Акимуды

Оценить
Московское издательство «РИПОЛ-классик» выпустило в свет новый роман Виктора Ерофеева «Акимуды». В интервью «Комсомольской правде» автор сообщил: «Это самое длинное произведение, которое я написал за всю свою жизнь».

Московское издательство «РИПОЛ-классик» выпустило в свет новый роман Виктора Ерофеева «Акимуды».В интервью «Комсомольской правде» автор сообщил: «Это самое длинное произведение, которое я написал за всю свою жизнь». Однако следует напомнить, что главным достижением Виктора Ерофеева остается участие в неподцензурном альманахе «МетрОполь» (1980) и последовавшее за этим исключение из Союза писателей СССР, а главной бедой – наличие в природе писателя-однофамильца.

Едва писатель расслабится, заведет утешительную мантру про данный ему богом ум и талант, про то, что о нем «пишут дипломы и диссертации», а некоторые иностранные критики объявили его гением, – и тут какой-нибудь читатель-идиот простодушно назовет триумфатора Веничкой. И вся радость от того, что в провинции на его выступления «набегает толпа народа», будет подпорчена червячком сомнений: то ли публика явилась поглазеть на ведущего телепрограммы «Апокриф», то ли надеется вдруг увидеть уже умершего создателя неподражаемой алкогольной поэмы «Москва – Петушки»?

В новой книге, кстати, мертвым писателям будет уделено немало места. «Акимуды» написаны с явной оглядкой на булгаковский роман «Мастер и Маргарита», есть в романе аналог бала у Сатаны – это прием в посольстве Акимудов, куда, кроме живых, приглашены и покойники.

Например, Мандельштама повествователь приклеит к Сталину (оба «в вальсе несутся через века славной истории, порождая и убивая друг друга»), Пастернака вынудит признаться в глупости и фальши, Набокову подарит пошлый каламбур, Ахматову заставит хвалиться синяками и сообщит, что она и в подметки не годится Платонову, а самого Платонова сведет с Кафкой – для того чтобы автор «Чевенгура» нелестно отозвался об авторе «Процесса», а Кафка надавал Платонову пощечин.

Зачем понадобилось это беспричинное хамство? Наверное, затем, чтобы у автора были все основания пожаловаться: «Ко мне подозрительно относится интеллигенция. Ей, целомудренной, не нравится, что я скандалист...» Что ж, чувства интеллигенции вполне можно понять.