Татьяна Ткачёва: Так живут только парнокопытные

Татьяна Ткачёва (Бранд) уехала из Саратова и страны 12 лет назад, Тогда считала, что уехала окончательно и навсегда, не для реализации американской мечты русского гастарбайтера, не в соседние Европы. Уехала на край географии, дальше только Антарктида и пингвины. В страну, которая стараниями советской пропаганды пожизненно отлилась в сознании каждого советского человека в образ Мекки колониализма, расизма и всяческого угнетения – в Южную Африку (ЮАР). Однако навсегда не получилось, каждый год на месяц, а то и на два приезжает в Саратов «себя показать и на людей посмотреть», отогреться от «ужасов расизма» около детей и внуков. С момента её последнего визита на родину прошло два года.

– Татьяна, два года – срок достаточный, чтобы увидеть и оценить изменения, которые произошли в стране и родном городе?

– Сегодня я человек, вполне далёкий от здешних политических и экономических новостей, человек домашний, обыватель, можно сказать. Во времена университетской молодости слово «обыватель» было практически бранным, а теперь я им горжусь. Этим сердце успокоилось. Обыватель, правда, не стандартный. Человек я домашний, только дом расположен сразу на двух континентах. Из одних окон вид на Волгу во всю ширь, из других – вид на два океана..

– Так сильно поднялась, что можешь содержать два дома?

– Вопрос провокационный. Я – жена, мать, бабушка и дочь. Очень достойный набор ролей для женщины, если их правильно разместить в пространстве и времени. Одно дело – проживать эти роли вместе с детьми и родителями в двухкомнатной хрущобе «попа к попе» от зарплаты до зарплаты. И совсем другое – полноценно реализовывать семейное общение то в Саратове, то в Иоганнесбурге, Кейптауне с заездами в Эмираты или в Кёльн. В общем, много на земном шаре местечек для организации расширения жизненного опыта внуков. Они у меня уже вполне серьёзные мужчины, им в среднем по четыре года. А средства на содержание такого просторного дома в моей семье сегодня в поте лица добывают мужчины. Как и положено в традиционной полноценной семье.

– В общем, «мама удачно вышла замуж»?

– Удачно выйти замуж – это боль и проблемы принятия решений, это не «ах, любовь, ах, прекрасный принц» и сразу самолёты, круизы, сплошная дешёвая романтика голливудского разлива. Хотя теперь, кажется, и в Голливуде про это не снимают, давно не видела ни фильмов, ни сериалов американских. Теперь, наверное, это не голливудская мечта, в крайнем случае – мечта саратовской двоечницы, которая в школе ленилась учиться, а от жизни ждёт подарков и праздников, ни черта не умея, даже официанткой работать по-человечески. Пахать надо, даже если работаешь дочерью, матерью и женой. Эти работы гораздо труднее, для них квалификации официантки ох как недостаточно. По опыту знаю.

– Непонятно. У тебя высшее образование, тебя и здесь, насколько я знаю, по тем временам неплохо кормили. Уехала ты, во всяком случае, не из «двухкомнатной хрущобы», а из той самой квартиры, чьи окна распахнуты на Волгу «от края до края».

– Спасибо родителям, они много сил вложили в строительство этой квартиры. Маме спасибо, царствие ей небесное, и папе, дай ему бог долгих лет здоровой жизни. Но, собственно, помимо квартиры 12 лет назад ничего больше не было, кроме детей. Мужа практически не было, денег не было, работы достойной не было. И поэтому, когда на фирму, где я зарабатывала деньги на скудное пропитание себе и детям, приехал консультант-аудитор в системе ИСО знаменитой фирмы «Регистр Ллойд», я отнеслась к этому как к очередной «шабашке». Он приехал внедрять на Саратовском резервуарном заводе систему управления качеством для сертификации, дающей возможность выхода завода на мировой рынок. Я деловито отнеслась к работе переводчика как к освоению новых возможностей за счёт заказчика. Моего словарного запаса явно не хватало на первых порах, многие технические термины мне хотелось перевести вполне по-русски: «вот та хреновина от этой загогулины». Боб позже говорил мне, как он забавлялся, глядя на моё лицо, на котором было написано красочно и в нюансах, куда мне хотелось всё это послать. Приходилось всё время уточняться и консультироваться. Без разделения времени на рабочее и личное. Так и доконсультировалась до предложения продолжить консультации по жизни вместе.

– Так значит, у тебя и принц – пахарь?

