Бабушка – на все 100!
Не официально признанные, а по самой сути своей герои труда всегда были и всегда будут скромно жить рядом с нами, независимо от того, отменяют или возвращают руководители государства такое звание. Большинство ровесников Анны Ивановны Дементиевской мало что видели в жизни кроме работы, войны и лишений. Труд и желание поддерживать своих близких помогают Анне Ивановне продолжать жить такой длинной и полной жизнью. К советам этой милой, очаровательной пожилой женщины прислушиваются ее внуки и правнуки. 26 мая Анне Ивановне Дементиевской исполнилось 100 лет.
Летный городок в Энгельсе, казармы, корпуса военных училищ – танкового (где теперь пединститут), пограничного в районе вокзала на улице Ленина, пехотного (позже химического) на Стрелке; жилье для офицеров рядом с аэродромом, а также в Разбойщине (в поселке Сокол, там было летное училище); промышленные объекты: нефтебаза в Улешах, «Техстекло», «Синтезспирт» («Саратоворгсинтез»), «Гипрониигаз»; объекты гражданского строительства: жилье для рабочих построенных предприятий, дома на набережной Космонавтов, на проспекте Строителей, в 6-м квартале, на СХИ, на улицах Бахметьевской, Горького; детские сады – Анна Ивановна буквально собственными руками выстроила половину Саратова, не обошлось без работы и за его пределами.
А была большая семья…
В семье Дементиевских было восемь детей. Жили они в Энгельсе. Были середняками, держали скотину. За семь километров от города у семьи имелось 40 гектаров земли. В общем, сами себя кормили. Анна Ивановна помнит не только Вторую мировую, но и гражданскую войну. В 1921 году девочке исполнилось 8 лет, был неурожай, страшный голод и эпидемия тифа. Умер отец, а потом старший 24-летний брат. В третьем классе Ане пришлось оставить школу, она вместе с другими детьми пасла скотину. В 1927 году у Дементиевских отобрали землю и дали участок за 40 километров от города, от которого они отказались: не могли туда ездить. Окончив курсы каменщиков на «Стройбазе», Анна подростком уехала работать по назначению в Краснокутский район. Там рабочие жили в земляных бараках с узенькими окошечками, похожих на погреба. Первое время строили силосные траншеи. Потом Анну перевели в Мокроус, где возводили машинно-тракторные станции. Условия были очень тяжелые, рабочие разбежались, Анна и ее подруга уехали оттуда последними.
Тем временем людей загоняли в колхозы. В 1929 году дом Дементиевских заняли под правление, несчастную семью приютили соседи. А когда Анна вернулась в Энгельс, не оказалось у нее ни семьи, ни дома. Ее маму, 19-летнего брата, сестру 13 лет и двух младших мальчиков 11 и 7 лет отправили в ссылку в Казахстан. Девушка скиталась по чужим углам. Через год умерла мама, старший брат затерялся, младших определили в детдом. Анна Ивановна хранит фотографии братьев, которые они ей присылали, оба погибли в Великую Отечественную.
 |
| На строительстве лётного городка в Энгельсе. 15 июля 1934 года. Нюся (крайняя слева), Клава, Ганя |
– В 1932–1933 годах был страшный голод, – вспоминает Анна Ивановна. – Истощенные люди просто падали на улице и умирали. Тем, кто работал, давали карточки на питание. Но начались сокращения штатов, без всяких пособий. 5 января 1933 года меня уволили из «Военстроя». Оставили работать только комсомольцев. Стройматериалы они подвозили на лошадях, которых кормили отрубями. Моя подружка насыпала в штаны отруби и несла домой маме, младшим сестрам и мне, я тогда жила у них. Через два с половиной месяца меня снова приняли на работу. Но было все равно голодно. В ларьках продавался коммерческий хлеб, черные маленькие и тяжелые буханки. Иногда мы их покупали, казалось, нет ничего вкуснее на свете.
О тепле думать было некогда
В военные годы работали по десять-двенадцать часов. Рано утром детский сад был еще закрыт, когда Анна Ивановна приводила туда дочку. Она оставляла девочку во дворе в песочнице и бежала на работу. У женщины уже был приличный стаж и много учениц. Всех их она показывает на фотографиях и называет поимённо. Анна Ивановна учила их выкладывать фундаменты, долгое время она была единственным печником, сама освоила штукатурное и малярное дело. До войны зимой строители не работали на улице. В крайнем случае возводили огромные шалаши, в которых топили буржуйки, задыхались, но строили.
– После фашистской бомбежки мы восстанавливали Улешовскую нефтебазу, – продолжает Анна Ивановна. – Некогда было думать о тепле, работали под открытым небом и в мороз, и в дождь, телогрейки промокали насквозь. Может, и простужались, но всё равно сдавали объекты. Люди покрепче тогда были, ведь сейчас простывают ни с чего… К ночи налетали немецкие самолеты. Все выскакивали из домов и прятались на улицах в траншеи. А у меня от недоедания появилась куриная слепота. Вечером я совсем переставала видеть. Однажды во время бомбежки я просто не смогла выйти из дома, так и просидела с двухлетней дочкой в бараке. Стекла ужасно дрожали, выла сирена, всё сверкало, фашисты сбрасывали бомбы. От куриной слепоты я спаслась рыбьим жиром. Иногда на второе варили жмых от семечек, воду с него сливали – это было первое. Всю войну, зимой, весной и осенью, я проходила в валенках, сделанных из телогрейки, а галоши к ним были склеены из машинных камер. Дочка в детском саду видела, как были одеты офицерские жены, и спрашивала: «Мама, а почему у других ребят мамы молодые, а ты у меня старая?» Мой муж пришел с фронта, но к нам не вернулся.
