Бюллетени шлёпались в урны пачками

Видно только спины

В 7:15 я уже была на своём «рабочем месте». Все приготовления проходили мирно и доброжелательно. Мой участок располагался в 1-й гимназии. Всего здесь было 3 УИК, две из них были оснащены КОИБами, на моём участке (№ 286, председатель – Шишкина Ирина Юрьевна) урны с полупрозрачными стенками.

Первое, что было не в нашу пользу, – это расположение мест для наблюдения за голосованием. Мы могли видеть лишь спины тех, кто опускает бюллетени в урны, веб-камерам также были доступны только спины избирателей.

Во-вторых, среди наблюдателей оказалось достаточно много работников школы. Сразу возник вопрос: кого же они собираются наблюдать и по какую, собственно, сторону баррикад находятся?

Рядом с наблюдателями располагался пост полиции, причём почему-то не на входе, как положено, а на территории участка. Этот самый полицейский был настолько толстый, что я ума не приложу, как он прошёл переаттестацию? И мне хотелось у него спросить: а бегать-то вы умеете и хоть одного настоящего преступника поймали?

Итак, 8:00. Участок открывается. Всё как положено – осмотр и опечатывание урн, ознакомление с количеством избирателей на участке и полученных бюллетеней (кстати, избирателей на момент открытия участка числилось 2471). Нам с коллегой «по цеху», членом УИК с правом решающего голоса Дмитрием, с выделенного места было крайне неудобно контролировать подходящих к урнам, поэтому мы решили встать между кабинками для голосования и урнами.

Прозрачные урны не делают прозрачными выборы

10:00. Пока всё спокойно. Меня и ещё двух членов УИК отправили с переносной урной. Обход 22 квартир занял у нас три часа. Примерно за час до окончания нашего небольшого путешествия мне позвонил Дмитрий, сообщил о первом вбросе, а также о том, что он тоже уходит с переносной урной, и попросил меня как можно быстрее возвращаться. У меня первый шок! Как так – вброс? Как это случилось? Что будет дальше?

Вернулась на участок в начале второго. Здесь мне сообщили о втором вбросе. Его зафиксировал студент, работавший на нашем участке наблюдателем. Он увидел, как в урну с грохотом шлёпнулась пачка бюллетеней, он сразу оформил жалобу на председателя. Решение по жалобе было просто смешным: считать жалобу необоснованной, т. к. работают веб-камеры, урны прозрачны!

Я приняла у студента вахту и продолжила отсчёт проголосовавших. На 14:00, по нашим подсчётам, проголосовало примерно 700 человек. Считаю дальше. Вдруг откуда ни возьмись рядом со мной оказываются два огромных амбала, эдакие братки, которые должны были вымереть ещё в лихие девяностые. Ан нет! Вот они, прямо передо мной, квадратные человечки, весом килограммов по 100 каждый («Газета недели» предполагает, что это были депутаты гордумы от ЕР Сурменев и Кудинов).

Ребята, мы с вами точно в разных весовых категориях! Но их это не смутило. Начали довольно грубо со мной разговаривать: кто я такая, зачем стою здесь, когда для меня выделили место вон в том дальнем углу, и вообще я должна выполнять указания председателя, а не заниматься чем попало. На это я старалась отвечать спокойно (хотя внутри меня трясло от страха и злости), что председателю я ничем не обязана и имею право стоять там, где мне захочется.

На мой вопрос, кто они такие, ответили, что граждане этой страны. Я сказала, что не собираюсь вступать с ними в полемику, и продолжила отмечать голосующих. Наговорив мне грубостей, эти мужики подошли к председателю, начали расспрашивать, кто я такая. Та отвела их в сторонку и минут 10 с ними о чём-то разговаривала. Где в этот момент находился сотрудник полиции, как допустил присутствие на участке посторонних лиц, пришедших явно не с целью отдать свой голос за будущего президента?

Пытаюсь успокоиться и вдруг вижу, как мимо меня идёт женщина, несёт в руках стопку бумаг. Не успеваю сообразить, что к чему, кидаюсь к ней, но в урну уже летит увесистая пачка бюллетеней, тут же поднимаю руку вверх, изо всех сил кричу: нарушение, вброс! Кто-то из членов комиссии кричит, что ничего не видел, кто-то из наблюдателей кидается к женщине, пытаясь её остановить, но той удаётся убежать. Мой моральный дух падаёт ещё ниже – не смогла предотвратить вброс! Пишу жалобу на председателя, от неё получаю тот же ответ: считать жалобу необоснованной, т. к. работают веб-камеры, урны прозрачны.

«Не строчите жалобы…»

Председатель в сердцах говорит мне, что мы должны работать вместе, а не строчить друг на друга жалобы. На что отвечаю, что была бы счастлива, но почему случилось так, что та женщина имеет много голосов, а я только один? Почему она имеет право нарушать закон, меня же за любое нарушение закона строго покарают? Она не нашлась, что ответить. И мы продолжили выполнять каждый свою работу.

Примерно спустя час, когда на участке практически не было народу, из кабинки вышла девушка с пачкой сложенных пополам бюллетеней и спокойно направилась к дальней от меня урне, я рванулась к ней, кричу «Попытка вброса!», отталкиваю её от урны, жду, что, может, хоть кто-то подбежит и поможет задержать её, но она отталкивает меня, бросает в урну бюллетени и – «была плутовка такова»…

Смотрю на комиссию, они практически в один голос кричат, что ничего не видели. Оборачиваюсь на полицейского, спрашиваю: «А чем здесь вообще полиция занимается?» Он просто тупо смотрит на меня. Пишу очередную жалобу, получаю очередной ответ: считать жалобу необоснованной, т. к. работают веб-камеры, урны прозрачны.

Не могу простить себе, что допустила очередной вброс, решаю стоять насмерть, оцениваю каждого выходящего из кабинок для голосования на предмет количества бюллетеней в руках, но, видимо, последним неудавшимся задержанием я их спугнула, и больше подобных нарушений я не зафиксировала. В момент последнего вброса на участке находились международные наблюдатели от ОБСЕ. Я рассказала им, что вбросы идут один за другим. Они признались, что шокированы, и пообещали прислать на участок своих коллег. Слово сдержали. К закрытию участка наблюдатели от ОБСЕ прибыли.

Счёт расходится

В 20:00 началась работа по подсчёту голосов. Процесс этот довольно нудный и длительный, описывать его не стану, скажу лишь, что нарушений на данном этапе не было. Протокол свели около часа ночи, расхождение количества бюллетеней с нашими подсчётами составило порядка 130 штук – это и есть вбросы. Всего на нашем участке проголосовало чуть более 1700 человек, то есть на долю вбросов пришлось порядка 8 процентов. Путин набрал около 55 процентов. Много это или мало, судить не берусь, но могу сказать, что когда мы прибыли в ТИК с копией протокола, то смогли увидеть первые данные по нашему району: на тех участках, где уже закончили подсчёт, процент Путина был в районе 80.

Так может, мы всё-таки смогли хоть немного отстоять наш участок? Может быть, не зря я провела на ногах 12 часов и просчитала больше тысячи людей? Даже если это не так, для себя поняла, что честных выборов в России нет. Лично для меня «гарант стабильности» больше не существует как личность. Не зря на митингах столь популярно слово «самозванец».

(Данный материал вошел в книгу «Президента не выбирают: Свидетельства очевидцев выборного процесса» – прим. ИА «Свободные новости»)