184-й. Хроника беспредела

Оценить
Слушайте, я не очень уверен, что с нормальной психикой после такого можно нормально детям в глаза смотреть. Читать им какого-нибудь «Мальчиша Кибальчиша».

«Слушайте, я не очень уверен, что с нормальной психикой после такого можно нормально детям в глаза смотреть. Читать им какого-нибудь «Мальчиша Кибальчиша». Мотивация простая и незамысловатая. Как мне одна из них заявила: «Ну надо же нашим детям что-то в клювике принести». Я не знаю, какой там у них клювик, лично мне он напомнил мешок Пеликана – у него там пять литров умещается».

Антон НаумлюкАнтон Наумлюк,
преподаватель вуза

Место действия: УИК № 184, школа № 41, председатель – Пленкина Ирина Петровна, заведующая детским садом № 117.

07:15

На самом деле начать надо с гораздо более раннего времени. Но тогда пришлось бы рассказать, как 10-го декабря мы познакомились на пресловутом то ли митинге, то ли встрече с депутатами с Денисом Чуковым, а уже он посоветовал поучаствовать в мартовской компании не как наблюдатель, что я собственно намеревался сделать, а как член комиссии. Впоследствии подписи Явлинского «зарубили», а Прохорова – нет, возлегостиничное выдвижение Лимонова закончилось фарсом и стало понятно, что и эти выборы с легитимностью не то что не дружат, а ведут эдакую позиционную войну. В результате 4-го марта я оказался членом УИК с правом решающего голоса от КПРФ.

В начале восьмого я прогулялся, опаздывая, до участка № 184. Это на втором этаже налево в школе № 41 в Ленинском районе по Тверской. Недалеко совсем от дома. Все члены комиссии в сборе, естественно. И председатель. Пленкина Ирина Петровна. Заведующая детсадом № 117, делающая свою работу, по собственному признанию, на пять с минусом. Это после первого знакомства с ней мне в академию позвонили из ленинской администрации и попросили повлиять, чтобы я «не мешал». Чему – неизвестно, но лучше всего на это дал ёмкий ответ Тюрин: «Мешай». Это уже потом она стала предлагать некие «материальные и нематериальные ценности», если я «вовремя закрою глаза на возможные нарушения закона» (с).

Ещё из прекрасных персонажей комиссии можно назвать очень милую Марину Валерьевну, заместителя председателя и ответственного за ПАК, камеры и прочую машинерию. От «Справедливой России» была ну очень лояльная председателю пенсионерка. От ЛДПР Геннадий Лачугин не явился, что отчасти компенсировалось душевной наблюдательницей и его родственницей. Но лишь отчасти. Остальные восемь человек – воспитатели и завхоз, угадайте какого, детсадика? Правильно. Вы даже не представляете, как «избиратели по месту жительства» и даже областной профсоюз работников среднего и малого бизнеса доверяет воспитательницам 117-го детсада. В итоге в комиссии среди что-то там решающих голосов я был по факту один. От КПРФ был с совещательным голосом Сергей Анатольевич. Спокойный такой отставник. Ну вот, наверное, и все действующие лица. Были конечно наблюдатели от кандидата В.В.Путина и ПЖиВ, но это – так, фон. Так же как, к сожалению, совещательный голос от ЛДПР – полный мой тёзка из академии права. Впрочем, у него преподаёт однокурсник и умница Ланник, так что не всё потеряно.

Наконец, среди всех тёток комиссии, которым либеральный наблюдатель дала, на мой взгляд, точную характеристику – «таксистки», была одна женщина… На следующий день она нашла мою страницу «VK» и прислала коротенькое сообщение: «Сама себе противна... извините...». Да бог с вами, если болит – значит ещё живое. Берегите себя.

При распределении обязанностей меня посадили с краю, под самой красноглазой камерой и возле скучающих наблюдателей и дали толстенный список избирателей из всего лишь одного дома по Лунной, 27. Это, кто не знает, здоровенная махина чуть ли не одиннадцатиподъездная. Тётки из комиссии покровительственно так усмехались и жалели: «Эх, и достался вам списочек». В итоге Лунный дом этот, если верить официальным цифрам, сделал треть явки в более чем 1200 человек, а я долго ещё не смогу без дрожи смотреть на паспорта.

Столы председателя, секретаря и, разумеется, тётки с дополнительными списками находились в другом конце зала.

Сразу скажу: каруселей и явных вбросов в стационары у нас не было. Совсем. Как потом выяснилось, это было лишнее – основная надежда председателя и кандидата В.В. Путина на 184-м участке находилась в трёх переносных урнах и, самое главное, в списках избирателей. С ними вообще сразу начались странности. Знаете, какая у нас была самая страшная и ужасная тайна? Количество избирателей, внесённых в список. Председатель не то что не озвучила эту таинственную цифру, она держала её в секрете до последнего. Впрочем, она вообще ничего не озвучивала. В протоколе кстати стоит – 2295 человек.

