Юлия Барыльник: «Успешное cтарение» – 3%

По некоторым подсчетам, к 2050 году более 100 миллионов человек в мире могут заболеть болезнью Альцгеймера, которую открыли чуть более ста лет назад. О пандемии, которая косит старшее поколение, говорят всё громче не только доктора. Люди с болезнью Альцгеймера становятся героями литературных произведений. О них снимают фильмы. Всё больше и больше каждый год.

Этот недуг вывел из успешной жизни американского президента Рональда Рейгана и английского премьер-министра Маргарет Тэтчер, футболиста Ференца Пушкаша и актрису Анни Жирардо, писательницу Айрис Мёрдок и других известных людей. А миллионы обычных становятся серьезнейшей финансовой нагрузкой на общество. Болезнь превращается в социально значимую, как только страна добивается увеличения длительности человеческой жизни. Россия тоже мало-помалу добилась увеличения этого показателя. И вошла в число стран, где в 2013 году начаты клинические исследования лекарственного препарата, останавливающего болезнь Альцгеймера. Проект идет в четырех городах – Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Казани и Саратове.

О целях исследования, его участниках и о болезни мы поговорили с заведующей кафедрой психиатрии и наркологии ГМУ им. В. И. Разумовского, доктором медицинских наук Юлией Барыльник.

– Юлия Борисовна, старческий склероз, про который говорят бабушки, – это болезнь Альцгеймера?

– Ну, можно на лавочке назвать эту болезнь склерозом. Потому что субстрат болезни Альцгеймера – это амилоидные бляшки, которыми поражается мозг. Увидеть их без вскрытия мозга невозможно. И поэтому на сегодняшний день единственный инструмент, который задолго до ярких проявлений болезни позволяет понять, впадешь ты в слабоумие через десять лет или нет, – ядерно-магнитный резонанс и спинномозговая пункция. Больше бета-амилоидов нигде не найдешь – ни в крови, ни в слюне, ни в моче, ни в сперме. Если бета-амилоид в спинномозговой жидкости отсутствует, можно радостно жить дальше. Ты погибнешь от чего-то другого, но не от слабоумия.

– А может человек сам пойти в клинику и сделать анализ спинномозговой жидкости, чтобы успокоиться?

– Пункция – рутинная процедура. Но в Саратове, а может, и в Российской Федерации нет специализированных лабораторий, которые увидят бета-амилоид.

И только когда мы принимаем участие в международных исследованиях, получаем возможность посмотреть любые жидкости организма на таком высоком уровне, который здесь нам и не снился. Чтобы проверить предрасположенность к болезни Альц­геймера по спинномозговой жидкости, нужно попадать в программу. И тогда ваш анализ будут смотреть в другой стране, а нам придет результат. Я вам больше скажу. Уже на первом приеме пациент сдает кровь-мочу, и эти пробирки отправляются самолетами либо в Америку, либо в Женеву. И будут в результатах такие находки, о которых люди и не подозревали.

– А что им потом делать с этими находками, если не будет возможности вылечить патологии?

– По крайней мере человек будет о них информирован.

– От слабоумия умирают?

– Нет. Но это состояние приводит к резкому нарушению социального функционирования. Заболевшие люди становятся беспомощными и на сто процентов зависят от ухода. И в таком состоянии живут годы. Есть такой термин – «успешное старение». Это когда человек до конца своей жизни всё воспринимает, воспроизводит, принимает и ничего не забывает. Но, к сожалению, такое счастье достается только трем процентам населения. Все остальные демонстрируют когнитивное снижение. После пятидесяти лет, к сожалению, каждый человек не застрахован от когнитивного дефицита. Сначала какие-то бытовые вещи забываются.

– Например, если я забываю чайник выключить, уходя из дома, это должно настораживать?

– Если не раз это случается, то да.

– Или на лестничной площадке – человек не помнит, какая дверь ведет в его квартиру?

– К сожалению, это уже слабоумие, или красивое слово «деменция» либо «болезнь Альцгеймера». Хотя начинается всё, повторяю, с простой забывчивости. Человеку требуется больше бумажечек-»склерозничков». Он уже не может запомнить новый телефон с первого раза, имена людей, с которыми знакомится. Для того чтобы понять, есть ли у человека нарушение памяти, врачи рекомендуют начать с мини-исследования психического статуса. Тест с простыми вопросами придумали американцы. Он проверяет ориентировку человека в пространстве, времени.

