Татьяна Ширяева: Увлечь ребёнка можно только собственной увлечённостью

Школьники считают День знаний последним днём каникул. Дальше начинаются учебные будни. Каковы они для тех, кто стоит у доски?

Звоню домой преподавателю химии 4-го лицея Татьяне Ширяевой, чтобы договориться об интервью. Трубку берёт муж, объясняет, что Татьяны Анатольевны ещё нет. Интересуюсь, когда подойдёт. «Сегодня обещала пораньше, так что звоните – ждём со дня на день…» – шутит он в ответ. И я понимаю, что учительские будни начинаются ещё до начала учебного процесса.

– Татьяна Анатольевна, современные дети желанием идти в школу не горят, есть и преподаватели, которые с тоской думают о том, что скоро снова к доске… Так 1 сентября – это действительно праздник? Или дата, превратившаяся в штамп?

– Для меня 1 сентября всегда праздник. Всю жизнь хотела быть преподавателем. В школу пришла по призванию, проработав восемь лет в университете. Ощущения, что иду на каторгу, у меня никогда не было.

Детей тоже надо понять. Они за лето так расслабляются, что прикладывать волевые усилия в первые дни учебного года им не хочется. Отдыхать легче, чем работать. И потом, на детей столько сваливается информации: телевидение, компьютерные игры, Интернет. И всё это на одной чаше весов. На другой – один учитель. Увлечь ребёнка учитель может только собственной увлечённостью. А для этого нужно гореть.

– Сгореть не боитесь?

– Нет. Идти в школу без внутреннего огня нет смысла.

– Психологи издают книги с советами, как ребёнку выжить в школе, упрекая её чуть не в диктатуре. Ребёнку действительно в школе трудно выживать?

– Выживать приходится скорее учителям. Наша школа всегда отличалась демократичностью. Дети очень свободно себя чувствуют. Иногда даже излишне.

А вот учителям работать стало действительно гораздо труднее. Сегодняшний ученик и ученик даже десятилетней давности – небо и земля. Дети стали более агрессивными. Потому что их с утра до вечера пичкают негативной информацией. Я каждый раз удивляюсь, когда, собираясь на работу, включаю программу «Доброе утро». «Доброе» утро в стране начинается с репортажей о насильниках, маньяках, алкоголиках, проститутках. Раньше в стране был один перекос – бесконечно рассказывали о передовиках производства и доярках, сейчас другой – героями каждого дня становятся бомжи, светские львицы, коррупционеры. В семье не воспитывается уважение не только к учителям, но к людям старшего поколения.

Вот скоро выйдет, наверное, опять какая-нибудь очередная программа Малахова, где найдут негативный пример из школьный жизни и начнут «полоскать» всех учителей. И будто никаких положительных примеров в жизни нет. Вот дети с утра до вечера и заряжаются негативными эмоциями, приходят в школу, выплёскивают на педагогов. А почему? Потому что мы заставляем их трудиться. А им не хочется.

– Ну в детстве-то они все трудолюбивые, хотят и посуду с мамой мыть, и полы, и с папой гвозди забивать. Куда потом всё девается?

– А потом уровень сложности возрастает. Почему способные дети учатся хуже, чем те, кто от природы слабоват? Потому что слабые привыкли с детства трудиться, чтобы добиться успеха, а те, кому всё легко давалось от природы, к труду не очень привыкли. Поэтому я и стараюсь детей сначала предметом заинтересовать, чтобы они потом захотели знания добывать самостоятельно.

Например, наша программа по химии с научной точки зрения выстроена очень грамотно и логично: атомы, молекулы, вещества, их свойства. Но я работаю по другой системе. Потому что понимаю, что с точки зрения детской психологии теоретическое начало напрочь отбивает у ученика интерес. Поэтому сначала показываю практическую часть, у них глаза загораются, появляется интерес. Дальше мы увеличиваем сложность.

В десятом классе у них начинается органическая химия. Но я им два урока рассказываю о том, как возникла наука, какие поиски велись, рассказываю о жизни Бутлерова. О том, как он ехал по Европе, остановился выпить кофе в кафе «ROMA», ожидая почтовый дилижанс, чтобы продолжить путь. И на стеклянной витрине увидел отражение букв: AMOR. Буквы одни и те же, а слова разные. И его это очень позабавило, но он значения не придал. А когда дальше поехал, его осенило – так же и в органической химии: набор одинаковых атомов, но, если их переставить, получаются два совершенно разных вещества. Одно ядовитое, а другое лекарство. Так он сделал своё открытие.