12:00

Не ручаюсь за точность времени, поскольку день нёсся на всех парах.

На 184-м участке находится тубдиспансер. Список голосующих там я видел в сейфе во время дежурства, и подписан он был, если не ошибаюсь, 27-м февраля. То есть ну никак не за три дня до выборов. Первая урна уехала отдельно по этому списку. Я на неё особенного внимания не обратил. Мне и без того хватало забот. Урна привезла в себе 79 бюллетеней из 80 заявленных. Я проверил по реестру и успокоился. Как потом окажется – зря.

14:00

Пришел Егиян. Это такой дядька от КПРФ, въедливый и напористый. Член ТИК с, кажется, совещательным голосом. И вот тут произошел первый крупный скандал. Что-то там он нашёл подозрительное в списках и позвал полицию. В результате у списка оторванная обложка, а печати и подписи председателя на ней, как выяснилось, вообще не было, а либеральный член ПСГ накатал на Егияна жалобу по «совету» члена ТИК от ПЖиВ. Но самое главное – список, содержание которого не озвучивалось, был не опечатан. Запомнили? Каноническая версия – на участке был обнаружен липовый список, но был то ли старательно спрятан председателем, то ли сожжён в женском туалете. Напомню, по моему списку Лунного дома проголосовало 377 человек. Мне просто физически не было ни до чего дела. Я в это время лихорадочно записывал избирателей и выдавал бюллетени, которые расходились, как глинтвейн на зимних митингах оппозиции.

Ну и как порядочный и честный человек я заранее предупредил председателя, что перед погашением оставшихся открепительных я буду работать со списками, проверять их в хвост и в гриву.

15:00

Избиратель жаркой кавказской внешности случайно бросил свой бюллетень в переносную урну № 3. Действительно случайно. Она стояла рядом со стационарами на столе, и кто-то там его прошляпил, когда он шёл с бюллетенем. Результат впоследствии окажется весьма значительным. Урна будет признана недействительной, никуда не поедет, а нарушения начнут сыпаться именно с неё.

16:00

Вернулась вторая урна. Эту поездку я сам проглядел – не успел вовремя отправить Сергея Анатольевича. Урна привезла 59 бюллетеней и снова один неиспользованный. Эта же урна практически сразу уехала в третью поездку в твердых руках Сергея Анатольевича. Третья-то стоит опечатанная с одиноким и скучающим бюллетенем. Забегая вперед, скажу, что вторая вновь привезла 23 бюллетеня из 22 неиспользованных. И вот тут началось…

18:00

Чудеса с первыми поездками, когда неизменно возвращался один бюллетень, произвели на меня неизгладимое впечатление. Настолько сильное, что я затребовал для проверки заявления граждан о голосовании на дому. Дали. Нашел 33 заявления вообще без подписи граждан избирателей о получении бюллетеней. Крик, шум, вся комиссия в полном составе «таксисток» обвинила меня во всех смертных грехах, в неуважении к труду и мнению избирателей, настоятельно рекомендовала пройтись вновь по квартирам и извиниться перед избирателями, что их «не посчитали». Это, кстати, справедливороссейская пенсионерка. Эдакая оппозиционность у неё. А отсутствие подписи… Ну разве это нарушение? Так, техническая ошибочка. Комиссия даже решение приняла считать весь этот бардак действительным. Правда, потом я объявил, что пойду-ка напишу заявление в прокуратуру, и комиссия приняла совсем другое решение, благо первое не запротоколировала. Урны признали недействительными вместе со всеми двумя поездками.

20:00

А тут уже и участок закрылся. Помните список неопечатанный? Все списки мне не дали. Не помогло ничего – ни ссылки на закон, ни угрозы жалоб – ничего. «Списки не дадим, нечего время тянуть». Выцыганил буквально тот самый список с дополнительными листами, записями «открепительников» и еще бог знает чем. Дали на 10 минут. На третьей странице – запись о выдаче бюллетеня без подписи избирателя. Крик, шум, корвалол и измерение давления. Следом еще 70 с лишним таких записей. Мне сильно неблагожелательно объясняют: это по списку, поданному из диспансера. Ну так, значит так – а подайте пожалуйста заявления в оригинале, хочется фамилии сравнить. И тут председатель сдалась. То есть сдалась в афере со списком. Рванула его из рук, в сейф, на ключ и театрально так, на всю школу: «Ничего больше не получишь!». Больше списков никто не видел. То есть один – в сейфе, остальные – тут вот рядышком валяются. Никто их не смотрел, никто не заверил, не опечатал…

То есть понимаете, да? Десяток членов комиссии из одних тётенек, которые чему-то, мне уже кажется, страшному воспитывают наших детей, как коллективное бессознательное действует. Кричат вместе и одно и то же одновременно, решения принимают вместе, закон нарушают тоже вместе.

