Рыбаки реальные и субботние

Волга. Солнечное утро. Лёгкий ветерок рябит воду, несёт по воде всякий сор. Но то тут, то там на мелкой волне неподвижно лежат пластиковые бутылки: ни ветер, ни течение не стронут их с места. Лежат себе, бликуя на солнце. Опытный человек сразу поймёт: там поставлены сетки.

Недавно нас всех обвинили в правовом нигилизме. Как пример привели пристрастие россиян к контрафактным CD и DVD. Но наше стремление любой ценой избежать исполнения законов простирается куда шире. Ловля рыбы сетями, несомненно, запрещена. Равно как и ловля на кольцо, отвесное блеснение, косынки и «телевизоры», добыча щуки острогой и прочие дедовские методы. Говорят, что запрещена ловля сома на квок. И, понятное дело, никто не разрешал любимое занятие поддатых компаний – хождение у берега с бреднем. Но люди, живущие по волжским берегам, активно занимаются всем вышеперечисленным. А то и добавляют в арсенал ловли рыбы совсем уж варварские методы – электроудочки, борную кислоту и т. д.

Как и в любом другом деле, в рыбалке есть любители и профессионалы. Профессионалами назовём тех, кто имеет лицензии на лов рыбы сетями. Кстати, получить такую лицензию – дело очень хлопотное, связанное, как и всё у нас, с бюрократической волокитой, откатами и прочей жизнью малого бизнеса. Одновременно с лицензией устанавливаются и квоты. Соблюдаются ли они, это большой вопрос. Рыба – она ведь то есть, то её нет. То забивает всю сетку буквально через ячейку, то невод ничего кроме вечно голодных охотников-окуней и не зацепит. И согласитесь, представить себе рыбака, выпускающего рыбу, чтобы соблюсти квоту вылова, нереально. У нас, чай, не «Диалоги о рыбалке». Ловят, как правило, бригадами человек по пятьсемь. Все рыбные места Волги поделены между такими бригадами. При этом на реке свои законы, нарушение которых может дорого стоить. Особенно жёстко карается такое преступление, как проверка чужих сетей или их воровство. Ночь темна, Волга глубока. Четыре года назад Вячеслав К., сторож дачного кооператива в Хмелёвке, отправился порыбачить в Красный Яр. Да не один, а с двумя сыновьями и племянником. Я Славу знал относительно хорошо. И вряд ли мог назвать его честным человеком. На Волге он был таким мелким прибрежным пиратом: отвязать чью-то лодку, поднять сетки, поставленные деревенскими или дачниками, для него не было проблемой.

Домой из Красного Яра экспедиция не вернулась. Потом, в течение лета участников похода находили в Волге – кого с огнестрельными ранениям, кого с ножевыми. Что случилось на реке той майской ночью, можно только предполагать. Но скорее всего, сработал закон: чужого не тронь! Знаю ещё одну не менее впечатляющую историю. Один мой приятель (да, вот такие уж у меня знакомые) отправился ставить сети куда-то в Ровенский район. И там у него возникла горячая дискуссия с местными на тему, кто и где имеет право ставить сетки. Завершилась дискуссия полным поражением моего знакомого. Его обмотали его же сетями, отвезли на дальнюю бахчу и там бросили. Бросили фактически умирать. Шансов самостоятельно выбраться из сетей у него не было. Каким-то чудом ему удалось выкатиться на просёлочную дорогу, каким-то чудом на просёлок свернул грузовик… В общем, повезло мужику.

О настоящих рыбаках можно рассказывать ещё много страшных историй. Но не будем спешить осуждать их. Это отдельная каста со своими законами, обычаями, языком. Не верите? Тогда попробуйте перевести фразу: «Полна дель бели». Знаете ли вы, что такое верхний урез, а что такое нижний? А что такое балбер? И ещё. Никакой ихтиолог не сравнится профессиональными рыбаками в знании привычек Волги и жизни её обитателей. Кто, кроме профи, сможет отличить обычную густеру от рыбы сапа (ударение на втором слоге) по тонкой полоске на чешуе между рёбрами и спинкой? А кто знает, какую рыбу зовут лаврушкой, а какую, извините, ментом? И какой длины рыбацкий конец?

Типа примечание: верхний и нижний урезы – верхний и нижний края сети. Пространство между ними, собственно, сеть – дель, балберы – сетевые поплавки. Бель – белая рыба – сорога, густера, подлещики. Лаврушкой за сходство форм и размера называют мелкую густеру, ментами – окуней, за ярко-красные под цвет околыша плавники. Рыбацкий конец – самовязанная сеть длиной 75 метров – это стандарт.

