В Дергачах люди клонятся к земле

С хорошими людьми познакомились мы в Дергачевском районе в минувший четверг! Уже на подступах к границам этого муниципального образования в придорожном кафе поняли, что степные люди – это тебе совсем не саратовские люди. Потому что где тебе в саратовском кафе бармен размешает ложечкой сахар в чае – медленно, тщательно и со вкусом. Мне в последний раз так только мама в детстве мешала.

Дергачи называются поселком городского типа. Но на самом деле от города тут минимум. Рекламы нет, дорожных пробок нет, и все знают цену и себе, и соседу. Раньше здесь были богатые совхозы и колхозы, на полях и лугах паслись тысячи овец и коров. И было столько организаций, что за людей держались: потому как напишет он заявление по собственному желанию, и в соседней организации его тут же трудоустроят.

Сейчас работы мало. Скотина всё больше по дворам выращивается исключительно для личных нужд. Всяческие межрайонные объединения давно стали никому не нужны, социальную инфраструктуру типа районных комбинатов бытового обслуживания государство с себя сбросило, а местным частным собственникам они не по плечу. Работа если и появляется, то сезонная. И при всем при этом люди сохранили какую-то свою дергачевскую самобытность.

Все те, с кем довелось встретиться и разговориться, состояли как бы из двух половинок: одна была чисто советской – с патриотизмом, с морально-нравственным воспитанием, а другая демонстрировала, что в рыночные времена дергачевцы оказались не лыком шиты и вполне к ним приспособились. Причем эти половинки не смешиваются в людях между собой, не проникает опыт одной жизни в опыт другой. Дескать, и такими, и такими быть можем. В любых условиях устоим, подо всё подладимся, себя не потеряв.

Никто из наших собеседников из Дергачей уезжать в поисках лучшей доли никогда даже не собирался. Здесь жили их деды, и дети если еще не живут, то будут. Они в это верят и к этому стремятся.

Спасительница Садового

История о смелой Розе

Роза Абайдулина будет получать совсем маленькую трудовую пенсию, потому что стаж работы у нее минимальный. Она была домохозяйкой – женой, матерью и бабушкой. Два года назад по государственной программе самозанятости она получила около 100 тысяч рублей. И перестала думать о размере будущей пенсии. Если государство расщедриться еще на 300 тысяч рублей, Роза Абайдулина вернет в село людей, дав им рабочие места.

Розе Абайдулиной на днях исполнится пятьдесят лет. «Я на жизнь не обижаюсь, – говорит она. – И ни о чем не жалею. Дети у меня хорошие, правда. – Она проверяет, поверила ли я ее словам. Для нее это важно. Я спрашиваю про мужа. – И муж хороший. Стал, как на пенсию ушел. Он раньше участковым милиционером работал, и дом для него был на втором месте». Муж Расим стоит неподалеку и улыбается лукаво-стеснительно. Подхожу с ним познакомиться, и он рассказывает, как украл свою Розу, вернувшись после армии. Ей тогда было 18 лет. А теперь вот он «уже четыре раза бабай – дедушка».

Жить молодые стали в небольшом поселке Садовом в 30 километрах от Дергачей. И до сих пор здесь живут. Хотя осталось в селе этом всего 70 дворов и чуть больше сотни жителей. Но вот уже о переезде в Садовый всерьез подумывают старший сын со снохой и внуком. И младший сын со своей городской женой тоже как бы не прочь вернуться. Так что глядишь и оживит Роза свою малую родину. Соседи глядят ей вслед и диву даются: никогда бы не подумали, что она способна так круто развернуть свою жизнь. Да еще и стать центром притяжения для остальных. Потому что дает односельчанам работу. И возможность чувствовать себя увереннее, чем вчера.

В судьбе каждого человека бывают времена, когда цепь событий перекручивается так туго, что уже не знаешь, смеяться тебе или плакать, схватиться руками за голову или сорваться с места, чтобы не убежать, не утонуть, не пропасть. У Розы этот жизненный экзамен случился два года назад. Муж ушел на пенсию. Дочка задумала родить второго ребенка, сыновья, пытаясь зацепиться за жизнь в Саратове, вили свои семейные гнезда на съемных квартирах. Стремительно разрастающуюся семью хотелось подкормить. Но денег не хватало.

