Любители слова – филологи – о любви
Любовь – это индивидуальная эротически
мотивированная избирательность.
Вадим Михайлин
Одиннадцатые чтения, традиционно возглавляемые профессором кафедры зарубежной филологии и журналистики СГУ и директором ЛИСКА (лаборатории исторической, социальной и культурной антропологии) Вадимом Михайлиным, в этом году принимал не только СГУ, но и государственный художественный музей имени Радищева. Что же касается материала для «интерпретации культурных кодов» (именно такой подзаголовок носят каждый год чтения), то в этот раз им стала любовь.
Аплодисменты и кукиш
Традиционно основную массу времени заняли лекции. Из запланированных шестнадцати выступлений пятнадцати участников (доцент Московского государственного лингвистического университета Антон Нестеров приготовил сразу две лекции), состоялись все, кроме доклада «“Продажная” любовь в средневековом обществе: случай Джона Райкнера» Ольги Тогоевой, старшего научного сотрудника Института всеобщей истории Российской академии наук. Она до последнего намеревалась приехать, однако по состоянию здоровья не смогла этого сделать, а искать замену было поздно.
Перед самым началом чтений Михайлин представил две книжные новинки – сборники «Шершавым языком. Антропология советского политического плаката», который был подготовлен им совместно с Антоном Нестеровым и Галиной Беляевой, старшим научным сотрудником музея имени Радищева, и «Конвенциональное и неконвенциональное» (то есть легальное и незаконное, отвергаемое обществом), в который вошли материалы прошлогодних чтений. Нельзя не отметить обложку сборника – разделенные двумя косыми чертами аплодисменты и кукиш, – что символически передавало тематику издания, которое можно было приобрести среди иных книг, в основном авторства Вадима Юрьевича.
Без чувств
Конечно, рассказать обо всем услышанном и увиденном, а большинство лекций сопровождалось богатым иллюстративным материалом, невозможно, поэтому остановимся лишь на тех докладах, что выходят за рамки узкого научного интереса и могли бы показаться любопытными обычному человеку. В частности, это касалось выступлений на секции «Кинематографические репрезентации».
Сначала заведующая кафедрой философии Самарской гуманитарной академии Марина Корецкая рассказала «О смертельной любви к Платону и эллипсам: история Гипатии и фильм А. Аменабара “Агора”«. Из-за нехватки времени она больше уделила внимания не теме любви, а тому, почему такой особый интерес представляет для истории Гипатия, по сути первая женщина-философ, а также математик и астроном. В начале пятого века нашей эры она играла важную роль не только в науке Александрии, но и имела влияние в политике (для того времени уникальный случай). В 415 году ее, как язычницу, зверски растерзали христианские религиозные фанатики. Вина, о степени которой спорят историки, лежит на тогдашнем епископе Кирилле, который, помимо духовной власти, добивался политического влияния. Что же касается исторического фильма, то, как заметила Корецкая, в нем не обошлось без достаточного вольного авторского переосмысления. В частности, по ее словам, Аменабар явно сгустил краски, показав христиан, разрушивших знаменитую Александрийскую библиотеку, как безумных вандалов. В сущности, пояснила она, разрушение научной святыни стало по-своему своеобразным культурным актом освобождения от прежнего языческого мира.
После Корецкой выступала Лидия Кузнецова – старший преподаватель Санкт-Петербургского государственного университета с докладом «Любовь – это нехватка сущности (кинофилософия Сергея Лобана)», в котором подробно рассматривала первую новеллу фильма «Шапито-шоу». Два главных героя этой части ленты познакомились в Интернете, однако если для девушки Всемирная сеть – это лишь возможность списаться и не особо важная часть жизни, то для молодого человека по прозвищу Киберстранник Интернет – это всё. Кузнецова делает вывод, что из-за неспособности жить нормальной жизнью персонажи такого типа не могут пользоваться всеми чувствами – например, у них не развиты вкус, обоняние и осязание, поскольку они не нужны, когда человек сидит в Интернете.
Книга на заказ
Не меньше интересных работ было прочитано во второй день чтений, 2 июля. Остановимся подробно на выступлении доцента СИПКРО (Самарский областной институт повышения квалификации и переподготовки работников образования) Анны Синицкой. Он подготовила доклад с интригующим названием «”Хочу текст с тобой”. Фанфики как патология интерпретации», уточнив, что взяла те фанфики (художественные произведения, написанные по мотивам других произведений поклонниками для других поклонников. – Прим. авт.), которые специализируются на порнотематике. Некоторые из слушателей шутили, что доклад необходимо было сопроводить видеорядом, которого, разумеется, не было.
Сама же Синицкая поведала, что основная масса фанфиков, строго говоря, к художественной литературе имеет слабое отношение с точки зрения качества, поскольку написать их может любой. Кроме того, поскольку автор пишет для себя и таких же фанатов, он может позволить себе практически любой сюжетный ход – например, показать, что у Шерлока Холмса и доктора Ватсона были скрытые от глаз читателей гомосексуальные отношения. Или заставить мужчину забеременеть и родить.
