Эдуард Аблязов: Как вырвать человека из наркосоциума

В России остро стоит проблема социальной реабилитации наркозависимых. Основные средства из бюджета направлены в медицину, на детоксикацию наркоманов и их краткосрочное лечение, занимающее не более трех-четырех месяцев. А реабилитация и ресоциализация, восстановление навыков нормальной жизни в социуме, обучение здоровому образу жизни длится от двух до пяти лет. Эта система в России пока находится в зачаточном состоянии. Функции по реабилитации берут на себя общественные организации, которые до последнего времени не имели даже стандартов оказания подобной помощи. Сейчас в разработке находится государственная межведомственная программа ресоциализации и реабилитации наркоманов, идет ее общественное обсуждение. О том, с какими проблемами сталкиваются на этом пути государство и общественные организации, рассказал заместитель начальника Управления федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков по Саратовской области Эдуард Аблязов.

– Эдуард Владимирович, когда вопрос о необходимости реабилитации и ресоциализации наркоманов был поставлен на государственном уровне?

– Назрел этот вопрос давно. Но основу, «скелет» государственной межведомственной программы социальной реабилитации наркозависимых ФСКН (Госнаркоконтроль) и Государственный антинаркотический комитет разработали только в прошлом году. В ноябре 2012 года директор Госнаркоконтроля Виктор Иванов доложил о ней президенту страны. После ряда встреч Государственного антинаркотического комитета с антинаркотическим сообществом была определена дальнейшая стратегия. Согласно ей в конце февраля – марте все регионы России должны представить председателю ГАК региональный взгляд на ту систему реабилитации и ресоциализации наркоманов, которая будет работать в конкретном субъекте страны. Сейчас идет широкое общественное обсуждение этой программы…

– Где идет?

– Программу можно в свободном доступе найти в Интернете, размещена она и на сайте УФСКН по Саратовской области. Там же даны наши комментарии по программе. Кроме того, мы официально опросили все общественные организации, которые участвуют в этих процессах, они прислали свои замечания. Все поправки мы отправили в аппарат ГАК по Приволжскому федеральному округу и в федеральный центр. Окончательные контуры госпрограмма должна принять к концу марта, когда будет завершено ее обсуждение. Она предусматривает развитие процессов реабилитации с 2013-го по 2020 год с выходом к 2018–2020 году на исходные мощности, оценку первых результатов ее работы.

– Что такое исходные мощности?

– Смотрите, по сегодняшней оценке экспертов, среди тех наркоманов, кто пришел на детоксикацию и медико-социальную реабилитацию, к нормальной жизни возвращаются всего два процента. Всего два процента из тех, кто пришел лечиться, перестали употреблять наркотики в принципе! Задача государственной программы в том, чтобы через пять лет таких людей стало минимум 16 процентов. И здесь для этого потребуется привлечение общественных организаций.

– Насколько я понимаю, сейчас все общественные организации, занимающиеся реабилитацией и ресоциализацией наркоманов, работают вне какого бы то ни было правового поля?

– Долгое время так и было. Они работали на свой страх и риск. Но 27 ноября 2012 года Росстандартом был утвержден ГОСТ на оказание наркозависимым лицам услуг социальной реабилитации и ресоциализации. Он тоже находится в свободном доступе в Интернете. Этот ГОСТ учёл все пожелания и требования к социальной реабилитации как к услуге, оказываемой зависимому человеку. А в 2011 году Госнаркоконтроль совместно с Научно-исследовательским центром ФСКН разработали систему сертификации общественных организаций, которые занимаются реабилитацией наркобольных, на соответствие требованиям ГОСТа. Система уже зарегистрирована в Минюсте РФ и будет использоваться для изучения работы общественных организаций, оказывающих подобные услуги. Но все-таки именно эти общественные организации будут главными исполнителями госпрограммы.

– Это те, которые уже сейчас работают?

