Промежуточный праздник
Так уж получилось, что День российской печати занимает какое-то промежуточное место: между Новым годом-Рождеством и старым Новым годом. Да и прежний – советский – праздник занимал точно такое же положение. Только не зимой, а в самый разгар весны. 5 мая – как раз между Днём пролетарской солидарности и Днём Победы, и очень удачно дополнялся Днём радио. Впрочем, сути это не меняет. Только раз в году доводится пишущей братии послушать добрые слова в свой адрес. А зимой или весной – какая по сути разница.
По моему твёрдому убеждению, плох тот журналист, который будет верить расточаемым в праздничный день комплиментам. Но повод задуматься они дают. Вот саратовский вице-губернатор Александр Бабичев, замещая у торжественного микрофона Павла Ипатова, затейливо определяет состояние свободы слова. «В Саратовской области, – так примерно он говорил, – свободы слова больше, чем у наших соседей в Пензе. Или в республиках Северного Кавказа. Но меньше, чем в Москве или в Петербурге». Не знаю, почему г-ну Бабичеву пришла на ум Пенза, и что там плохого. Но неоспоримый факт, что в нашей стране в разных регионах разное отношение к свободе слова, закреплённой в Конституции. Отчего так? В Америке же не может быть так, чтобы в штате Мэн свободы слова было больше, чем в Арканзасе, но меньше чем, в Луизиане.
Косвенно ситуацию разъяснил министр связи и массовых коммуникаций Игорь Щеголев. Нет, конечно же, он не говорил о цензуре или о давлении на печатные СМИ. Всё дело, оказывается, в нас самих. Журналистам «Российской газеты» министр объяснил, что в традиционных СМИ редакторы отбирают информацию, руководствуясь редакционной политикой, а крупные интернет-порталы формируют повестку с точки зрения посещаемости и заинтересованности пользователей. «У каждого СМИ есть закон редакционной политики, и подача информации диктуется этими законами. Конечно, бывают какие-то волны, события, которые центральные СМИ не замечают… Традиционные СМИ скованы форматом, который у них есть».
Чеканная формулировка – «скованные форматом».
Вполне возможно, что министр имел в виду, что уважающее себя издание не опубликует текст об инцесте или репортаж о каннибализме. Для этого есть СМИ, удовлетворяющие физиологические потребности своих читателей. Но подозреваю, что за рамками традиционного формата, он же закон редакционной политики, остаются события, которые вполне могли бы заинтересовать читателя. Но не интересуют. По той простой причине, что он о них и не знает. При этом с такой же долей вероятности можно предположить, что г-н министр имел в виду совсем другие «форматные ограничения». Например, можно писать о героическом освобождении судов из ледового плена в Сахалинском заливе и применении ручного управления в этой ситуации. Звонок из Кремля капитану ледокола, строгое указание следовать на спасение. Этакая вторая челюскинская эпопея. А можно, и это делает Интернет, рассказать о конфликте двух хозяйствующих субъектов – компании, которой принадлежат ледоколы, и компании-владелицы застрявших во льдах судов. И пока они не сговорились о цене спасения, ледоколы никуда не спешили. Между прочим, это не оскал русского капитализма, а обычная морская практика. Не поленитесь, почитайте центральные газеты и вы увидите, какая версия преподнесена как истина. Единственная истина.
В поздравительной телеграмме президента России Дмитрия Медведева говорится, что в современном мире профессионализм, независимость и технологическая оснащённость СМИ «во многом определяют развитие государства, уровень демократии и свободы в обществе». Выходит, следуя логике вице-губернатора Бабичева, мы свободнее и демократичнее Пензы. Что же, будем этим скромно гордиться. И всё равно не оставляет ощущение, что и по свободе вообще, и по свободе слова в частности мы находимся в каком-то промежуточном состоянии. От этого и праздник такой.