– Не простой пахарь: у меня «принц» – трудоголик. Он рассказывает друзьям, что увидел свою жену сразу, как вышел из аэровокзала. «Вот и я приехал. Здравствуй, жена!» Хотя увидел он растерзанную своими заботами и «предстартовым волнением» тётку, лихорадочно вспоминающую, что прилично говорить высокому гостю по английскому этикету приёма особ королевской крови. Он решил всё и сразу, в том числе и за меня. Все свои прежние дела он организовал до того, как сделал мне предложение. Говоря честно, я и не знала, что он не просто поехал отчёты сдавать на фирму, а ещё и оформлять развод, все имущественные дела. У англичан это всё серьёзно, традиционно, шаг вправо, шаг влево и – хуже, чем побег – потеря лица. Англичанину без лица жить невозможно. Тем более «принцу».

Так что на мне вины за то, что я стала причиной развода, нет. Приехал свободный, по западным меркам нищий человек и сделал предложение. Практически Боб оставил всё своей прежней семье, детям, в фирме репутацию испортил из-за необъяснимого интереса к российским проектам. И жить позвал не в Англию – не дай бог кто кинет косой взгляд, а по-русски – строить терем в чисто поле. Поле свободное только в Африке нашлось. Ну и поехали.

– И как жилось «на семи ветрах из двух океанов»?

– Честно, первое время совсем плохо жилось. Дома остались дети, друзья, родители, все корешки и всё дорогое. Принц начал реально строить дворец, зарабатывать заново деловую репутацию на новом месте. Я его не видела неделями, Интернета с веб-камерами, как сейчас, не было. Работы для меня первое время тоже не было. Сидела, смотрела на дорогие фотографии и непрерывно писала письма. Попишешь, поплачешь, включишь на видео какой-нибудь с детства знакомый фильм, тайком от себя рюмочку накатишь – день прошёл. А наутро ещё один день. Кошмар, аж волосы лезут от воспоминаний.

– С ума сойти не боялась?

– Боялась – не то слово. Реально сходила. Потом подумала: я тут кто? Дама с высшим образованием? Да нет никто и звать никак. Фигура без турнюра. И пошла работать официанткой в ресторан. И быстро пришла в себя. Потом до менеджера дослужилась. Так что про качество обслуживания в саратовских ресторанах я не как привередливая барыня рассуждаю. Я бы таких «специалистов», которые себя униженными чувствуют от того, что в услужении, и вместо работы с клиентом гонор демонстрируют, через два дня бы выгнала учиться профессии дальше.

Так первые деньги появились, не только на еду и квартиру, хватило и на то, чтобы туры домой, в Саратов, к детям совершать ежегодно. А тут и Боб укрепил свою реальную репутацию, стал работать на весь юг Африки, с Индией, Мадагаскаром. Всё-таки «принц» – деловой хватки и работоспособности не занимать. Из ресторана я ушла. Стала офис-менеджером в его офисе. Благо из дома выходить было не нужно. К этому времени появилась возможность домик побольше купить. Чтобы было где детей встретить, когда в гости приедут.

– Стала специалистом по качеству управления?

– Нужды не было. А вот дети приезжали надолго отдохнуть, их Боб быстро «припахал» – зачислил на стажировку, обучил теории, отработал с ними практически в партнёрстве несколько предприятий, и они теперь сертифицированные аудиторы международного уровня. Я же говорю: дело женщины – дом, мужики пахать должны. Правда, дочь моя решила не отставать, тоже получила сертификат аудитора.

– И как, в России по-прежнему можно хорошо зарабатывать аудитом? На уровне международных расценок?

– В России по-прежнему торжествует халява. Все норовят не реально внедрять ИСО, это хлопотно и затратно, а дать аудитору малую денежку, чтобы документы про «как бы аудит» провёл и оформил документы «по форме». Документы вешаются на стенку в кабинете директора – и всё! Поэтому продукция производится для «пипла, который хавает». На нормальный рынок такую продукцию никто не пустит.

Недавно моя старшая дочь Анна обучала менеджеров предприятия, которое хотело освоить ИСО. Ей задали вопрос: «Почему разорился саратовский завод резервуарных конструкций, если его систему управления качеством отстраивали и сертифицировали аж ллойдовские аудиторы?» Она ответила очень грамотно: «Вы недомогаете, и врач прописывает вам витамины, эхинацею и прочие препараты для восстановления иммунитета. И самое главное, даёт чёткий график приёма и дозы. Вы начинаете их пить и вам становится лучше. Потом вы начинаете покупать более дешёвые, заведомо поддельные препараты, в промежутках графика приёма лекарств «принимаете» водочку, предаётесь излишествам и умираете в полном пьяном удовольствии. Витамины не гарантируют от смерти. Вообще никто от смерти не спасётся. Качество смерти, как и качество жизни, может быть разным».

Боб очень много работает в соседнем Зимбабве, где идёт война. Война войной, говорит мой папа, а обед по расписанию. У их по расписанию экономика, в которой реально действуют стандарты ИСО. Так что получается, что наша (вернее, ваша) экономика более неустойчивая, чем экономика воюющей негритянской страны.

– И какое впечатление в этот приезд произвела на тебя страна и наш город?