И вдруг из Дергачевского центра занятости докатились до нее разговоры о том, что государство по программе, обеспечивающей самозанятость населения, единовременно выделяет для людей, задумавших открыть свое собственное дело, 58 тысяч 800 рублей. Без отдачи. Надо только правильно составить бизнес-план и отчитаться потом за его исполнение. И Роза решила рискнуть. Подать заявку.

Написала в плане, что государственные деньги нужны ей для того, чтобы купить цыплят. Она их будет доращивать на своем личном подворье и продавать людям первоклассную куриную продукцию. Потому что, оказывается, инкубаторские цыплята легко и быстро превращаются в домашних кур, если гуляют по двору под солнышком и поклевывают траву и всякие прочие витамины.

Знакомые и родные крутили пальцем у виска. Говорили, что она сошла с ума. Что никто ей этих денег просто так не даст. Но ее план так приглянулся работникам районной службы занятости, что они предложили Розе Абайдулиной оплатить открытие дополнительного рабочего места. Проще говоря, взять себе в помощь работника. А государство, дескать, оплатит это новое рабочее место дополнительной суммой в 58 тысяч 800 рублей.

Первые сто цыплят по 28 рублей за штуку Роза закупила весной 2010 года на Краснокутской птицефабрике. Оккупировала под куриные ясли баню. Муж был в шоке. Баня – это все-таки баня, и не для того построена, чтобы там расхаживали птенцы. Боевое крещение было тяжелым. Птенчикам был день от роду, и им требовались тепло, свет, ветеринарные препараты, особый режим кормления. Одни подрастали и переселялись во двор, но на их банное место заселялись новые. К осени Роза первых цыплят продала и «сама додумалась», что поступает неправильно. Совсем маленькие цыплята ввели ее в расходы, и после реализации выращенной продукции не осталось у нее никакой прибыли. Только азарт новичка-предпринимателя, который вдруг понял, что может работать сутки напролет, каждый день сталкиваясь с новыми вызовами.

Подросших цыплят на птицефабрике тоже можно было купить. Но стоили они, естественно, дороже. Платить за каждого 30-40-дневного приходилось уже около сотни рублей (сейчас 128). Но походив по двору две-три недели, они практически удваивали вес, а их мясо становилось другим – как будто они гребли лапами землю с самого рождения.

– Привозишь их с птицефабрики домой, а они два дня ходить не могут, – рассказывает мне Роза подробности доращивания. И я просто-таки представляю, как степного ветра не нюхавшие инкубаторские птицы оживают на ее дворе, поклевывая порезанные яблоки, дробленую пшеницу и траву из огорода. Им, конечно, неведомо, что у них впереди. Но в личном подсобном хозяйстве у Розы неделя расписана четко. С вечера пятницы до полудня воскресенья большой забой. Птицу надо ощипать и заморозить, отделив петушков от курочек. Предпринимательница собрала уже морозилки у всех родственников. Но четырех одолженных скоро стало мало. Жители Дергачей распробовали домашнюю куриную продукцию Абайдулиной. Она быстро поняла, что люди хотят покупать не только тушки. И нужно расширять товарные предложения. Так появились фарш, котлеты, суповые наборы, пупочки, печень. «Сердца муж любит. Их ему оставляю», – улыбается Роза.

Неподалеку от здания интерната для больных детей со всей области, куда Роза по договоренности с сотрудницами привозит свою «заморозку» и раздает, кому за деньги, а кому и в долг, узнаю, что из Розиных котлет хорошо получаются чебуреки, беляши и голубцы – «лучку только надо добавить в фарш». Роза знает о том, что с ее котлетами хозяйки мудрят. Говорит, что просят делать их поменьше, но у нее не получается. Делает «как рука берет». Кроме фарша в котлетах только сухари, чеснок, соль, перец. «Делаю как себе. Если делать, думая о деньгах, которые получишь, не выйдет качественно», – рассказывает секрет. Нарекания к ее продукции у покупателей были только однажды. К тому времени у Розы работали уже шесть помощниц. И вот постоянные клиенты стали говорить, что фарш почему-то течет. Вычислить двух девушек, что подворовывали фарш, доводя его до нужного веса водой, удалось быстро. Рассталась с ними, и больше этот позор не повторялся.