Но не только профессионалы ловят сейчас сетями. Можно сказать, что ловят все кому не лень. Причин тому несколько. Первая – это, как водится, наш правовой нигилизм. Вдобавок подкреплённый ссылкой на историю. «Деды ловили, прадеды ловили, а мы чем хуже?» Да и рыбоохрана не очень-то ловит браконьеров-любителей. Свои сетки они ставят, как правило, не там, где больше рыбы, а там, где им самим удобнее. Рядом с дачными посёлками, бивуаками на берегу и т. д. Словом, в тех местах, куда рыбинспекторы и не заглядывают. Причина вторая – доступность запрещённых орудий лова. Прежде, чтобы купить сеть, нужно было искать умельцев, которые их вязали. Умельцы как могли соблюдали конспирацию и с чужими не очень-то контактировали. Сейчас достаточно приехать на Сенной рынок и купить там «корейку» или «финку». «Корейка» – сеть корейского, а скорее всего, китайского производства, вязанная машинным способом и потому очень дешёвая – 150 рублей за 90 метров. Она непрочная, обычно её ставят раз или два, а потом выбрасывают. «Финку» считают сетью финского производства, она крепче, удобнее в постановке. Но и дороже – порядка трёхсот рублей за 30 метров. Правда, в последнее время её приспособились делать какие-то наши умельцы. И тут же стали халтурить. По технологии на один метр уреза полагается полтора метра дели. Они же делают в пропорции один к одному. Полотно натягивается, как стена, и рыба не путается в сети, а отскакивает от неё. Но это всё нюансы. Ещё одно преимущество – такие сетки можно ставить и одному. В отличие от профессиональных сетей с их грузилами-кольцами и большими балберами у «кореек» и «финок» шнуры с вмонтированными грузилами и поплавками. Набрал сеть тщательно, сложил в пластиковый пакет, на Волге в нужном месте сбросил на шнуре груз с привязанной к нему сеткой и греби потихоньку. Сеть сама уйдёт в воду.

Вся эта лёгкость приобретения и процесса привела к тому, что у нас браконьером может стать любой. Не на всю жизнь, а так, в ночь с субботы на воскресенье. За малым исключением субботние рыбаки отправляются на реку не сильно трезвыми. Плоды их вечерних стараний можно наблюдать следующим утром. То поставят сеть прямо на пляже на глубине по колено, то бросят её на чужие сетки. Нередко или забывают, где поставили, или ленятся с похмелья идти на реку. Сетки стоят по несколько дней, попавшая туда по недоразумению рыба тухнет. Потом такие сетки течением кладёт на дно. Они обрастают ракушками, покрываются грязью и тонут в иле, не представляя никакой опасности ни для рыбы, ни для людей.

Читатель дано уже понял: автор, посвящённый во все эти подробности, и сам не без греха. Согласен. Бывает, что и ловлю сетями. По-любительски. Где, не напишу, конечно. Врагом природы себя не считаю: мальков сеткой«двадцаткой» не собираю. Сверх меры не ловлю: на уху да на жарёху, ну и домой немного привезти. Километрами сетки не ставлю. Достаточно одной «корейки», просто нужно знать место и время: когда поставить у травы, а когда тащить сеть на глубину. Упрёки в том, что рыбалка сетями не приносит того кайфа, который испытывают другие рыбаки, принимаю частично. Всё равно есть адреналиновые моменты, когда по урезу чувствуешь рывки пойманной рыбы. Потом сквозь темноту воды видишь сначала светлое пятно, а потом уже и добычу. Ожидание (напрасное) рыбоохраны тоже, согласитесь, волнует. А вообще-то, такая рыбалка – это большой частью однообразная работа. Сначала набери сеть, поставь, на следующий день достань её, разбери, выбери траву и ракушки, выщелкай рыбу. (Кстати, какое точное слово: когда рыбу достаёшь из ячеек, чешуя отлетает с лёгким щелчком.)

И напоследок о том колоссальном вреде, который браконьеры якобы наносят природе. Начальник отдела рыбного хозяйства областного министерства лесного, охотничьего и рыбного хозяйства Эдуард Прозоров в интервью одной из областных газет отмечает, что один день неправильной работы ГЭС в период нереста может снизить запасы леща на тысячу тонн. Так случилось и в этом году: когда лещ пошёл метать икру, энергетики резко спустили воду. Икра осталась на камыше. Никакие любители, даже вместе с браконьерами, не нанесут такого урона. Конечно, можно сказать браконьерам: зачем же вы, гады, забиваете лишний гвоздь в гроб нашей матушки-природы? Только не ответят вам ничего, браконьеры вообще мрачный молчаливый народ. Ну а те, кто поразговорчивее, сошлются на неискоренённый ещё правовой нигилизм. И, подняв на плечо мешок с сетями, пойдут к своим лодкам.