– Не могу сказать однозначно, будут работать дальше те центры, которые действуют сейчас, или это будут центры, созданные вновь. Всех, кто оказывает эти услуги сейчас, следует проверить на соответствие стандарту. Например, у нас в регионе в сентябре 2012 года по поручению губернатора Валерия Радаева была создана межведомственная рабочая группа, которая и должна вынести свое решение по каждой общественной организации, работающей в этом направлении. В группу вошли сотрудники наркоконтроля, медики, социальные работники, специалисты религиоведения и так далее.

Медработникам, например, как раз и предстоит организовать государственное и общественное парт­нерство. Именно они, пролечив наркозависимого и понимая, что его нужно патронировать ближайшие четыре-пять лет, должны будут передавать его на дальнейшую реабилитацию. А для этого они четко должны понимать, есть ли в этой организации базовые условия для социальной реабилитации, программа работы с реабилитантами, положительный опыт реабилитации наркозависимых. Не является ли подобный центр ширмой для незаконной деятельности вплоть для распространения наркотиков.

– Кто у нас в регионе сейчас занимается реабилитацией и ресоциализацией наркозависимых?

– У нас есть две государственные организации, которые этим занимаются. Они связаны с областной психиатрической больницей. Есть государственный центр в Красноармейске, но там сейчас острая нехватка квалифицированных кадров. И есть ряд организаций общественного характера. Наиболее заметны из них всего четыре.

– Можете их назвать? Рассказать об их методиках?

– До окончания работы межведомственной комиссии я бы вообще не стал о них говорить. До того, как будет высказано экспертное мнение, не хотелось бы давать ни позитивную, ни негативную информацию. Объясню, почему. Только мы, Госнаркоконтроль, обязаны проверить каждый подобный центр по четырем позициям.

Первая: в такой организации не должны заниматься адвокацией наркотиков. Не должен от неё исходить посыл о том, что какой-либо наркотик менее опасен и надо его разрешить.

Вторая: организация не должна применять заместительную терапию. До сих пор в странах Центральной Азии есть метадоновые программы для героинщиков. В России они запрещены. По сути нет разницы, от чего умирать – от сивухи или высококачественного виски.

Третья: не должны в центре реабилитации использовать аутрич-технологии. То есть программы снижения вреда. Это, например, когда представители таких организаций приходят в места сбора наркозависимых и раздают одноразовые шприцы, чтобы те кололись безопасно.

И четвертая позиция: в этих центрах не должно быть незаконного оборота наркотиков.

Пока ничего из вышеперечисленного у общественных организаций, которые занимаются этими вопросами в Саратовской области, мы не выявляли. А ведь помимо наших требований, есть требования у медиков, которые смотрят на базу, на программы реабилитации, на ее результаты. Есть вопросы по трудотерапии – как те или иные реабилитанты используются в труде.

– Например?

– Например, есть реабилитационный центр. Мы туда приезжаем, наши сотрудники заходят и видят примерно сорок пар обуви. В это время в центре находятся пять-семь человек. Мы задаем вопрос: где остальные? Разъехались на работу. Выясняется, что приехал человек на джипе, разобрал реабилитантов по двое, по трое и увез в город на объекты каким-то предпринимателям. Вопросы: как этот труд оплачивается, куда перечисляются деньги, сколько из них идет на развитие центра, на питание, на социальное обслуживание реабилитантов? Не является ли этот труд предметом обогащения директора центра и тех, что приезжают на джипах?

Мы, конечно, не трудовая инспекция. Но чтобы реабилитация прошла успешно, надо вырвать человека из наркосоциума, увезти из мегаполиса. Трудотерапия должна быть интенсивной и желательно на свежем воздухе. Понятно, что реабилитацию лучше всего проходить в селе. А тут человека увозят в город. Да наркоман по запаху найдет место, где достать дозу в городе. Он после этого спокойно вернется в реабилитационный центр и будет ждать следующего наряда.

И есть масса других вопросов – сотрудничество с миграционной службой. Ведь привозят людей из других регионов и никак их тут не регистрируют, а вдруг за ним числится преступление? Или помещают в один центр всех подряд – и ВИЧ-инфицированных, и других больных.

– И чем грозит центру несоответствие стандартам? Закрытием? А не проще ли помочь им подстроиться к новым условиям, тем более если у их работы есть эффект?

