Четыре дня в «Ихилов»
Я сидела у окна израильской клиники «Ихилов». С седьмого этажа был виден залитый солнцем Тель-Авив. А перед этим несколько дней лил дождь. Такая вот изменчивая погода в Израиле зимой. И она полностью соответствовала моему настроению. До сегодняшнего дня я места себе не находила, а сейчас на душе солнечно. Дело в том, что моему мужу только что сделали сложнейшую операцию на позвоночнике. Операция настолько опасная, что наши российские врачи настоятельно рекомендовали делать ее за границей. Слава богу, всё прошло успешно. Самое страшное осталось позади. И теперь я хочу рассказать об израильской медицине в целом и медицинском туризме в частности.
Когда встал вопрос об операции, мы начали искать способы ее осуществления. Причем нам надо было попасть конкретно к доктору Лидару, одному из лучших израильских нейрохирургов. Я с благодарностью упоминаю имя этого человека, буквально спасшего моего мужа от инвалидности.
Оказалось, что всё не так просто. Нет, если у тебя есть в запасе лишних 25-30 тысяч долларов, то никаких сложностей не возникает. Медицинский туризм в Израиле стараются развивать. Но если нужной суммы в наличии не имеется, то возникают проблемы. Родственница, давно живущая на земле обетованной, пыталась бесплатно записаться к нужному нам врачу как гражданка Израиля. Ее сразу же поставили на очередь и назначили дату. Ждать визита нужно было полтора года. А потом еще полгода – самой операции. Два года ожидания нас не устраивали. Но нам крупно повезло.
Организация, в которой работает муж, выделила деньги на лечение. Страховая компания связалась с израильской фирмой, занимающейся медицинским туризмом. В качестве гонорара фирма забирала себе 15 процентов от стоимости всех оказанных услуг. Все вопросы стали решаться мгновенно. Уже через день после прилета в Израиль мы сидели в кабинете доктора Лидара. А еще через три дня мужа положили на операцию, предварительно сделав все необходимые анализы. Фирма также предоставила услуги переводчика и сиделки.
Больница
Больница «Ихилов» – одна из самых крупных в Израиле. Названа она по фамилии человека, руководившего ее строительством в 50-х годах прошлого века. По занимаемой площади она немного уступает, скажем, нашей 3-й Советской. Зато корпуса здесь многоэтажные. Это отдельный городок со своей жизнью. Все здания соединены в общий комплекс системой коридоров. Отдельно стоит лишь роддом. На крыше одного из корпусов оборудована посадочная площадка для вертолетов. В экстренных случаях больного быстро доставят хоть в реанимацию, хоть в операционную.
Весь первый этаж главного корпуса занят поликлиникой. Причем ориентироваться в сложных коридорных лабиринтах достаточно легко, если знаешь иврит (или хотя бы буквы). Каждое ответвление от центрального коридора имеет свою буковку. Они написаны достаточно крупно и четко, не заметить их невозможно. Зная букву (а ее всегда называют, направляя тебя на анализы или обследования), ты легко найдешь нужный кабинет.
Попасть на территорию клиники можно через несколько турникетов, оборудованных рамками, как в аэропорту. Кроме того, присутствующий здесь же охранник тщательно проверит твои вещи. За безопасностью в Израиле следят очень строго. Досмотру не подвергаются только военнослужащие, предъявляющие свои документы. Они же имеют право проносить с собой оружие, так как солдат по законам Израиля не может оставить без присмотра свой автомат ни днем, ни ночью. Я наблюдала однажды такую картинку. Получил солдатик однодневный отпуск по случаю операции родителя и сразу из части примчался в клинику. Сидит он у кровати больного отца, а на коленях у него автомат. В наших больницах такого, согласитесь, не увидишь.
Всё в «Ихилов» приспособлено, чтобы сделать пребывание людей наиболее комфортным. На территории расположен крупный торговый центр и множество лавочек и кафешек, где можно утолить голод. Причем еда очень разнообразная. Хочешь, бери что-то из китайской или грузинской кухни. А можешь на ходу перекусить гамбургером. Решив пообедать, я зашла в кафе с восточной кухней. Не зная языка, ткнула пальцем в приглянувшееся мне блюдо. Продавец, улыбаясь и объясняя мне что-то на иврите, щедрой рукой шлепнул на тарелку три огромных куска мяса с баклажанами. Потом поставил на поднос несколько мисок с разными салатами. Знаками я пыталась объяснить, что этого мне не надо. Стоящий рядом парень (к счастью, русскоязычный) перевел, что это подарок. Продавец же, услышав русскую речь, заулыбался еще шире и добавил ко всей этой еде тарелку с хумусом (пастой из нута). Видимо, он решил, что в России все голодают.