Анна Ивановна была специалистом высокого разряда. В «Военстрое» ее уважали, фамилия Дементиевской внесена в районную Книгу почета, а фотография ее была на районной доске почета.
«Никогда не видела, чтобы бабушка плакала»
В 1968 году в возрасте 55 лет Анна Ивановна вышла на пенсию, но забот у нее не убавилось, на ней были внуки и домашнее хозяйство теперь уже большой семьи. Готовка, стирка, очереди в магазинах. С утра как заведенная, как будто и не уставала, старалась помочь дочери и зятю, не отказывалась присмотреть и за соседскими детьми. А потом настала пора помогать внукам с правнуками. А еще успевала вязать и шить, перешивать. Внуки всегда были опрятно одеты.
Проработав до пенсии в тяжелых условиях, Анна Ивановна, конечно, здоровье подрастеряла. Внучка Татьяна говорит, что бабушка никогда не жалуется, терпит.
– К врачам обращаюсь редко, ведь больничный сейчас мне не нужен, – говорит Анна Ивановна. – Если что-то заболит, таблетку могу принять, но постоянно их не пью. Нельзя всё время жить на лекарствах, это плохо сказывается и на желудке, и на печени. Если что-то беспокоит дочку, она не говорит мне, если болит у меня, я не говорю ей. Вот так мы друг друга и не огорчаем.
До последнего, пока сестра Елизавета была жива, Анна Ивановна вела с ней переписку и читала послания сестры своим внукам. Недавно Анна Ивановна сама обратилась к внучке Татьяне: «А как это вы ищете своих знакомых и смотрите их фотографии? Можно и мне посмотреть на родню в Казахстане?»
– Никогда не видела, чтобы бабушка плакала, но когда она смотрела фотографии внуков бабы Лизы в соцсети, то разволновалась, – рассказывает Татьяна. – Я бы не сказала, что у бабушки мягкий характер. Воспитывала она нас в строгости. Всё, что говорила бабушка, когда я была маленькая, отложилось у меня в голове, как заповеди на всю жизнь. Ее беспокоит, что правнуки много времени проводят за компьютерами и телефонами, она делает им замечания и дает указания по другим поводам: «Включи свет, не сиди близко к экрану, помой руки, учи уроки». У нас не получается так воспитывать наших детей. Иногда говорю своей дочке: «Иди к прабабушке, послушай, что она тебе скажет». Бабушка предлагает рациональные решения определенных вопросов, какие нам и в голову не приходят. Например, по оформлению имущества. Напоминает нам о немаловажных вещах, о которых в суете мы порой совсем забываем. Я удивляюсь, как она обо всем помнит и так всё хорошо придумывает, причем умеет нас убеждать так, что мы действительно думаем: бабушка права. А она отвечает: «А что мне еще делать? Вот я и думаю весь день о вас». Мой брат строит дом. Бабушка ему звонит и говорит, какие надо делать перекрытия, какой фундамент и почему. А мне как-то сказала: «Была бы я помоложе, я бы тебе сама зацементировала пол в гараже».
Трудности не принимала близко к сердцу
В последний месяц Анну Ивановну подводит зрение, поэтому глаза она бережет, не шьет сейчас, зато руки у нее золотые. Анна Ивановна делает всю кухонную работу, на ней обед и ужин для себя и дочери Тамары. Жизнь этой женщины не была сладкой, да и здоровье шалит, заставляет придерживаться диеты, поэтому особых секретов у нее нет, готовит простую и здоровую пищу. Татьяна позаимствовала у бабушки рецепт ее открытого пирога со сметаной и поздникой, которые Анна Ивановна до сих пор печет для своих родных. И никаких секретов долголетия у нее тоже нет.
– Трудности я не принимала близко к сердцу, думала про себя: как богу угодно, так всё и будет, – делится Анна Ивановна. – Единственное, чего ждали с нетерпением и старались приблизить, – окончание войны. Уж очень хотелось новой мирной жизни.
Анна Ивановна считает себя всем обеспеченной, чувствует заботу близких, но переживает за людей и события в стране:
– Когда в 1990-е годы снова стали создаваться фермерские хозяйства, я боялась повторения истории. Но сейчас другое положение, нет тех коммунистов, от которых мы пострадали. Хотя нечестные люди жили во все времена. Среди молодежи есть очень избалованные, привыкшие жить на широкую ногу. Но больше, конечно, хороших ребят... Наверное, таких внуков и правнуков, как у меня, нет ни у кого. Они меня так лелеют, берегут. И я их люблю необыкновенно. Думаю, что я живу долго для них.