Особой разновидностью являются своего рода фанфики на заказ. Например, один человек очень любит какое-то произведение, тот же роман «Властелин колец». Он делает заказ, и какой-то писатель пишет новую версию произведения Толкиена, в которой делает заказчика одним из персонажей, а после дарит ему напечатанный единственный экземпляр. На первый взгляд, фанфик может показаться извращением, в котором проявляются скрытые и нереализованные авторские желания, а потому он может быть интересен только узкому кругу людей. Однако Синицкая заметила, что бывают и исключения: к примеру, очень популярный ныне роман «Пятьдесят оттенков серого» изначально был написан как фанфик на серию «Сумерки».
На третий день было оставлено всего три доклада, каждый из которых бурно обсуждался. Пожалуй, теплее всего было принято выступление Антона Нестерова с работой «Фрейлины, браки, скандалы: елизаветинский и якобисткий двор и девиантное поведение», в которой с подробностями рассказывались чрезвычайно интересные истории о том, как при дворе Елизаветы I совершались тайные любовные похождения и чем могло грозить их разоблачение.
Штампы
Едва ли мы погрешим против истины, если скажем, что неменьший интерес для участников конференции представляли комментированные кинопоказы, проводящиеся вечером. В конце первого дня был показан фильм Анджея Вайды «Барышни из Вилько» 1979 года, в котором, как подчеркнул Михайлин, был наглядно обыгран образ буколических идиллий.
Второй и третий день были посвящены телефильму «Большая перемена» Алексея Коренева, который был принят публикой, не заметившей жесткого стеба, на ура. «Фильм был настолько злобный, – рассказывает Вадим Юрьевич, – что зрители этого не поняли. Это как с «Собачьим сердцем», где базовую метафору «что с собакой ни делай, она собакой и останется» не заметили, а ведь она обыгрывала идею сотворения в Советском Союзе нового человека. При этом «Мастера и Маргариту» отметили как неподобающий текст, а «Собачье сердце» пропустили». Ленту смотрели как комедию и мелодраму, но при этом не замечали глубокого фарса, проявлявшегося с первой до последней сцены.
Начать стоит с предыстории: фильм поставлен по книге Георгия Садовникова «Иду к людям». По замечанию Михайлина, в результате от книги мало что осталось. Если первоисточник по сути не претендует на художественную значимость, то с фильмом вышло иначе. В частности, из мелкого хулигана Григория Ганжи, который в книге упоминается всего два раза, был создан сложный персонаж, выполняющий роль трикстера – человека, совершающего непонятные и противоречивые, с точки зрения большинства людей, действия, однако при этом являющийся по сути единственным, кто способен самостоятельно мыслить. И хоть Ганжа, как и большинство учеников 9 «А», является взрослым ребенком, у него хватает ума и смелости признать это, в отличие от других пыжащихся героев. Но это лишь одна из перемен.
Разумеется, сам Садовников был не особо рад настолько сильно переделанному сценарию. Однако, как считает Михайлин, не хотел отказываться от заманчивого предложения и в конце концов согласился. К слову, Михаил Кононов, исполнивший главную роль, тоже был крайне недоволен сценарием и первоначально даже хотел отказаться от съемок. Другой проблемой стало название фильма. Изначально планировалось дать ему имя «Приключения школьного учителя», однако многим педагогам не понравился сам факт съемки комедии о представителях их профессии, и они попросили тогдашнего министра просвещения Михаила Прокофьева поменять название ленты. В результате победил вариант оператора Анатолия Мукасея «Большая перемена», в котором иронично обыгрывалось значение второго слова.
Отдельно рассказал Вадим Юрьевич о героях фильма. Если Ганжа, как уже было сказано ранее, трикстер, который сознательно говорит штампами, то герой Кононова – учитель истории Нестор Петрович (уже в самом имени обыгрывается его связь с дисциплиной) – «это полный дурашка, у которого ни на секунду не возникает сомнение в том, что он может кого-то чему-то учить, он не видит границ, ситуативных рамок, не понимает в принципе ничего». Немногим лучше и остальные. Понимали ли сами актеры, что они играют? Михайлин считает, что да. В частности, Анастасия Георгиевская, Ролан Быков, Александр Збруев и Евгений Леонов точно.
P. S. В двух словах о теме чтений. Выбор объекта для рассмотрения лишь на первый взгляд представляется делом легким. Однако очевидная и банальная тема (а кто не пишет и не говорит про любовь?), которая могла напрашиваться еще раньше, появилась лишь на одиннадцатых по счету чтениях. А это, наверное, о чем-то говорит. А вот предыдущие научные чтения носили куда менее понятные названия для далеких от антропологии людей: восьмые – «Зверь как знак», девятые – «Предел, граница, рамка», десятые – «Конвенциональное и неконвециональное». К слову, еще по ходу нынешнего мероприятия звучали разные предложения о том, чему будут посвящены будущие чтения. Михайлин предложил участникам две темы для обсуждения – «Герой» и снова «Зверь как знак». Однако из зала был предложен свой вариант, который в результате и был утвержден, – «Маргинальность». А «Зверь как знак», пообещал Вадим Юрьевич, всё равно вскоре прозвучат. Кроме того, было анонсировано, что в следующем году после двухлетнего перерыва вновь прозвучат стихи.