Детей эти истории очень увлекают. Например, им очень нравится говорить: ну, Менделеев-то придумал свою таблицу во сне. Я отвечаю: если бы так всё легко было, мы бы с вами только и спали. Но представляете, как человек трудился, что даже во сне у него мозг работал? Из этих историй рождается и интерес к теории.

– В школе появилась масса предметов, повторяющих один другой…

– Да, ОБЖ (основы безопасности жизнедеятельности), ОЗОЖ (основы здорового образа жизни), экология. Их чаще всего ведут неспециалисты. И они являются некой тавтологией химии, биологии, ботаники, физики – предметов, часы которых безжалостно сокращаются. Хотя преподаватели этих предметов грамотно, научно объясняли в том числе и необходимость здорового образа жизни.

Много часов в современной школе отдано обществознанию, ввели новый предмет экономику, хотят вводить краеведение. Я всегда думаю: кто же будет работать на заводах, создавать материальные ценности, если все мы будем болтать и философствовать? Я ничего не имею против гуманитарных наук, я против бессмысленных перемен. Зачем сокращать русский язык, литературу, когда мы в России живём и должны грамотно писать и изъясняться на своём языке? Непонятно. Как непонятно мне и то, как можно в десятых-одиннадцатых классах оставить по одному часу в неделю на химию? Зачем уничтожать химию как предмет?

– Причём в стране, которая пока кормится за счёт нефтехимии. Кстати, в Европе специалисты-химики и биологи очень высоко ценятся, и эти науки считаются науками будущего…

– По уровню развития химии судят о развитии страны. А у нас в школьной программе химия оказалась ненужным предметом. Один час в неделю – это либо ничего у детей не спрашивать, либо уповать на самостоятельное изучение предмета. Но химию самостоятельно не выучишь.

– Так, может быть, профильные классы решают проблему нехватки часов?

– Да дело в том, что многие к девятому классу ещё не успевают определиться, куда хотят поступать. Я считаю, универсальные классы, дающие хорошее базовое образование, тоже нужны. У нас вечно перекосы: то всех загоняли в общеобразовательные классы, теперь создали профильные и закрыли совсем образовательные. Профильные классы хороши для тех, кто определился с поступлением.

Например, в нашей школе медицинские (или химико-биологические) классы существуют 13 лет, это хорошая подготовка для поступления в вузы. И дети поступают в медуниверситет, в СГУ, даже в институт Менделеева и МГУ без блата и репетиторов, опираясь на знания, которые мы даём. Мы берём на себя такую ответственность. Наши выпускники работают во всех больницах области и даже в Москве, их с удовольствием берут на предприятия.

– Сегодня много споров возникает по поводу единых госэкзаменов…

– Я прекрасно отношусь к ЕГЭ. Особенно если предлагают три части тестирования – задания с закрытым, открытым ответом и эссе (в химии это решение задачи, в русском языке мини-сочинение)... Я считаю, что бессмысленное зазубривание билетов никому не нужно. И потом, есть дети, которые плохо говорят, а таких у нас 90 процентов, есть те, у кого плохой почерк, для них ЕГЭ – спасение. Относительно гуманитарных предметов мне судить сложно, но ЕГЭ по физике, математике, химии, биологии – хороший вариант выявить знания.

– Вы относитесь к редкому типу учителей, которые не расстаются со своими учениками даже на каникулах, организуете экскурсионные поездки в другие города. Вам дети не надоели?

– Да я и сама люблю путешествовать.

– Можно путешествовать с семьёй.

– Мне муж говорит: у тебя на первом месте – работа, на втором – работа, на третьем – тоже работа, а дальше где-то мы с сыном. А я думаю: ну как мне ехать куда-то без учеников? Я хочу, чтобы они развивались, становились грамотными, чтобы у них интерес к путешествиям возник. В таких поездках класс сплачивается.

– А можно вообще любить чужих детей?

– Вы знаете, можно. В каждом классе есть дети, которые душе близки. Да и вообще многие становятся как родные. Работа с детьми – моё призвание. Иногда думаю: ну чем бы я могла ещё заниматься? И понимаю, что ничем другим не хочу. От них исходят энергия, заряд бодрости. Когда тебя окружают молодые, весёлые и, в общем-то, любящие жизнь люди, твой собственный интерес к жизни не может пропасть, ты и сама душой молодеешь.