Не осилив и трети предложенной мне еды, я откинулась на спинку кресла и огляделась. Недалеко от меня сидела большая компания. Дети и внуки пришли в больницу навестить главу семейства, и зашли посидеть в кафешку. Вроде ничего удивительного, за исключением одного момента. Дедушка был под капельницей. В наших больницах, если тебе поставили систему, ты лежишь и боишься лишний раз пошевелить рукой. А здесь пациенты с капельницей разгуливают по коридорам клиники, выходят погулять на улицу.
Идет какая-нибудь бабушка, катит перед собой стойку на колесиках, к ней привешен пластиковый пакет с лекарством. В другой руке держит старушка телефон и с кем-то увлеченно болтает. А по вечерам многие больные с теми же капельницами и без них, на своих ногах или в инвалидных колясках собираются в холле, где стоит рояль. Сюда приезжают музыканты (известные и не очень) и устраивают бесплатные концерты для больных. На концерт легко попасть с любого этажа. Существует отлаженная система лифтов. Долго ждать кабину не приходится, несмотря на огромное количество людей, желающих попасть на тот или иной этаж. Ты просто набираешь на специальном устройстве нужный этаж, и на табло высвечивается английская буковка, соответствующая нужной тебе кабине лифта. Таких кабин в клинике множество, и они очень вместительные. Туда спокойно можно закатить пару кроватей, и еще останется место для пассажиров.
Палаты
«Ихилов» – больница государственная, и одноместных палат повышенной комфортности я там не наблюдала. Большинство палат двухместные. Но видела я и трехместную. Она расположена рядом с интенсивной терапией и предназначена для тяжелых больных, не требующих реанимации. Туда и попал мой муж сразу после операции. Продержали его там менее суток. И когда стало ясно, что угрозы для жизни уже нет, его сразу же перевели в обычную палату, освободив место для других нуждающихся в усиленном уходе.
Вообще, больных, по крайней мере в этом отделении, постоянно перемещают не только из палаты в палату, но и с этажа на этаж. Нейрохирургия занимает в клинике два этажа. Все основные службы находятся на седьмом этаже. Соответственно, на восьмой помещают самых легких (в смысле здоровья, а не веса) больных. Там находится только сестринский пост. Туда и попал мой муж до операции. Это была его первая палата. В общей сложности за четыре дня пребывания в клинике он полежал аж в четырех. По палате на каждый день.
Все перемещения происходят просто и быстро. Приходят санитары и перекатывают твою кровать и тумбочку (и то, и другое на колесиках) на новое место. Если больной лежачий, его перемещают вместе с кроватью. Во всех других случаях его перевозят в инвалидном кресле, даже если пациент протестует и кричит, что он в состоянии дойти сам. В ответ он слышит: «Нельзя». Причем и на иврите, и на английском, и на русском.
Палаты в больнице не делятся на мужские и женские. Все лежат вперемешку. Но каждый, кто хочет, может изолироваться. Специальные занавески от потолка до пола при желании отделят от внешнего мира и кровать, и тумбочку, и кресло с посетителем. Получается такой уютный уголок. Все палаты, естественно, с туалетом и душем. И оборудованы по последнему слову техники: воздух, кислород и еще бог знает какие кнопочки и рычажки. Ты можешь регулировать свет над своим больничным местом. И он не будет мешать соседу по палате. Есть и кнопка вызова медперсонала. Она на длинном шнуре и чем-то напоминает компьютерную мышь. Тяжелобольным ее вкладывают прямо в руку, чтобы он в любой момент имел возможность вызвать врача.
Но больше всего мне понравилась кровать. Это просто какой-то трансформер. С помощью кнопочек можно приподнять изголовье, а можно поднять повыше ноги. Легко регулируется и высота кровати. А уж сделать из нее удобное сиденье – пара пустяков. Управлять кроватью может и сам пациент, и его сиделка. Кнопки находятся и с внешней, и с внутренней стороны подлокотников кровати. Причем справа и слева.