Роза Абайдулина понимает, что останавливаться предпринимателю нельзя. За последний год работы удалось купить большую морозильную камеру и новенький пикап. Выплачивает теперь два потребительских кредита Сбербанку. За холодильник ежемесячно по семь тысяч рублей, за пикап поменьше, потому что 100 тысяч взяла аж на пять лет. Говорит, что ей предлагали взять кредит в фонде микрокредитования при правительстве области под 10 процентов годовых. Но там отдавать надо за год (а ведь никто не знает, как дело пойдет) и предоставить очень много документов. Махнула рукой и предпочла занять деньги под 19 процентов.

Каждое утро Роза Абайдулина отправляется на своем пикапе со своей продукцией в райцентр. Сначала привозит всё в магазин «Дергачевские продукты», где ее товары, по просьбе бывшего главы администрации Ивана Бабошкина, продаются без наценки и где с нее не требуют арендной платы, потом развозит индивидуальные заказы. После обеда нужно готовить очередную партию товара на продажу – разморозить немного тушки петушков (их мясо вкуснее в переработке) и больших бройлеров, купленных на Михайловской птицефабрике и немного выгулянных на вольных хлебах, пропалить, промыть, разделать, снова промыть, пропустить через мясорубку, размешать, разложить в пакеты по килограмму и убрать в морозилку. Утром встать в пять утра, посмотреть заказы на котлеты, сформовать нужный объем, разложить на поддоны – и в морозилку. По дороге в магазин заехать к умельцу, который закоптил нужное количество кур на заказ – «лучше же живой дым, чем жидкий», – отдать ему очередную партию, и вот уже звонят клиенты, уточняя, когда ее ждать.

200-250 кур в неделю забить, переработать, продать. 50 новых цыплят подсадить к основному стаду. Вырастить, сохранить, довести до ума. И при этом объеме работы у этой женщины, которой скоро стукнет 50, глаза совершенно счастливого человека. Говорит, что первый раз в жизни чувствует, что не просто любит свою работу, а живет ей. Хотя богатства семье она пока не принесла. Работников уже девять. За всех заплатить налоги, в срок выплатить зарплату, помочь оказавшимся в трудной ситуации, дать в долг. А еще планов у начинающей предпринимательницы Абайдулиной – громадьё. Нужно строить хороший цех по переработке, всерьез думать о разведении гусей, потому как у них и пух с пером можно продавать, и внутренности вкуснее, чем у кур. Со старшими детьми уже обсуждала новый проект, зазывала и делом своим, и домом собственным вернуться в село.

– И сколько надо денег, для того чтобы сейчас вам резко вырастить ваш бизнес?

– 300 тысяч рублей хватило бы на первое время.

– А вы обращались в министерство экономики и торговли? Там ведь можно взять именно такие бюджетные деньги на развитие нового бизнеса.

– Да разве можно? – растерянно спрашивает Роза. Говорю, что не только можно, но и нужно. Потому что именно о таком малом бизнесе говорят чиновники, и именно такие люди должны его делать. А она почти шепотом отвечает: «Я боюсь».

***

Руководить – не руками разводить

Третье поколение Бабошкиных обживает одно место на карте

По правую руку у хозяина кабинета стоит на столе бюстик Ленина, а когда он смотрит налево, то видит изречение, приписанное Карлу Марксу, про то, что, кто хочет что-нибудь делать, тот находит средство, а кто не хочет – причину. Бюстик вождя пролетариев ему подарили на 60-летие, а изречение висело на этой стене у прежнего хозяина кабинета, но как-то сразу легло на душу Анатолию Ивановичу Бабошкину. Он его там висеть и оставил. А если бы мы приехали к нему в гости в прошлом году, то увидели бы еще и православный календарь на стене. Всю эту эклектику Анатолий Иванович воспринимает с юмором. Как сопутствующие жизни атрибуты. И если жизнь вокруг кипит абсурдная, то почему бы атрибутам не быть такими же.

