Абхазский сюрреализм
Будь несколько отпусков, все их можно было бы проводить на этом берегу
Привезённый козий сыр будет съеден, абхазское вино – выпито, магнитик на холодильнике примелькается, фотографии завязнут где-то в недрах компьютера, смоется южный загар. Друзьям и родственникам всё рассказано уже по десятому кругу. Что останется от этой поездки, от отпуска? Коллекция воспоминаний.
Стая бабочек
«Вот вам частный сектор, – сказал водитель, вёзший нас в маршрутке от российско-абхазской границы до Пицунды. – Море вон там, где сосны».
Поначалу никак не удавалось определиться на постой. Причины разные: не было свободных мест, дорого, удобства во дворе. Понурые, мы брели с сумками мимо заросших самшитом и виноградом заборов и ругали себя за то, что затеяли эту авантюру с Абхазией.
Спасла нас Влада из Уфы. Влада вышла из ворот, помешивая кашу в миске. Оказалось, она уже два месяца живёт здесь с шестилетней дочкой, лечит её от астмы сосново-морским воздухом. Влада сказала, что в её домике освобождается комната. Нам повезло во всём: жильё всего за 600 рублей в сутки, до моря пять минут хода, душ в домике и хорошие соседи.
Наскоро смыв в душе дорожную пыль, скорее бежим на море. От нашего дома налево – и сразу сосны. Высоченные толстые пицундские сосны. С мягкими, длинными, как трава, иголками.
Потом экскурсоводы все уши прожужжали, что село Лдзаа – единственное место на побережье Чёрного моря с таким сочетанием: море и сосны. Мои измученные городским смогом лёгкие совершенно ошалели от этого коктейля запахов морского воздуха, сосен, чего-то фруктового и мятного. Внутри будто встрепенулась и запорхала стая бабочек.
Земля древних греков
За соснами открылось море. Оно было такое, что сразу захотелось плюхнуться на нагретые камни и пить вино, глядя на зеленоватую воду. Больше – ничего.
Потом я узнала, что Абхазия – земля древних греческих колоний. Греки – философы и изобретатели – тоже, кажется, не дураки были выпить вина, закусывая виноградом, а на обед – хлеба с сыром и снова вина. Многие современные абхазские города и населённые пункты – наследники древних греческих поселений. Портовый город Диоскурия – нынешний Сухуми, Гиэнос – Очамчира, Питиунт – Пицунда.
Если утро начиналось с пляжа, я рвала с нависающих сверху плетей во дворе синий хозяйский виноград «изабелла». К началу сентября он почти поспевал. В центральной сосновой аллее покупали бутылочку домашнего вина у абхазской женщины. Гранатовое, ежевичное, земляничное. По 50 рублей за пол-литра.
А сразу же по приезде мы выпили чачи с перцем. Для акклиматизации. В кафе наших хозяев её продают по 30 рублей за 100 грамм. Сработало. Климат Абхазии приняли как родной.
Самое чистое море
В Лдзаа, говорят, самое чистое море на всём Черноморском побережье. Донные камни в прозрачной воде видны на глубине два-три метра. Мы купались на пляжах Гагры, в санаторной зоне Пицунды, на набережной Сухуми – такой нереально чистой воды, как в Лдзаа, нет больше нигде.
Какое счастье, что наши вездесущие соотечественники ещё не поняли, что это за место! И не едут сюда «нескончаемым потоком», как в Лазаревское, Адлер, Сочи и т. д.
На нашем пляже не было толпы загорающих, никто не предлагал сфотографироваться с обезьянкой или покататься на надувном банане, никто не кричал в ухо про «сладкую, самую вкусную» чурчхелу и не ходил по головам лежащих.
Только камни, полоска сосен, горы по краю залива, вода до горизонта.
Да ради одних только ночных купаний я приезжала бы сюда каждое лето! Ночью на берегу свет только от луны и звёзд. Жгут редкие костры, что-то жарят. Если пойти по берегу дальше, найдёшь свой кусочек темноты и одиночества.
Мы полюбили каждый вечер, как стемнеет, ходить на море. Брали заранее купленное на базаре вино, кусочек козьего сыра, хачапури или лаваш. Бутылку белой «Диоскурии» или «Лыхны» сухумского винзавода старались растянуть на подольше. Тёмное дикое море ворчало внизу. Страшно было представить, что вот сейчас мимо нас внутри моря проплывает громадная рыба-кит. И ка-ак вынырнет всей своей высотой с пятиэтажный дом! Впрочем, киты не водятся в Чёрном море...
Плавать ночью в море нагими, без купальников, это что-то совершенно первобытное. Тёмная маслянистая вода, сверху звёздный космос. Человек наедине со Вселенной. Страшно далеко заплывать, поэтому туда – и быстренько обратно.
Дикарское счастье
Словом, в этом местечке Пицунды есть ощущение избранности, особенности. Пока есть. Туристический бизнес в нынешней Абхазии совершенно не развит.
Вот взять хотя бы наше жильё. В гостевом домике, где мы жили, постоянно забивалась раковина, в комнатах явно не убирались с начала лета. Постельное бельё, оставшееся после наших предшественников, хозяева обнаружили случайно, зайдя в дом, и с трудом вспомнили, чьё это. В общем, жили мы совершенно без присмотра (что радовало), но и без ухода (что не радовало). Хозяйка Манана, забыв про нас, даже деньги за комнату взяла только на третий день.
