Шестьдесят лет спустя
На минувшей неделе ведущие социологические центры опубликовали результаты опросов, посвященных 60-летию со дня смерти Иосифа Сталина. По подсчетам ВЦИОМ, 36% россиян относятся к вождю с уважением, симпатией или восхищением, 23% позитивно оценивают его роль в истории России, 45% уверены, что он сделал поровну хорошего и плохого. По сведениям аналитического центра Юрия Левады, 49% россиян считают, что Сталин «хорошо» или «скорее, положительно» повлиял на историю страны.
Как отмечает директор «Левада-центр» Лев Гудков, в 1988 году менее 1% опрошенных считали, что о Сталине как крупной фигуре советской эпохи будут вспоминать через двадцать-тридцать лет, но сегодня в общественном сознании он вышел на первое место в списке наиболее значимых фигур той эпохи. В 1998 году негативно к Сталину относились 60% опрошенных. По оценке социолога, на сегодня значительно снизился объем знаний о сталинской эпохе у молодых людей и школьников: «Количество людей, которые ничего не знают о том времени, за 25 лет увеличилось с 30% до 70%. Не более 13% молодых людей сегодня могут хоть что-то сообщить об истории той эпохи».
В Саратовской области подготовлена к печати книга памяти жертв политических репрессий. В список вошли больше 30 тысяч человек, и это далеко не полные сведения. Составители мартиролога не могут найти денег на издание. Крупные компании-спонсоры не заинтересовались проектом. Областные власти предложили составителям подать заявку на рассмотрение экспертного совета: если поминальный перечень будет признана «социально значимой литературой» и наберет определенный рейтинг, министерство печати рассмотрит вопрос о выделении средств «в пределах лимитов бюджетных обязательств».
«Очень нехорошее время»
Один из составителей списка – саратовец Александр Лебедев. Александр Юрьевич называет себя «независимым историком» (по основному роду занятий он железнодорожник). Сталинским периодом Лебедев заинтересовался еще в школе – удивился, почему многие видные советские деятели умерли в один год. Учитель истории, армейский капитан в отставке, тихо ответил: «Было очень нехорошее время. Больше никого об этом не спрашивай». Это было в 1982 году. Учась на истфаке, Александр Юрьевич продолжал задавать неудобные вопросы. До сих пор помнит, что историю КПСС там преподавал бывший полковник КГБ. Преподаватель не уставал напоминать студентам о своем звании, за что его очень боялись.
Семья Лебедева пострадала от репрессий в 1920-х и в 1940-х. Один из прадедов Александра Юрьевича жил в селе Чиганак (сейчас это территория Аркадакского района). Семейство считалось зажиточным: трое братьев вскладчину купили трактор «Фордзон». В 1927 году их раскулачили по доносу родной сестры (девушка неудачно вышла замуж за пьющего человека и со временем оказалась в комитете бедноты). Ссыльных везли через Саратов. Городские родственники собрали золотые украшение и сумели выкупить детей, в том числе бабушку Лебедева. Взрослых отправили на лесозаготовки в Надеждинск Свердловской области, где все они умерли.
Еще один прадед Лебедева служил сельским священником в селе Голицыно (Пензенская область). Захватив село, красногвардейцы потребовали у жителей зерно, ничего не получили и в отместку сожгли церковь. Батюшка успел бежать и всю жизнь работал в Саратове сторожем, скрывая прошлое.
Двоюродная бабушка Лебедева пострадала при депортации немцев Поволжья: ее мужа звали Генрих Урих, он работал машинистом на железной дороге. Если бы дела обстояли наоборот: супруг был русским, а жена – немкой, семью могли не тронуть. По возвращении из очередного рейса машиниста вместе с женой отправили на поселение в Томскую область, где они умерли.
О семейной истории Лебедеву рассказала бабушка за полгода до смерти. Женщина боялась всю свою жизнь. Был уже 2001 год, но она требовала, чтобы Александр дал честное слово хранить услышанное в тайне ради своего же блага.
В товарищах согласия нет
Список жертв политических репрессий в Саратовской области пытались составить с начала 1990-х годов. Сбором сведений занимались местная Ассоциация жертв политических репрессий, отделение «Мемориала» и журналисты. Как говорит Александр Лебедев, в регионе находились четыре расстрельных полигона – в балашовской и вольской тюрьмах, в Глебучевом овраге и в Монастырской слободке (сегодня это район Стрелки – 1-й Дачной). По словам собеседника, расстрелы в Глебучевом овраге проводились в 1918–1919 годах, места захоронения жертв неизвестны, смутные слухи об этом ходили среди местных жителей до 1980-х годов. В Монастырской слободке, по некоторым сведениям, в разгар репрессий совершалось до 1,5 тысяч казней в месяц. Точных сведений, касающихся подобных объектов в Саратовской области, в открытом доступе не имеется.