В нашей программе участвуют 133 клиники из 24 стран. Цель – выявить тех людей, у которых появились «первые звоночки», и научить их понимать и принимать факт болезни.

– А кто проводит исследование?

– Швейцарская фармацевтическая компания. Она занимает ведущее место в мире в области инновационных разработок. На данный момент 300 тысяч человек участвуют в нескольких тысячах ее исследований по всему миру.

– А сколько людей будет участвовать в исследовании болезни Альцгеймера?

– До стадии лечения дойдут 770 человек. 506 уже лечатся новым препаратом подкожного введения.

– Как называется?

– Его пока нет в аптеках. Но тот факт, что компания выполняет российский закон «Об обращении лекарственных средств», по которому препарат не будет зарегистрирован на территории нашей страны, если не пройдет здесь клинические исследования, говорит о том, что вполне может появиться. После того как закончится многоцентровое рандомизированное двойное слепое плацебоконтролируемое параллельное групповое исследование.

– А теперь по-русски, пожалуйста, Юлия Борисовна.

– Много центров по всему миру получили разрешение на проведение этого исследования, в том числе и наш центр на базе 2-й клинической больницы. Сначала мы будем отбирать в него людей сами. Потом какого-то пациента могут вдруг по какому-то критерию (что-то не так с анализами, например) отстранить. Подсчитают только тех, кто дойдет до конца исследования. Одни будут получать плацебо, другие лекарство. Выбор сделает компьютер. Только на этапе окончательной обработки закодированных данных исследователи поймут, кто что получал, и наложат эти данные на результаты. Мы хотим найти потенциально новый метод лечения на продромальной стадии болезни. Продрома – это начало, предболезненный период, когда ничего еще не развернулось, но уже доносятся тревожные звонки. Человек не так хорошо запоминает, не так быстро концентрируется, раздражается, когда надо быть внимательным, но ходит на работу, выполняет свои социальные функции. Когда у человека явная болезнь Альц­геймера, он не может понять, что такое часы.

– В смысле?

– Я показываю внешне абсолютно сохранному человеку, которого привели ко мне в кабинет, часы на стене. Прошу нарисовать. А он не может. А на продромальной стадии нарисует. Стрелки могут соскочить с обозначенных мной цифр, но он сможет выполнить задание. И вот именно для таких людей разрабатывается лекарство, которое прекратит или приостановит развитие слабоумия. Я думаю, что у нас в России с этой болезнью идут к докторам только в запущенной стадии из-за непросвещенности. У наших людей считается, что поход к психиатру – это страшное событие в жизни. Хотя на обычном психиатрическом приеме можно много чем человеку помочь.

– Лекарства от этой болезни дорогие?

– Те, что имеются в аптечной сети, сейчас стоят около 15 тысяч рублей.

– Не по карману среднестатистическому саратовцу. Российский народ обречен на слабоумие?

– Не бывает дешевых препаратов для лечения деменции. Как и в онкологии, в гематологии. В успешных позитивных странах люди об этом не думают. У них там всё регламентировано государством. Ты заболел, идешь лечиться, и сколько бы нужное лекарство ни стоило, ты его получаешь. Это вопрос социальных гарантий.

– Можете назвать критерии включения в программу?

– Мужчины и женщины в возрасте 50–85 лет, у которых близкие люди заметили постепенное снижение памяти. Близкий человек для участия в программе важен. Он будет предоставлять точную информацию о когнитивных и функциональных способностях нашего пациента. Мы не сможем принять в исследование людей, у которых были инсульт, ишемические атаки, шизофрения, инфаркт миокарда, стенокардия. Эти заболевания могут изменить картину применения препарата. Если у вас есть близкий человек, которому наше исследование может быть полезно, спросите его разрешение и свяжитесь с сотрудниками центра.

– А бывает так, что деменция обнаруживается у семейной пары?

– Конечно. Но мужчины реже доживают до деменции.