Стало понятно, что, если приняли только что решение об урнах, аналогичное нужно принимать и по всему участку. Но решение было принято иное – меня отстранили от работы комиссии. Знаете, на каком основании? «Мешал». Вот спасибо тебе, Тюрин. Чему мешал – снова неизвестно. Начался подсчёт. Какая там увеличенная форма формата А3 на стене! О чем вы? Её заполнили уже после всех телефонных консультаций, после того как переписали тут же при мне часть заявлений из диспансера и записи в реестре, после того как поглумились над процессом подсчёта голосов. Всё это позже гораздо.

22:00

Кстати, камера наша так и не включилась после 21:00. Техника, что. А левые списки тут конечно не при чём.

Начался подсчёт. Уже без меня. Посчитали в переносной из диспансера, которую я не успел проверить пофамильно. Потом вывалили бюллетени. Подсчёт вёлся совершенно замечательным образом. Председатель в одиночку из общей пачки брала бюллетень, тихонечко так говорила, за кого он, и отдавала по стопкам. Показывать их наблюдателям и членам комиссии она посчитала ненужным. Стопки лежали на столе, кроме одной, которую держала в руках, прижимая к груди, милейшая Марина Валериевна. Угадайте, чья стопка? Правильно – кандидата В.В. Путина. Стопка росла на глазах, в основном за счёт бюллетеней с галочками «за Зюганова» и «за Жириновского». Тут уже я взорвался и, объявив, что начинаю съёмку, достал старенький свой Панасоник и начал снимать почти в боевых условиях. Раза четыре мы с камерой и Сергеем Анатольевичем ловили чужие бюллетени в пачке кандидата В.В. Путина. Иногда – по нескольку штук подряд. Их молча перекладывали и продолжали издеваться над понятием «выборы в России».

Визуально я насчитал, когда вываливали бюллетени из урны, «за Путина» примерно 3 к 7 «за других кандидатов». То есть, как заметил либеральный тёзка, «если судить по нашему участку – второму туру по-любому быть».

Посчитали, засняли… Слушайте, я не очень уверен, что с нормальной психикой после такого можно нормально детям в глаза смотреть. Читать им какого-нибудь «Мальчиша Кибальчиша». Мотивация простая и незамысловатая. Как мне одна из «таксисток» заявила: «Ну надо же нашим детям что-то в клювике принести». Я не знаю, какой там у них клювик, лично мне он напомнил мешок Пеликана – у него там пять литров умещается.

Потом «насчитанные» цифры, которые конечно никто не опротестовал, час с кем-то согласовывались по телефону, кем-то утверждались… И вошли в протокол. После этого только быстренько заполнили увеличенную форму. Списки избирателей, кстати, как валялись, так и дальше себе продолжали валяться. Никем не подсчитанные, никем не опечатанные.

Протокол я подписывать не стал. Написал особое мнение, в котором кратенько так описал и приключения списков избирателей, и заявления никем не подписанные, и процесс подсчёта «в одного», когда комиссия ждёт, как председатель скажет какую цифру и за кого записать, и моё отстранение, обоснование которого не смогли даже в протоколе решения написать…

А вот теперь, день прошёл. Митинг несанкционированный не состоялся, потому как саратовцев, недовольных тем, что их в очередной раз обокрали, оказалось всего 25 человек. Снова не особенно понимаю, где вся та вроде бы как заявленная армия, кусочки которой я видел на юридических консультациях, которая так же, как я, в одиночку или с поддержкой пыталась справиться с врачами, учителями, воспитателями, которые на одну ночь вдруг стали врагами народа своего государства.

Я не юрист и не чиновник – я сейчас обычный преподаватель делопроизводства. Это помогло мне во многом. Например, доказать, что урну № 2 с минимум тремя десятками вброса нужно признать недействительной. А сейчас я хочу, чтобы результаты на этом участке признали недействительным вообще. Совсем. Потому что я пошел туда не зарабатывать и не что-то выслужить и лишь отчасти, чтобы загладить перед самим собой старые грехи. Но чтобы сделать то, что посчитал правильным. Наверное, я его сделал, как смог, и может быть не очень хорошо. То есть меня бы всё равно отстранили. Скорее всего, во время подсчёта. Но отстранили бы. Потому что ничего другого со мной сделать было нельзя. И подсчитали бы все равно с результатом 68% за кандидата Путина.

У меня есть протокол решения о моём отстранении с неуказанной причиной. У меня есть видеозапись с банальной и топорной фальсификацией подсчёта. Буквально за руку пойманный председатель у меня на этой записи тоже есть. Что с этим делать? И знаете, мне кажется, что вся та самая армия сейчас тоже задается этим вопросом. Вот что делать с тем, что ты увидел, зафиксировал, записал, сфотографировал, отснял на участке? И пока ответа на этот вопрос не будет, боюсь, что на митинги так же будет приходить десяток-другой человек. Просто погреться общением и убедиться, что «есть ещё здесь хоть кто-то кроме меня».

(Данный материал вошел в книгу «Президента не выбирают: Свидетельства очевидцев выборного процесса» – прим. ИА «Свободные новости»)