– Так вот в этом и есть самая главная проблема. Ни один из центров в Саратовской области не отслеживает судьбу своих реабилитантов после того, как они покидают учреждение, даже в течение первого года. Данных об эффективности их работы нет. А когда нет результата, который можно пощупать руками, как оценивать? Есть у нас центры, где базовые условия на голову выше остальных, – и здание в несколько этажей, и своя земля и трудовые цеха, и медицинское сопровождение. Но даже и у них нет никакой системы оценки эффективности.

– А есть ли такая система оценки у других организаций, не из нашего региона?

– Сертификат номер один на соответствие качеству социальных услуг из рук председателя ГАК Виктора Иванова и из рук патриарха московского и всея Руси Кирилла получила организация, которая занимается социальной реабилитацией в санкт-петербургской епархии РПЦ «Обитель исцеления». Практически все реабилитанты центра возвращаются к нормальной жизни. С 1996 года по 2006-й реабилитировано и возвращено в нормальную жизнь более 400 граждан. То есть 40 человек в год. Какая кропотливость труда! И когда мы видим, что на тысячу снятых с учета в Саратовской области почти 600 выздоровевших за год, это вызывает вопросы.

– А как вы относитесь к работе фонда «Город без наркотиков» Евгения Ройзмана? Они эффективность своей методики отслеживают. По оценкам самого Ройзмана, из первого выпуска – 25 человек – только двое вернулись к употреблению.

– Я не знаком с его методикой. Я не видел, чтобы его методика применялась где-то в Саратовской области со ссылкой на него. Насколько я могу судить по информации из открытых источников, вокруг его методов идут очень серьезные споры. Теперь, когда появился ГОСТ и система сертификации, если у него есть соответствие стандартам, то, может быть, и есть смысл говорить о положительном опыте.

– Кстати, вы всё время делаете упор на то, что основную ношу по исполнению госпрограммы по реабилитации и ресоциализации наркоманов возьмут на себя общественные организации. Сразу встает вопрос финансирования…

– Естественно, встает. Его можно решить разными способами. Один из них – принять закон о социальном обслуживании населения РФ, в котором отдельной строкой выделить подлежащими социальному обслуживанию зависимых от употребления наркотиков. Суть в том, что такая поправка дает возможность финансовой поддержки государством наших общественных организаций через гранты и т. п. Еще один из методов оплаты работы центров предлагает программа. Это система сертификатов. Например, медики выполнили свою часть работы – пролечили наркомана, и ему выдается сертификат, с которым он идет в общественную организацию на курс ресоциализации. По этому сертификату сумма за лечение перечисляется на счет этой организации.

– Вы говорите, наркозависимый сам придет в центр с сертификатом. Но ведь по вашим словам наркомана хватает от силы на две недели лечения – чтобы провести детоксикацию. И он сбегает. Его в центр надо будет загонять насильно?

– Действительно, вопрос побудительных мотивов очень серьезный. Практика показывает, что на наркомана не действуют ни слезы матери, ни любимых людей, ни подчас даже угроза его собственной жизни. Даже на пороге смерти наркоман считает, что лучше вот прямо сейчас найти дозу, чем тратить от двух до пяти лет на лечение. Побудительный мотив должен быть очень сильным.

– Или лечись, или в тюрьму?

– Это так называемый альтернативный вид ответственности. В 2012 году ФСКН России разработал и согласовал со всеми заинтересованными ведомствами законопроект об альтернативной ответственности за систематическое потребление наркотических средств. Его суть в предложении наркопотребителю добровольного выбора между уголовной ответственностью и обязательным комплексом лечения от наркомании, медицинской, социальной реабилитации, ресоциализации и реадаптации. Международный опыт показывает, что наркобольной, как правило, выбирает лечение, а не уголовную ответственность. За 2012 год этот проект прошел 18 различных согласований, серьезно видоизменился. При этом основной принцип добровольности выбора остался. Законопроект будет в ближайшее время предложен ГАКом на рассмотрение Государственной думе.