– Больные страдают от своей болезни или счастливо живут в собственном запутанном мире в поисках радости?

– Разные бывают варианты. Если нет злобивости, гневливости, то человек будет уходить в себя очень благодушно. Если характер плохой, то и деменция будет плохая. А у веселых, хороших, подвижных людей всё как-то получше. Ну что им злиться на мир, если они нормально прожили?

– По-хорошему их, конечно, надо помещать в специализированные клиники.

– Они есть во всех странах мира. Я была на стажировке в Америке и проехала все частные и бюджетные – всякие разные прекрасные. И в них – чистенькие старички, которые всю жизнь откладывали копеечку и знали, что со временем окажутся там, где нужно, – в Альпах где-нибудь.

– У нас нет таких клиник?

– Нет. И копеечек нет, чтобы копить. Болезнь Альцгеймера стоит примерно один процент мирового ВВП. 70 процентов расходов приходились на страны США и Западной Европы, где демографическое старение выражено наиболее сильно.

– Почему?

– Потому что там высокий уровень жизни, хорошая терапия, и люди прекрасно доживают до старости. А у нас многие не диагностируются и не получают лечения. А потом получают его слишком поздно или оно вообще откладывается. Еще одна проблема: не все у нас умеют лечить деменцию, правильно рассчитывая дозы препаратов. А еще нужно понимать, что нельзя прекращать лечение. Эти лекарства надо пить до конца дней, но это для многих выглядит страшно, и поэтому мы обходим этот срок и говорим, что лечиться придется неопределенно долгое время.

– Как вы относитесь к тому, что в Америке, например, больному рассказывают честно диагноз и возможный ход развития болезни, а в России предпочитают от таких разговоров уклоняться?

– Вы поймите, в той же Америке люди ходят к психоаналитику после того, как им в автобусе на ногу наступили или обозвали. Работают над своими реакциями, ищут детские страхи. А наши люди нальют себе немножко, поговорят с друзьями-подругами – вот тебе и психотерапия по-русски. Наши люди выросли на сказках про Емелю на печи, золотую рыбку и цветик-семицветик, и они предпочитают ждать чуда. Какой нам психоанализ? У нас его не будет еще лет 30–50. Любая методика должна четко вписываться в этнокультуральные особенности.

– Процентов 20 пожилого населения болеют этой болезнью?

– Из тех, которые доживают до 90 лет, все с деменцией. Термин «успешное старение» может применяться, когда мы говорим о периоде 50–70 лет.

– А когда-нибудь в нашей стране заходил серьезный разговор о том, что надо принимать государственную программу по противодействию этой болезни? Или от того, что мы рано выходим на пенсию, государству даже выгодна человеческая деградация?

– Есть такое понятие, как социально значимые заболевания.

– У нас в России болезнь Альцгеймера входит в их число?

– Да, конечно. Но не хватает средств на ее лечение. Потому что это долго, дорого, и это тяжело. Нужны сиделки круглосуточные, лечение, уход, памперсы – если посчитать, то государство не сможет покрыть эти затраты. Качество жизни в старческом возрасте – сложная государственная задача. И она не может решиться одномоментно. Куда девать этих людей? У нас нет хосписов, нет специализированных пансионатов. В психиатрический стационар возьмут только на короткий срок. В дом престарелых с деменцией тоже не берут, потому что там предпочитают аккуратных старичков.

– То есть больные российские старики будут оставаться в семье, сводя с ума детей и внуков?

– Ну да. Слабоумие родителей – это глубокая психиатрическая драма. И это большие расходные обязательства. Поэтому так важно поймать болезнь на самом начальном этапе. И лечиться, пытаться сохранить ядро личности. Что такое «качественный когнитивный процесс»? Это когда человек может воспринять, удержать, воспроизвести информацию, подключив анализ и синтез, когда из того, что он взял себе на вооружение, он составляет другие умозаключения. Если случается начало деменции, начало Альцгеймера, середина или конец, рушится всё – и синтез, и анализ, и пространственное воображение: человек перестает соображать.

– Телефон назовете, по которому наши читатели могут позвонить вам и записать на обследование своих близких?

– 8-987-351-07-93.