Вместе с тем заметно, что к туристическому буму потихоньку готовятся. По соседству с нашим домом строили многоэтажку – явно гостиницу. А у наших хозяев рабочие ломали сарай, расчищали место под новый гостевой дом.
Доморощенный туризм
Трижды мы ездили на разные экскурсии и трижды слышали историю про то, как царь сослал в малярийную Абхазию одного графа. И как ссыльный граф облагородил Абхазию, разбив фруктовые сады. А малярийных комаров в тамошних озёрах победила специально завезённая рыбка гамбузия.
Экскурсия на озеро Рица стоила 500 рублей с человека, в Новый Афон – 600 рублей. Природная жемчужина Абхазии Рица разочаровала.
Само озеро в горах, конечно, неземной красоты. Но вокруг… Мусорные кучки, по берегу гуляют куры и цыплятам, попрошайничают собаки. Гораздо живописнее – в горах, по дороге на Рицу. Эти зелёные горные речки по красным камням…
По дороге на Рицу нас настойчиво уговаривали внепланово завернуть на водопады и заехать на горную пасеку. У водопадов нашлись противники, а на пасеку завернули. Смуглый абхазский пасечник долго рассказывал, от каких болезней какой сорт мёда лечит и почему он – самый настоящий мёд в Абхазии. Некоторые туристы нашей группы купили медку. В другой раз группе предложили заехать на частный винный заводик (вход 100 рублей), но нужного количества желающих не нашлось.
Без логики и здравого смысла
В Абхазии я заметила феномен: там перестают действовать законы логики и здравого смысла. Отношения строятся интуитивно, по ситуации, как бог на душу положит. Видимо, годы войны с Грузией, а потом изоляции вылились в некий абхазский сюрреализм.
Мы как будто оказались на острове, где в советском прошлом конца 80-х живёт большое племя. Без телевизора и радио (в нашем домике ловились только краснодарский канал и «Культура»), без газет и новостей. Там заповедник старых советских марок машин с четырёхзначными номерами. Столько старых «москвичей», «волг» и «жигулей» я не видела нигде.
Рейсовые автобусы хотят по одним им известному расписанию, а водитель может взять за билет совершенно произвольную плату. Автобусы и машины с абхазскими номерами летают по дорогам с бешеной скоростью, на обочинах мы видели сбитых кошек и собак. При этом повсюду, как шатуны, блуждают коровы и лошади. Даже в развалинах старого дома я видела коров. Чьи они, кто их доит?
Много бездомных собак. Не дворняг, а явно с признаками породы. Скорее всего, это брошенные собаки, хозяева которых бежали из Абхазии во время войны. Собаки живут в опустевших домах, и в глазах их – печаль всего мира.
Печальные следы войны
Каждый второй дом в Абхазии – пустой. Внутри, на крыше растёт трава, в садах – одичалые гранатовые, инжирные, мандариновые деревья. Говорят, грузинские дома абхазы не заселяют. В 1992–1993 годах из страны уехала половина населения, 300 тысяч человек.
Особенно заметны следы разрухи в столице, Сухуми. Это – город-призрак. Целые микрорайоны пустых высоток. На стенах – следы от снарядов, осколков. Огромный, когда-то красавец, железнодорожный вокзал зияет пустыми осыпающимися арками, превратился в отхожее место.
На центральной площади Свободы (бывшая Ленина) многоэтажный комплекс правительственных зданий – необитаем, со следами пожара и обстрелов.
«Это нашим, абхазам, пришлось выколачивать отсюда грузинское правительство, – начал объяснять нам дяденька, представившись чиновником от какого-то культурного ведомства. – От чего следы? От бутылок с зажигательной смесью. Год ждали, когда Россия нам с оружием поможет, переправит через границу. Мы вам всегда рады, приезжайте ещё, ребята».
В море рядом с Сухуми мы видели российский военный корабль.
Пока искали домик Фазиля Искандера, разговорились ещё с одним прохожим. 70-летний дядька в старомодных брюках преподаёт в местном училище связи. Приехал с Украины сразу после войны, в 1993 году.
«У нас там свои трудности начались. А что, мне тут нравится. Мне работу предложили, жильё пообещали, я и приехал».
Я подумала, что на тёплую одежду здесь точно не нужно тратиться.
Точно по расписанию
По пути из Сухуми в Пицунду автобус останавливался раз пять. Водитель-абхаз с друзьями выходил к каким-то местным жителям, обнимались-целовались, передавали сумки и коробки. Русские пассажиры ворчали.
«У нас так принято, – объясняла им девушка в чёрном платье. – Разве можно отказать, если человек просит? У нас свои обычаи, у вас – свои. У нас к людям отношение другое. В нашем автобусе никогда не бывает так, чтобы старая женщина стояла, а ребёнок сидел».
Как ни странно, в Пицунду автобус вернулся точно по расписанию.
За неделю мы неплохо освоили окрестности Пицунды и даже объясняли дорогу другим туристам. Сами нашли озёра в степях, пешком дошли до маяка, были в пещерах, нагорном храме, видели дельфинов в море…
Если бы у меня был ещё один отпуск, я бы снова провела его здесь, в Простоква…, то есть, извините, в Абхазии. Лежала бы на горячих камнях, пила местную «Хванчкару» и смотрела на зеленоватую воду.
