательности классики обладали отменным даром предвидения. Классика вечна. Тут моя скупая мужская слеза гордости за классиков переходит в рыдание от безысходности. Неужели это навсегда?

Слезы вытер. Начинаю анализировать. Анализировать причины того, почему в развитых обществах полицейский или судья – наиболее уважаемые и почетные должности, почему народ им помогает, почему им доверяют. Называть развитые общества не стану потому, что могут лично меня назначить иностранным агентом (я получил на днях сумму от своего бизнес-партнера из-за границы и вложил часть этой суммы в устройство трибуны для митинга 6 мая, на котором был организатором). Про развитые общества знают те, кто побывал в Европе, Америке, Австралии. Там, где полиция и суды служат закону, а не «персонажам» «Истории одного города».

Проанализировал и понял: в развитых обществах «полицейский» и «судья» – это профессии. Среди этих людей нет коррупционеров, взяткодателей, бездельников, дилетантов, карьеристов, лизоблюдов, хамов, алкоголиков и клоунов, прикрывающих все эти существительные верностью долгу. В недоразвитых обществах – это форма существования вышеперечисленных субъектов. Привожу примеры.

В одном из многоквартирных саратовских домов, где живут мои родные и где я часто бываю, жил мальчик. Дом старый, подъезд дружный, все друг друга знают. Впервые увидел мальчика, когда ему было года три. Сейчас ему около тридцати. Живет он все там же. Часто вижу его в форме офицера ГИБДД с полосатой палочкой на разных перекрестках города. Накануне последней эпохально-реформаторской переаттестации правоохранителей я встретил его в подъезде, едва расходясь на площадке, и пошутил относительно его неохватного огромного пуза, которое вываливалось через поясной ремень с кобурой, и жуткой одышки при ходьбе вверх по лестнице. Он озаботился: «Да, дядь Саш, могут уволить». Прошла переаттестация. Стоит на перекрестках по-прежнему. При этом весь подъезд знает, что в промежутках между стоянием на перекрестках он напивается до чертиков и гоняет по квартире старушку-мать, жену и малолетнюю дочку. Я не задаю вопросов об этике семейной жизни. Я спрашиваю, как он сдал аттестацию по физической подготовке?

Иду как-то на шествие-митинг. Я организатор. Налицо явная провокация. У наших правоохранителей при начале подобных мероприятий принято ставить «волчатники». Шествие назначено от места, указанного в уведомлении городской администрации, а загон-«волчатник» находится в ста метрах от него. Наивные, законопослушные и порядочные участники шествия-митинга как кролики бегут в пасть удава – внутрь выгороженной зоны. А это, как говорят в народе, статья. Закон 54-ФЗ, и еще КоАП – не там собрались, не там начали акцию, незаконно развернули плакаты и флаги, незаконно и не в том месте что-то произнесли. Расчет: организаторов в кутузку на пятнадцать суток, участникам – штраф. Отлично придумано. Я начал собирать участников не в «зоне», а в указанном в уведомлении месте. Тут же – упреки, амбиции, повышенный тон от дилетантов в погонах, назначенных руководить провокацией. Не прошло.

Самое смешное, что железные решетки бегом, наперегонки на сто метров переносили майоры и капитаны. Видимо, им больше нечем заняться. Может быть, мы побороли преступность? Странно, когда я служил капитаном в системе МВД, я имел в подчинении 145 подчиненных, когда стал майором, имел 600. Я не бегал с заборами в руках. Я боролся с бандитизмом. В свободное время занимался боевой и специальной подготовкой и учил подчиненных. Нынешняя клоунада мне не понравилась. Почему-то всплывает из памяти слово «деградация». Не знаю почему.

Руковожу я как-то шествием-митингом. Всё в строгом соответствии с уведомлением. Один из участников развернул плакатик размером 70х70 сантиметров, содержащий надпись на украинском языке с просьбой «Путин, подсчитай свободы оставшиеся дни». Обращение ведь простое, нейтральное. Задержали, увезли.

Присутствую я как-то в нашем самом справедливом в мире суде. В качестве свидетеля, в коридоре, жду вызова в процесс. В перерыве заседания два, на мой взгляд, конченых идиота начинают раздевать самых красивых и, видимо, наиболее сексуально привлекательных женщин, присутствующих в зале суда, снимая этот процесс на фото. Я обалдел, когда «маньяки» при этом предъявляли удостоверения сотрудников полиции. Они были подполковниками, должности и имена-отчества не запомнил. Фамилии, если не ошибаюсь, Полутеткин и Микиткин. Что-то такое. Не уверен. У них случилась неудача. Девушки раздеться отказались. И для выполнения особо важного задания по раздеванию девушек в судебном коридоре прибыли два капитана (старший и нестарший участковые ОП № 1) , старший лейтенант и два прапорщика (группа немедленного действия ОП № 1), младший лейтенант с двумя сержантами из вневедомственной охраны.

Итого: восемь борцов с преступностью, вооруженных автоматами, сосредоточились, чтобы раздеть двух выпускниц самого мирного в мире учебного заведения – филфака СГУ. И этот отряд ничего не смог. Может, импотенция?

Да, кстати, один из тех же маниакальных подполковников полиции, переодетый в штатское платье, еще пытался в полночь добраться до женского нижнего белья. Он делал это часа два, помню. Потом обиделся, что не отдают футболку, уехал в тоске. Фетишист. А может, любит запахи. Забыл, как это по-латыни.

Как-то случилось присутствовать мне на концерте, похожем на объявление судебного постановления по административному делу в нашем самом справедливом в мире суде. Теперь медленно начинаю ощущать, что никому больше не надо учиться в юридических вузах. Понятие лингвистической экспертизы и допустимости доказательств нынче отменены. Все оценивает человек в черном длинном платье, типа скоморошьего сарафана, похожий на монаха-отшельника, но больше похожий на грустного клоуна. Более того, он производит революцию в процессе: полицейские допущены в судебные прения как сторона процесса. Какая это сторона? Чья? Где это написано? В каком кодексе? Ему лень соблюдать процессуальные нормы? А может, он их не знает? Грустный клоун думает, что всех победил. Но он все равно клоун.

Довелось мне как-то на днях с головой погрузиться в интернет. Тут сплошное шоу. Сто девяносто четыре сайта (в том числе теле-, радио и печатных изданий) по нескольку раз написали, что известную персону теперь называют так, как об этом не мог даже подумать кандидат юридических наук и старший преподаватель Саратовской государственной юридической академии, перспективный ученый и педагог, просто умный и порядочный человек. Об этом подумали саратовские Угрюм-Бурчеев, Пришибеев и Мымрецов. Таланты!

Хотя я бы на месте господина А. этих Верных Трезоров уволил бы с распубликованием (без пенсии) в тот же день. Или отправил бы патрульными бойцами транспортной полиции на станцию, где не ходят поезда. Ведь могли же они просто по-мужицки сказать: «Михаил Алексеевич, переведите, пожалуйста, текст» или «Миша, не губи, спрячь плакат. Меня э….. пасут». Видать, не судьба стать умными. И клоуну тоже.