Нервный ТИК с председателем

Около зала собралось пару десятков человек. В маленьком коридоре ютились свидетели, юристы, журналисты и неизвестно откуда нагнанные семь бравых ребят. Они встали у входа. Провокация? Нет, оказалось, что это всего лишь студенты академии права, которые пришли посмотреть на практике, как Фемида Волжского районного суда кладет на закон – кладет на закон подзаконные акты. Вместе со студентами был их преподаватель и по совместительству юридический консультант председателя ТИК Иноземцевой. Два предыдущих заседания он почему-то проводил около забора здания суда, теперь – здесь. Билеты бесплатные, ложи заполнены, актеры на сцене, грим кое-как нанесен. Экспериментальная постановка начинается.

Акт первый

Судья Набенюк отливает каждое слово, как пулю. Решается вопрос о ходатайствах со стороны заявителей. Представитель РПР-ПАРНАС Александр Конякин просит приобщить к материалам дела № 21847/13 заявление о защите избирательных прав, документы, переданные ТИК по запросу суда 19 марта 2013 года.

Председатель Волжского ТИК Лариса Иноземцева и представитель Табакаев возражают против ходатайства и приобщения к материалам дела тех документов, которые содержат конфиденциальные данные избирателей.

– Те документы, которые находятся в мешках опечатанных… мы против этого, против. И настаиваем на неудовлетворении в этой части. Почему? Потому что данные документы не подтвердят ни одного факта. И не будут являться доказательством ни одного факта, которые приведены в исковых заявлениях. Что мы достанем документы из мешка, чтобы подтвердить, что в ведомости они не расписывались, когда у нас на руках ведомость, где члены комиссии расписывались, и все свидетели показали, что они расписывались? – перед таким непреоборимым пустословием оставалось только покориться. И покорились.

– Каким образом документы, находящиеся в мешках, подтвердят факт того, что акты не составлялись, если у нас есть подлинники этих актов?

– Вы нам вопрос задаете? – интересуется Александр Конякин.

– Никаким образом! Я сама себе задаю. Никаким образом документы не подтвердят ничего.

Затем Лариса Иноземцева стала долго и упорно доказывать самой себе нецелесообразность изучения документов, которые находятся в опечатанных мешках. И вроде бы уже доказала, но ей постоянно кто-то мешал, она сбивалась, и ход ее мыслей часто уходил в непонятные плоскости. У председателя ТИК росло ощущение, что ей никто не верит.

Началось нежное заигрывание с законом: в ход пошла статья 17-я федерального закона об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме, третья статья закона о персональных данных. Иноземцева уверена, что все сейчас будут делать выписки, фотографировать, копировать и распространять.

Доводы Константина Рогалева о том, что письменные документы – это доказательства, которые автоматически должны быть приобщены к делу, оказываются автоматически несостоятельными.

Александр Конякин из раза в раз заявляет суду об очевидных фактах.

– Должны быть шесть пакетов. Согласно описи, в мешках есть только два пакета – бюллетени и списки избирателей. А где все остальные документы? Где заявления о выдаче открепительных, где реестр заявления, списки надомников? На прошлом заседании была допрошена свидетель Кулушева. Каким образом она сдала по акту перечень из шести наименований документов, в то время как вы говорите, что сдавали два мешка? На это она пояснений дать не смогла… Каким образом она расписывалась в этом акте?..

Если Иноземцева признает, что в ТИК имеются только списки избирателей и избирательные бюллетени, а всех остальных документов нет, тогда суд в порядке статьи 68-й, части 2-й может освободить юристов от доказывания фактов нарушений. Потому что это уже не обязательно. Председателю ТИК осталось лишь признаться, что необходимых документов в описи нет. И душные, долгие заседания закончатся.

Урна с тленом

Большинство избирателей на УИК № 26 голосовали вне помещения. Если точнее, то 292 избирателя, а в помещении – всего лишь 260. В ходе выездного голосования, которое длилось около шести часов, членам комиссии пришлось потратить на работу с одним избирателем в среднем всего лишь 2 минуты 40 секунд. А члены комиссии, отправившиеся на пешую прогулку с урной № 2, потратили уже 3 минуты. На каждого. У заявителей возникли вполне объективные сомнения о возможности голосования граждан в течение столь ограниченных временных интервалов.

На повестке почерковедческая экспертиза. У юристов вызвали сомнение подписи Розакова и Россошанской. Иноземцева возражает против заявленного ходатайства. Представитель по доверенности Табакаев полностью согласен с Иноземцевой. Даже одна подделанная подпись делает протокол недействительным. Свидетели со стороны заявителя не видели во время подписания итогового протокола ни Розакова, ни Россошанской.

Прокурор настаивает на неудовлетворении указанного ходатайства, поскольку никаких доводов нет, а «назначение почерковедческой экспертизы приведет к затягиванию данного процесса». Конечно, затянет. Вообще любое ходатайство затягивает судебный процесс. Неясно, что для прокурора главное – выяснить истину или быстрее закончить дело?

Отбойное цоканье каблуков председателя комиссии избирательного участка № 26 Зайтуны Яшаровны Давыдовой раздается в коридоре. Дверь открывается, в зал заходит учитель русского языка и литературы.

Эпитеты и метафоры сыплют с кафедры. Начался пересказ удивительных историй. После показаний Давыдовой стало ясно, что у наблюдателя из Москвы Светланы Локотковой «была книга, на шее висел телефон, мотался, она выходила постоянно говорить. Потом стала близко подходить к столам и стала смотреть в паспортные данные». На участок проникают два молодых человека и идут прямо к секретарю. Приказным тоном: «Открой книгу, покажи реестр!» Когда Зайтуна Яшаровна подошла к ним ближе, один из них оказался пьяным. От него разило перегаром.

– Проходит какое-то время, мы продолжаем, голосуем. Потом Локоткова пропадает и возвращается с молодым человеком, совершенно не зная, что у нас происходит наверху. Появились Шаповалов с еще каким-то парнем, которые начали меня оскорблять. Я сделала всё, чтобы голосование прошло, несмотря ни на что. Сын Локотковой Егор был у меня один раз на участке. И то – когда пришел за мамой, чтобы взять талон на обед. По своей душевной доброте я отдала свой талон на еду Светлане, а она отдала его сыну. Это всё одна сторона Локотковой. Вся страна по центральному телевидению на НТВ видела вторую сторону этой женщины. Идут угрозы через Интернет. Есть скриншоты, они уже представлены в следственный комитет.

(Скоро «скриншоты» дадут первые свидетельские показания.)

– Да, у нас сломалась урна. Нам пришлось положить все бюллетени на один стол. Может сложиться впечатление, что они перемешались, но они лежали у меня на краю стола.

Вообще-то это явное нарушение закона, но утомленный сбивчивыми речами судья перенес рассмотрение дела на 29 апреля.