– Четвёртая школа с этого года получила статус лицея. Что-то изменится в процессе обучения?

– Мы к этому давно шли, сейчас просто получили подтверждение статуса. Наша школа много лет работала по модели московской школы-системы Ямбурга. В эту систему входили детский сад, собственно школа и дом творчества. С пяти до семи лет дети занимались в детском саду, дальше переходили в школу. После уроков занимались в доме творчества музыкой, танцами, другими видами искусства. В школе были разноуровневые классы: классы коррекции, где занимались дети с заниженными способностями, общеобразовательные и пролицейские, куда набирали одарённых и хорошо развитых детей.

Я всегда считала, что это прекрасная модель для образовательного учреждения. В обычных классах учитель, как правило, работает на среднего, иногда даже слабого ученика, у него не получается развивать сильного. А сильному это необходимо, именно он будет поступать в вуз и двигать науку дальше. В 2000 году нам не разрешили работать по этой модели. Мы лишились детского сада и дома творчества. Но начали работать как школа с углублённым изучением предметов. Появились профильные классы. Сейчас мы получили статус лицея.

– Но ведь изначально даже не предполагалось, что 4-я школа станет одной из самых сильных школ если не города, то района?

– Нет, конечно. 22 года назад нашу школу организовали, чтобы разгрузить соседние: 8-ю, 9-ю, 10-ю, 12-ю. Понятно, что сюда отдали тех учеников, которые портили картину в этих школах. Первые пять лет здесь была настоящая республика ШКИД. Да и контингент учителей постоянно менялся. Очень трудно было работать с детьми, от которых отказались другие школы.

– И именно сюда вас пригласили работать?

– Я сама пришла, искала место химика.

– Ожидали, что попадёте в республику ШКИД?

– Нет. Это была моя первая школа. И я сразу попала в такую атмосферу – как под холодный душ. Пришлось учиться на ходу. Но постепенно улучшился контингент детей, устоялся педагогический коллектив. Пришли сильные учителя.

– Случалось, что страшно было входить в класс?

– После первого года обучения мы поехали в трудовой лагерь, три учителя на сто человек. Дети работать не хотят, приезжаем на поле – они уходят. Ничего поделать с ними нельзя. И вот как-то они приходят в столовую, я им говорю: марш отсюда, есть не будете. А они уже с подносами стоят, и вид у них такой, что я думаю: сейчас они мне борщ на голову выльют. Стою, храбрюсь. Но ничего, переломила ситуацию.

– Татьяна Анатольевна, вы отличник народного просвещения РФ, заслуженный учитель РФ, победитель конкурса «Лучшие учителя России – 2007», неоднократный лауреат премии «Соросовский учитель», занесены на городскую Доску почёта. Какая награда самая приятная?

– Все награды человеку приятны. Но, наверное, самое большое впечатление на меня произвёл первый грант Сороса, а я получала их шесть раз. Ни о каком гранте я и не помышляла. Приходит мой коллега в школу, приносит газету, где написано, что я выиграла грант Сороса. Оказывается, среди студентов вузов проводился опрос: назовите лучшего учителя математики, химии, биологии, физики. И мои ученики несколько раз назвали меня. Так вот я и стала лауреатом.

– Какие были ощущения?

– Конечно, восторга. Во-первых, это же независимый опрос, во-вторых, очень приятно, что ученики ценят твой труд. Сороса сегодня много ругают, а я считаю, что он молодец: поддержал учителей в трудные времена.

– Ваши ученики тоже ведь получали гранты Сороса?

– Да, среди учеников проводились олимпиады Сороса, они становились лауреатами. У меня вообще хорошие ученики. За последние десять лет среди них призёров районных олимпиад более ста, городских – более тридцати, областных – около тридцати. Мой бывший ученик является призёром Международной олимпиады в Греции, его без экзаменов зачислили в МГУ.

Чем я ещё горжусь? Последние пять лет в Саратове проходят брейн-ринги по химии. Из этих пяти раз мы трижды занимали первое место, один раз второе, один раз третье. В прошлом году, кстати, проходила юбилейная интеллектуальная игра в СГАУ, наша команда среди десяти других заняла первое место.

– Татьяна Анатольевна, вы же хороший химик, знаю, вас приглашали на работу в «Газпром» совсем на другие деньги…

– Приглашали, ну не хочу я больше ничем заниматься, люблю работать с детьми.