В конце 1990-х собранную информацию о репрессированных саратовцах попытались передать в центральный «Мемориал», где начали формировать общероссийскую базу данных. Как вспоминает руководитель правозащитного центра «Солидарность» Александр Никитин, между «Солидарностью» с одной стороны и Ассоциацией жертв политических репрессий и местным «Мемориалом» возник конфликт по поводу того, кто должен осваивать средства на перевод данных в электронный вид (проще говоря, рукописный текст нужно было набрать на компьютере). В результате, по словам Никитина, в Москву ушел неполный список, включающий лишь около трети фамилий. Две трети осталось в Саратове. Впоследствии «Солидарность» передавала сведения из «своей» части в газеты Балашова, Аткарска и Вольска, но Никитину не известно, были ли они опубликованы. На сайте «Солидарности» список до сих пор не выложен.
Александр Лебедев дополняет список биографическими сведениями о репрессированных социалистах (представители этого движения интересуют его в силу собственных политических предпочтений). Доступа к архиву ФСБ он не имеет, собирает информацию, касающуюся саратовцев, из мемуарной литературы, статей, публиковавшихся в эмигрантской прессе и самиздате, современных сообщений в прессе и Интернете. Иногда удается пообщаться с очевидцами репрессий, хотя они неохотно рассказывают о себе. «Есть, например, мужчина в Аткарске. Он просил не называть его фамилию. Он работал инженером в аткарском отделении железной дороги. Однажды начальник попросил его закрыть наряд, хотя реально работы не были выполнены. Инженер отказался, да еще и рассказал о произошедшем на собрании коллектива. После чего получил 58-ю статью за клевету на советский строй и пятнадцать лет лагерей, вернулся оттуда инвалидом», – говорит Александр Юрьевич.
Он сам редактировал и сверстал макет книги. Наёмная сотрудница отказалась от заказа, ведь почти под каждой второй фамилией указано: «Приговорен к расстрелу».
«Публикация такого списка – общенациональный, объединяющий проект, ведь репрессиям подвергались представители самых разных слоев общества», – уверен Лебедев. По предварительным подсчетам, издание книги стоит чуть больше 460 тысяч рублей. Прошлой осенью Лебедев обращался за спонсорской помощью к банкам и крупным компаниям региона, писал в областную думу и президенту. Как разъяснило министерство печати, в регионе создан экспертный совет по определению перечня социально значимой литературы, который рассматривает рукописи и рекомендует к изданию за счет областного бюджета. Министерство вправе издавать только произведения, имеющие определенный рейтинг, – «набравшие наибольшее количество баллов членов экспертного совета, с учетом рекомендуемой очередности публикаций».
Разрыв между статистикой и памятью
По подсчетам представителей «Мемориала», во время «большого террора» в 1937–1938 годах в стране были расстреляны около 700 тысяч человек (в среднем государство убивало по тысяче человек в день). С учетом раскулаченных, депортированных, ограниченных в правах и т. д. общее количество пострадавших от репрессий оценивается примерно в 12 миллионов (население СССР в 1939 году составляло 190,6 миллиона человек).
Реабилитацией жертв занимаются прокуратура и МВД. Основная часть дел по статье 58 УК РСФСР была пересмотрена в России к середине 2000-х. Но сам факт реабилитации не означает автоматического попадания в какую-либо книгу памяти или федеральную базу данных. Информация об этом направляется родственникам, если от них был соответствующий запрос, справка о реабилитации подшивается к делу и документы возвращаются в архив. Сведения о репрессированных разбросаны по архивам разных регионов и ведомств. Как объясняют представители «Мемориала», чтобы вернуть каждому человеку персональную судьбу, нужно провести колоссальную работу по обобщению информации из архивно-следственных и личных дел заключенных, учетных дел спецпоселенцев, протоколов особого совещания или троек, актов о расстрелах, комендантских книг трудпоселков и других документов, вплоть до эшелонных списков депортированных. Эта работа тем более затруднена в связи с законом о персональных данных (срок хранения сведений, относящихся к тайне частной жизни, составляет 75 лет).