Гораздо больше директор Дергачевского ПМК-18 досадует на налоговое законодательство нынешних времен, когда с каждого заработанного рубля приходится как минимум половину отдавать государству. И еще никак не может до конца смириться с хаосом рыночных отношений. Нет, пусть уж они теперь будут, раз наступили, эти рыночные времена, нельзя всё время шарахаться туда-сюда, меняя на 180 градусов правила игры. Но как-то всё-таки хотелось бы ему больше порядка во взаимоотношениях бизнеса с государством. Ведь почему многие с ностальгией вспоминают советские времена? Потому что титульные списки на объемы следующего года строители начинали уже в мае готовить. И после их утверждения за месяцы вперед начинали готовить необходимые для строительно-монтажных работ материалы.

«Мы сдавали объект и давали гарантийный паспорт на два года, – рассказывает Анатолий Иванович. – И качество было. За то, что мы построили, не стыдно». Строил Бабошкин-старший много. Сначала на посту руководителя Межколхозстроя – здания и сооружения, потом на посту руководителя ПМК – плотины, водопроводные комплексы. Мысленно шагаем с ним только по Дергачам: детские сады, школы, больница, клуб, комбикормовый завод, за который государственная власть выдала директору Бабошкину орден «Знак почета». Орлово-гайский групповой водопровод – гордость ПМК – до сей поры действует.

– Мы и газом занимались, – замечает Анатолий Иванович. – Я рабочих обучил и сам обучился.

– Когда, зачем? – спрашиваю.

– Да в 90-е годы, когда без работы сидели.

В 90-е годы работа у ПМК действительно закончилась. Всем как-то стало не до плотин. Не поступало заявок на их ремонт и постройки, хотя хозяйство это в заволжском районе очень даже необходимое для жизни. Нет тут воды. В водопровод она поступает из прудов, которые наполняются зимним снегом, вешними водами да дождями. Но как-то все разбежались, размылись зоны ответственности, непонятно было, кто и за что платит. Потом всё, конечно, как-то устаканилось, улеглось, и снова начались заказы на водоснабжение населенных пунктов. Вот только не все районы сохранили в целости и сохранности специалистов и технику для этих работ. В Дергачах удержались на плаву. Некоторые «кадры» работают с 1974 года. И вот эти кадры хорошо помнят прошлого, советского директора Бабошкина, который грозно хмурил брови и кричал, подгоняя обязательно сделать работу в срок.

«А потом в 90-е годы я однажды подумал: что же это я на них кричу? Они работу делают, без зарплаты сидят, а я на них голос повышаю. И перестал с тех пор. Хотя когда кричишь, легче все-таки работать», – улыбается Анатолий Иванович. Двадцать лет назад ему явно было не до улыбок. Руководитель советского типа привык к тому, что зарплата на счетах предприятия всегда лежит в точно назначенный срок – хоть пожар вокруг, хоть наводнение, а окошко кассы открой и людям деньги выдай. В поисках выхода занялись не только газопроводными работами, но и сельским хозяйством.

В этом году высадили тритикале, овёс, рожь, сорго, просо, нут, подсолнечник и даже рыжик. Виды на урожай по всем культурам неплохие. Значит, какие-то деньги от сельхозработ будут.

Земля была сначала в аренде, а в последние лет пять-шесть ПМК ее покупает. Вот в этом году засеяли 5205 га. Землей и сельхозработами занимается внук Саша. Отец его, сын Анатолия Ивановича – Иван Анатольевич, – уехал в Саратов на ответственную должность министра сельского хозяйства. Жена скоро за ним поедет. А внук останется в Дергачах.

– Не возьмут с собой?

– Да он и не хочет. Ему тут интереснее жить.

Все люди, с которыми довелось познакомиться в Дергачах, Бабошкина-министра, который раньше у них был главой администрации, хвалят за то, что сына в город не потянул. А отец министра – Анатолий Иванович – иного себе и не представляет. Потому как убежден, что, где человек родился, там и пригодился. А он и его дети и внуки родились в Дергачах. В том, что внук не сбежит в город, уверен хотя бы потому, что девушку тот себе выбрал из крестьянской семьи – знает, значит, что делает.