– В этот раз меня впервые не встречал сын в аэропорту. И я своим ходом добиралась из Домодедово на Павелецкий вокзал, откуда собиралась позвонить подруге. На Павелецком вокзале нет телефонов! На этом вокзале практически ни в чём нельзя разобраться, если не идёшь как в стаде на водопой, а ищешь что-то своё. Попытка попросить сотовый, сделать звоночек за деньги привела к тому, что я испытала давно забытое чувство – на меня смотрели, как на идиотку! Москва – не место для жизни людей. Это место для стадных толп, которые знают свой маршрут и пытаются даже в давке держаться друг от друга подальше. Спрятаться в давке, никого не видеть и не слышать. Так в Южной Африке даже негры не живут. Только парнокопытные, когда у них месяц гона и они шуруют по всей Африке незнамо куда, вытаптывая посевы и подыхая прямо на бегу.

Я жила в Москве три года в дворницкой, на Арбате, в молодости 80-х. Для меня Москва – вполне патриархальный город, где на вопрос «Как пройти-проехать?» останавливаются сразу три человека. Тогда в метро ещё не размазывали соседку по гениталиям соседа со сладострастным ощущением собственного оргазма.

А Саратов… Такое ощущение, что Саратов стал городом если не богатых, то обеспеченных людей. Город, построенный для бедных, забит дорогими автомобилями так, что богатым приходится ходить пешком. Ещё два года назад практически все люди, с которыми я общаюсь в Саратове, жаловались на бедность и трудные времена. Сейчас они по привычке тоже жалуются, только за эти два года успели сменить по два автомобиля. Немного смешно. Я уезжала из голодного, нищего города в обеспеченную страну белых людей. Теперь я приезжаю из страны, где чернокожие постепенно выдавливают белых, всё больше богатых чёрных и всё больше чёрных боссов и белых в обслуге. Страна идёт к тому, что белых людей в ней скоро не останется, там апартеид наизнанку. И мой дом, где до бассейна идти дальше, чем от моей дачи в Саратове до Волги, практически ничего не стоит. Ни один белый его не купит, ни один чёрный не станет платить реальную цену. А мне говорят: счастливая ты Танька, у тебя два бассейна! Какое счастье может быть в бассейне, когда я ощущаю себя, как русские в азиатских республиках?

– Тань, а кто эти разгильдяи, с которыми ты теперь дружишь?

– Первые и самые любимые: внуки Ярик и Осик – Ярослав и Остап. Славные русские парни, ярые любители бабки не потому, что она имеет «бабки», а потому, что она есть. Посмотри, как славно роятся и клубятся на яблоне. И главное – оба только по-русски разговаривают.

Но самый странный разгильдяй – мой папа. Ты помнишь, он всю жизнь проработал судьёй, меня всю жизнь держали в безумной строгости, я, уже родив дочь, после первого развода должна была возвращаться домой не позже десяти. Папа всегда знал, что можно, что нельзя, следил за моей лексикой и моральной устойчивостью.

Пожив здесь, в Саратове, один, он пережил шок, когда никто кроме внуков не поздравил его с Днём Победы. Он понял, что на самом деле люди, делу которых он истово служил, о нём сразу забыли. Теперь, когда он живёт со мной, его оскорбляет, что никто не поинтересовался, нужен ли ему автомобиль – в этом году их дают всем ветеранам (сколько их осталось), который он бы хотел подарить внуку. У него столько наград, что то, что ему могла бы дать родина в благодарность, в другой стране на тачке бы не увезли. А про него здесь все забыли.

Зато правительство ЮАР поздравляет его с Днём Победы. И он сумел посмеяться над заветами большевистской юности и коммунистической зрелости. Он рассказывает про войну не только о подвигах друзей, но и о любовнице полковника, не боится рассказывать «смелые» анекдоты. Он поёт блатные песни и матерные частушки в компаниях немногих русских соседей. Поёт, живёт и наслаждается жизнью! И дай ему бог ещё долго наслаждаться ей!

– Татьяна, а кроме того, что дружишь с разгильдяями, чем ещё занята сегодня?

– В ЮАР занимаюсь привычным делом – обучаю посольских детей английскому языку. Пою в церковном хоре, купила клавикорды. Смешно, правда? Нет? Вот и мне давно не смешно. Ну и цветы выращиваю вместе с садовником. Дачка-то не маленькая.

Сегодня – занимаюсь только маленькими разгильдяями, их двоих не уловить! Ну и за беседами с большими разгильдяями выпиваю и закусываю. Наливай, кстати, рюмочку, виски вполне несвежее, лет пять, содовой нет, но ведь не поперхнёшься, правда? Выпей и закуси, квантум сатис... Шминкуй, короче, паренёк! (Шминковать – разгильдяйничать, кейфовать. – Прим. ред.)