Единой России – единый учебник
В нынешнем году на государственном уровне обострился интерес к истории. В феврале на заседании совета по межнациональным отношениям президент Владимир Путин предложил создать единый учебник. Как отмечает глава государства, учебное пособие должно «исключать двойные толкования». «Граждане должны знать о единой истории единения народов, а не разного рода ангажированные теории», – подчеркнул Путин. По пожеланию президента созданием книги должны заняться специалисты Минобразования, Академии наук, Исторического и Военно-исторического обществ.
Как заявил член попечительского совета российского исторического общества, глава ОАО «РЖД» Владимир Якунин, для создания нового учебника могут пригодиться наработки, сделанные «Центром проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования» во время подготовки учебника истории для учителя (господин Якунин является председателем попечительского совета центра).
Пособие представили на учредительном съезде Ассоциации учителей истории и обществознания Московской области. «Есть две истории. Есть история факта как научная дисциплина и история сакральная, священная как представление об идеальном, – заявил руководитель авторского коллектива доктор исторических наук Вардан Багдасарян. – «Это же мифологизация», – возразят мне. – «Как быть с исторической достоверностью?» Есть, конечно, миф как фальсификация, но есть миф как транслятор базовых ценностей. Для такого «мифа» характерен акцент на героическом при нивелировке того, что не принципиально. Очевидно, что на уровне вуза, на уровне профессионалов должна быть одна история, на уровне школы – другая. Когда формируется мировоззрение и гражданская позиция, говорить, что разные факты оцениваются по-разному, что великие свершения могут трактоваться иначе, – это контрпродуктивно. На таком подходе гражданина не воспитаешь».
Почти как Путин
В новом пособии для учителя глава о событиях между НЭПом и Великой Отечественной называется «Опыт советской форсированной модернизации». Вместо слова «репрессии» авторы чаще употребляют выражение «партийная чистка». По их мнению, основной удар был направлен против представителей правящей верхушки и «инородческих элементов». Как признают авторы, жертвами террора стали миллионы людей, «во множестве своем индивидуально безвинных». Однако результаты «сталинской мобилизации» предложено оценивать с точки зрения победы в Великой Отечественной войне: «Массовые жертвы, принесенные на алтарь решения государственных задач, с точки зрения бытия отдельного человека, его семьи, есть трагедия и с этой позиции не находят оправдания. Но каковы были бы оценки с этой же позиции, если бы победил Гитлер?»
«Для осуществления индустриального рывка неизбежными стали человеческие жертвы. И раскулачивание, и политические репрессии, безусловно, ужасные явления и из гуманитарных соображений не могут быть приемлемы. Но альтернатива им – возможная гибель страны, могла быть еще более ужасной. Судить о той эпохе с позиций общечеловеческой морали мирного времени неправильно. Это были в историческом смысле условия войны. Под этим углом зрения примененное государством насилие получает объяснение», – уверены авторы книги.
По их мнению, Иосиф Сталин заботился о развитии патриотизма, поддерживал внедрение новых технологий и боролся за демографию. При нем «СССР демонстрировал сверхвысокие темпы роста» на фоне «экономического кризиса, поразившего западные страны». Сталиным во многом была восстановлена «дореволюционная российская государственность», и в частности, «он возрождал архетип опричного царя старомосковской Руси». Кроме того, по предположению авторов, вождь народов был опорой православия. В пособии приведены слова духовного писателя отца Дмитрия Дудко: «Если с Божеской точки зрения посмотреть на Сталина, то это в самом деле был особый человек, Богом данный, Богом хранимый Сталин сохранил Россию, показал, что она значит для всего мира. Сталин с внешней стороны атеист, но на самом деле он верующий человек. Сталин по-отечески заботился о России». Как указывается в книге, благодаря личным усилиям вождя был спасен собор Василия Блаженного, кроме того, генсека порой «заставали за чтением молитвы».
Главу завершает раздел «Осторожно, россиефобия», где приведен список мифов, которые надлежит развенчать, в частности, миф об ограблении деревни, о репрессиях в Красной Армии, о голодоморе и т. д. Примечательно, что в списке «проблемных вопросов», предложенных учителям, нет ни намека об осмыслении событий эпохи с морально-нравственной точки зрения. Зато педагогам предлагается подумать, «чем были мотивированы массовые политические репрессии периода сталинского правления?».