Отец Анатолия Бабошкина погиб на войне, когда ему было восемь месяцев от роду. «За двоих пришлось за землю держаться», – говорит. Но утверждает, что характером и внешностью он в материнский род Урусовых, главная черта которых – зацепиться за что-нибудь покрепче в любой ситуации и выдюжить. Был в той его родовой ветви и дядя-кулак, сосланный в Караганду, внук которого сейчас профессорствует в Америке, и другие яркие личности, привыкшие не сдаваться.

К административному корпусу ПМК-18 ведет указатель, сваренный из гнутых труб и покрашенный масляной краской. А в самом административном здании – на столе у аппаратных работников компьютеры. Потому что заказы сейчас надо следить в Сети, выходя на сайт госзакупок. И успеть выхватить их у конкурентов, потому как ценовая политика у всех одинаковая. Коллектив в ПМК мобильный и не гордый. Не чинясь выезжают в командировки. Сейчас вот часть бригады уехала делать плотину в Перелюб. Ловля заказов целиком лежит на аппаратных работниках.

Разгонять людей нельзя, но и кормить простаивающих накладно. Поэтому ни от какой работы здесь не принято отказываться. Зимой чистили улицы в райцентре, летом нынешним собираются построить несколько домов, выиграв конкурс, объявленный областным правительством. Немного денег приносит сдача в аренду помещений под пекарню, мельницу, цех по отжиму масла. Актовый зал оборудовали так, что его тоже можно сдать под банкеты. Берут недорого, и люди откликнулись на предложение. «Зарплату уже не задерживаем лет пять-шесть», – говорит Анатолий Иванович, понимая, что вот так суметь выкрутиться из очень плохой ситуации и есть главное в работе руководителя.

***

Интернет и бокс в придачу

Училище в Дергачах сохранилось благодаря любви и воле

В 1959 году в поселке Дергачи по решению государства было открыто училище, где готовили механизаторов. Механизаторов стране требовалось много. В 1954 году партия и правительство Советского Союза были озабочены обработкой целинных и залежных земель. Дергачевские земли и климат посчитали в Москве перспективными. Здесь могла расти пшеница с отличным содержанием клейковины. Расчет оказался верным. Дергачевская пшеница годилась даже для экспортной торговли. Училищу отписали 300 гектаров земли под учебное хозяйство, и оно начало свою жизнь. Прошло более полувека, а учебное заведение с трудно перевариваемой аббревиатурой ГБОУ СО НПО ПУ № 53 живо, здорово и уверенно смотрит в будущее, не забыв о славном прошлом.

Земли в учхозе сейчас 600 гектаров. Засевают ее рожью и ячменем. Собранное зерно продают, а вырученные от продажи деньги пускают на улучшение условий для обучения и развития детей. «Мы единственные в области купили современный комбайн «Полесье» за три миллиона рублей. И мы единственные, кто посылает своих ребят на производственную практику в Беларусь, где делают эти комбайны», – рассказывает мне директор училища Касим Игликов.

Хвалить людей можно не всех и не всегда. И Касим Индусович из тех, кто предпочитает, чтобы ценили дела, а не его. Но на самом деле он уникальный человек, и именно благодаря его стараниям училище не захирело, а растет, не обращая внимания на все трудности, что переживает в последние двадцать лет наша страна. И дело не в том, что училище это – его единственное место работы после возвращения из армии. Потому что не ради карьерных престижей он старается и рвет себе жилы. Просто Касим Игликов очень любит детей. Он по натуре своей отец. И каждый новый набор берет в свою душу вместе с ответственностью за то, что из человека вырастет. Я ему говорю, что дети сейчас другие, что они воспитываются сами, потому что для них нет авторитетов. А он отвечает: «Это у вас в городе так. А у нас обучение не отрывается от воспитания». И вбивает мне в голову главное правило педагогики про то, что обучение нельзя отрывать от воспитания. Потому что иначе может вырасти классный специалист, но эгоист. И на работе учителя после этого можно поставить крест.

Слова, какими бы умными они ни были, еще не показатель настоящего. То, что кроется за словами, спрятано в деталях, которые еще надо подсмотреть. И вот суровый Касим Индусович бросает нас наедине с чашками чая и идет в соседний кабинет за грамотами и дипломами, полученными его учениками с начала этого года. И начинает рассказывать о каждом так, что ничего уже прояснять не надо. Он гордится этими детьми. Их трудолюбием, разносторонними талантами.