В больнице всё устроено так, чтобы больному было максимально комфортно, а медперсоналу эффективнее и быстрее оказать помощь. Медицинский пост занимает центральную часть этажа. Вокруг него расположены палаты. Так что на любой экстренный вызов дежурный врач прибежит сразу же. И уже через несколько секунд будет оказывать нужную помощь.
Раньше я неоднократно слышала, что в Израиле никто не будет лечить тебя от простуды. Но умереть от осложнения тебе не дадут, вытащат с того света. Столкнувшись с израильской медициной лично, могу сказать, что полностью согласна с этими словами. Твой насморк здесь никого, кроме тебя, не интересует, а сложные операции проводят блестяще.
Операция
Подготовка к операции в Израиле несколько отличается от того, как это происходит у нас в России. В день операции мы позавтракали и отправились в клинику. Никаких утренних и вечерних клизм. Просто попросили не есть после девяти утра. Все анализы были собраны накануне. В больнице мужу сразу же надели на обе руки пластиковые браслеты, куда с помощью штрихкода занесена вся информация о данном больном. Начиная с имени и кончая всеми анализами и группой крови. Выдали халатик, напоминающий распашонку, с завязками на спине. В двенадцать часов дня нужно было принять душ, воспользовавшись специальным антибактериальным мылом. Мыло прилагалось. И только после этого нужно надеть выданную распашонку. Когда муж вышел из душа, я невольно рассмеялась. Вид у него был очень комичный. На халатике не хватало одной тесемочки в районе талии. Полы халатика при ходьбе разлетались в разные стороны, обнажая всю нижнюю часть спины. Никакого другого белья кроме распашонки при этом не полагалось.
Мы стали ждать, когда мужа позовут на операцию. Пришли за ним только в шесть часов вечера. С каталкой. И заставили меня забрать все вещи. Быстренько собрав попавшиеся на глаза пожитки, естественно, забыв половину, я побежала за каталкой. Перед операционной мы с мужем попрощались. Его увезли за закрытую дверь, а мне показали рукой на комнату, где я должна ожидать окончания операции. В комнате уже сидела целая толпа. На столе стоял кулер, рядом лежали какие-то бутерброды и кексы, видимо, чтобы ожидающие могли перекусить. Но за всё время ожидания я не видела, чтобы хоть кто-нибудь к ним притронулся. На стене висел экран, на котором было что-то написано на иврите, причем надписи постоянно менялись. Но в Израиле всегда можно найти русскоговорящего. Услышав родную речь, я судорожно вцепилась женщине в рукав и попросила объяснить, что же написано на экране. Оказалось, что там указывается, на какой стадии сейчас операция того или иного больного. Стадий было три – подготовка, сама операция и послеоперационный период.
Минут через десять меня знаками пригласили в операционную. Выдали бахилы и одноразовый халат. Не понимая, что происходит, и предполагая самое худшее, я последовала за медсестрой. А оказалось всего-навсего, что во время ожидания операции я могу постоять рядом с больным, поддержать его в трудную минуту. Ожидание растянулось на час. Мы с мужем обсудили массу тем, обзвонили всех израильских друзей и родственников. Наконец мужа отправили на операционный стол. Я отправилась в уже знакомую комнату.
Сама операция длилась четыре часа. После чего мужа перевели в палату под названием «Прийти в себя». Где уже проснувшиеся после наркоза прооперированные лежат, обвешанные разнообразными датчиками. И ожидают, когда восстановятся все функции организма. Так прошло еще два часа. Из операционной постоянно выкатывали больных. Всех их встречали взволнованные родственники. Многие из них держали в руках воздушные шарики. Так они приветствовали прооперированных. И сразу же следовали за ними в палату. Вскоре комната ожидания опустела.
Осталась только я и еще один, судя по пейсам и кипе, религиозный еврей. Он ходил из угла в угол и нервно теребил в руках дамскую сумочку. К нему подошла медсестра, забрала сумку и сказала что-то на иврите. Мне перевели. Оказалось, что его мама пришла в себя, чувствует себя нормально, но очень волнуется за сына. Очень поздно, и пусть он отдаст сумочку и уже едет домой.
Наконец вывезли и моего мужа. Узнав, что операция прошла успешно, я посмотрела на часы. Был час ночи.