Ну какая вроде бы будущему мастеру сельхозработ польза от победы в конкурсе на лучшее оформление плаката среди учащихся средних специальных учебных заведений? «Большая, – возражает мне Касим. – Он нарисовал поле, комбайн, озеро. Талантливо нарисовал. Это очень интересный парень». Парня зовут Амантай Кажбеков. Ему 18 лет. И он умеет не только рисовать. А еще и думать. Потому что взял Гран-при на 10-х областных научно-технических чтениях. В соавторстве с 16-летним Рамилем Тахватуллиным писали работу на тему «Дергачи и национальный вопрос». «Очень прекрасная статья. Глубокая. И тема важная. Они делали исследовательскую работу, разговаривали с людьми, рылись в архивах», – убеждает меня Касим. Потому как не для галочки хвалится, а чтобы я поняла по-настоящему, затвердила в своей голове, что нельзя пренебрежительно относиться к людям, выбравшим профессию сельского механизатора. Она очень важная и сложная на самом деле.

На дворовой территории дергачевского училища я знакомлюсь с двумя такими механизаторами. Юный Женя Рульнов оканчивает второй курс. Осталась у него только производственная практика помощника комбайнера. Комбайнер, он же мастер производственного обучения, он же самый большой знаток комбайнов «Кейс» в Саратовской области, Виктор Богачев объясняет, что вот сейчас отремонтируют комбайн, жатку приладят и уйдут в поля – «ребят учить». Касим Индусович говорит, что не надо писать про ремонт и про суммы, которые платятся за запчасти: он гордый директор, он привык сам находить выходы из всех положений и не жаловаться. Но в сердцах все-таки бросает, что «неправильно всё это – нельзя детям давать старье, у детей должно быть всё новое».

Сейчас директор Игликов опутывает своих питомцев Интернетом. Разрешает использовать без ограничения трафика во всех классах, в общежитии. Говорит, что вот летом подзаработают, еще пять компьютеров купят. Сегодняшние законы такие самовольные траты позволяют.

Дергачевское училище выбрало форму деятельности бюджетного учреждения. А это означает, что государственными деньгами здесь закрывается зарплата преподавателей, коммуналка, питание и стипендия. Остальные траты оплачиваются деньгами от собственных доходов. И каждый раз приходится выбирать, на что потратить важнее. Вот на компьютеры уже ясно, что найдут, а на лыжи и коньки, для того чтобы приучить ребят к зимним видам спорта, пока нет. Так что пока Касим Индусович решил ограничиться футболом, волейболом, баскетболом, настольным теннисом, тренажерным залом. Ну, правда, в этом году боксерскую секцию открыл.

Кроме продажи зерна в доходную часть идут деньги за обучение на коммерческом отделении. Вечером 300 человек учится-переучивается на газосварщиков, пользователей компьютеров, водителей всех категорий. 300 дневных бесплатных учащихся выйдут из стен этого учебного заведения мастерами сельхозпроизводства, трактористами-машинистами, поварами-кондитерами, автомеханиками, бухгалтерами-кассирами-счетоводами – да кем хотят, теми и выйдут. Здесь на желание получить как можно больше знаний смотрят благосклонно. Парней готовят к армии, обучив хорошо двигаться на бронетанковой технике. Две машины армейского вида стоят здесь же рядом с тракторами во дворе.

«Мастера наши в этом году заняли второе место в общем командном зачете областного конкурса среди автомобильных школ. Представляете, как все попадали? Никто от нас не ожидал, что мы победим энгельсскую и балаковскую школы. Смотрели на нас пренебрежительно – из деревни ведь приехали», – рассказывает, посмеиваясь, Касим Индусович, готовясь рассказать о замечательных качествах каждого из 51 члена коллектива, где царят мир, лад и взаимовыручка.

Но мне интереснее, как успевает это небольшое количество учителей обучить 600 учеников. Директор убивает ответом наповал. Потому что в число 51 входят и работники общежития на сто мест, и работники столовой, обеспечивающие учащихся двух-трехразовым питанием. «Мясо хорошо едят у нас дети, выпечку всякую», – перечисляет директор Игликов. Вот уж точно – в советские времена в педагогические институты шли не просто за корочками, а по призванию.