Цыганский неравный брак

Статья опубликована в «Газете недели в Саратове» № 17 (431) от 16.05.2017 под заголовком «Табор уходит в двадцать второй век?».

В октябре прошлого года простая цыганская семья из Пугачева оказалась в эпицентре федерального скандала: 19-летняя девушка родила сына от 13-летнего школьника. Гости и зрители передачи Андрея Малахова в ужасе хватались за головы, узнав, что ранние браки являются нормой для цыган. Вдруг стало очевидно, что потомки Будулая живут в своем замкнутом мире, так далеком от стандартов российского общества, и практически лишены возможности интегрироваться в него. Этому препятствуют как социальные обстоятельства, так и вековые устои самих цыган.

Забар, Билана и Юра

В доме Колмыковых горе. Полтора месяца назад умер Юра – первенец подростка Забара и его жены Биланы. «Он болел все 8 месяцев, из больниц его не привозили – мы его даже не видели. Сначала был в Саратове, потом тут в Пугачеве. Тут он и помер», – сухо констатирует старая цыганка Нема, бабушка Забара. Из справки о смерти, которую она неряшливо достает из файла (левая рука у Немы парализована после инсульта), выходит, что младенец умер от кровоизлияния в мозг. Юра родился семимесячным, уже в первые дни родственников предупредили: если выживет – останется инвалидом. Старая Нема врачебным диагнозам не верит, но и выяснить точные причины смерти не может – неученая. Да и много ли кто может?

«Я ездила в Саратов – там один врач мне сказал: через меня тысячи таких детей проходило, и живут! Если бы он в Саратове был – выжил бы. А здесь его испортили, – уверена женщина. – У него температура поднялась – она, мать, кричит врачам. Отвезли его в реанимацию, три укола какие-то сделали при ней. Билана смотрит – ножки у него уже холодные... Ну, бог с ним, что теперь делать. Поплакали. Билана до сих пор всё плачет и плачет, только когда за детьми ухаживает, успокаивается».

Сейчас в доме Колмыковых десять детей: шесть и четыре, от двух сыновей (второй сын живет временно). Самому старшему, Забару, 14 лет, а самому маленькому, Арсену, 2 года. Ухаживать за маленькими Билане не привыкать: в доме ее матери растет 11 детей, и ей как старшей приходилось за ними приглядывать. Билана неграмотная: в школу никогда не ходила.

Забар – второй муж Биланы. Первый муж силком затолкал в машину и увез, что не идет вразрез с цыганскими обычаями, но брак продлился недолго: уже беременная, при первой возможности девушка сбежала. Ребенка родила у матери, и та теперь его не отдает.

Историю знакомства Биланы и Забара – цыганских Ромео и Джульетты – растиражировали СМИ. Забар купил телефон Биланы Бурлуцкой за 50 рублей у друзей на улице. Общались полтора месяца. «В те дни он целыми днями в спальне с телефоном проводил. Потом вышел резко: «Баб, а давай я буду жениться? – На ком? – Вот, на, поговори. – Откуда ты, дочка? – Я со Ставрополя», – пересказывает бабушка ту памятную беседу. Нема заложила в ломбард последнее золото, и они отправились на своей дряблой легковушке за тысячу километров за невестой. На месте обман раскрылся: жениху не 17, как он говорил, а всего 12 лет – но Билану это уже не могло смутить. Невеста села в машину, а уже после об этом проинформировали ее мать. Теща затребовала калым в 300 тысяч рублей и, получив отказ, не захотела переслать свидетельство о рождении Биланы (паспорт у нее не оформлен).

О документах вспомнили уже тогда, когда во время родов у Биланы отошли воды. «У нее уже схватки, она умирала. От перепуга я дала документы своей 16-летней внучки, лишь бы ее спасти. Но Билана же неграмотная: у нее спросили – она и рассказала всё, и что мужу 13 лет», – пересказывает Нема. Следственный комитет грозился дать молодой матери до 10 лет колонии, но в итоге в декабре 2016 года назначил Бурлуцкой 2 года ограничения свободы условно.

За эти полгода Колмыковы так и не подали документы на получение паспорта. Гораздо важнее для них – оформить опеку над шестью детьми.

Колмыковы в Пугачеве

Первые цыгане завелись в Пугачеве еще в 50–60-е годы. Нема и Петр, сдержанный и немногословный седобородый мужчина, приехали в Пугачев в 80-е годы. До этого мотались с табором по разным городам России. Вести кочевой образ жизни становилось всё сложнее, и семья решила осесть. «Выбрали спокойное место: где цыгане мирные, не торгуют оружием, наркотиками, не дай бог. Мы, если и торгуем, то только тряпками на базаре», – Нема вспоминает, сидя в пустой гостиной в окружении своих внуков и пуская клубы сигаретного дыма в воздух.

В Пугачеве цыгане проживают компактно по улицам Советской, Хрущевской, Красноармейской – всего в пяти минутах ходьбы от рынка. Колмыковы купили полуразвалившуюся халупу, на ее месте своими руками построили средних размеров деревянный дом. Здесь выросли восемь детей, от них быстро пошло несчетное количество внуков. Портреты членов семьи висят под потолком гостиной в разных рамках – Нема развешивает их, хотя сын бурчит, что это напоминает музей. Дети разбрелись по всей России, но многие до сих пор прописаны в родительском доме.

Один из сыновей, Юрий, вот уже третий год отбывает наказание в пугачевской колонии. Ему осталось шесть лет. К 30 годам он – отец шестерых детей, мог бы стать дедушкой. «Сын никого не убивал, – объясняет Нема. – С другой стороны, угрожать, просить денег у старых людей тоже нехорошо. А ему за это приятели всего 500 рублей пообещали».

Свою невестку, жену Юрия Русалину, Нема не жалует. «Она крала у меня детей. Вон ту, черненькую (указывает на неуклюжего ребенка лет четырех с мальчишеской стрижкой и в розовой юбке), таскала с собой на базар попрошайничать. Шесть часов утра, на базаре еще никого нет, а она уже там. Холодно, дождь. Один раз их привезли – девчонка вся мокрая, дрожит. Милиция ловит и привозит мамашу с дитем домой на машине, как царицу. Уж сколько я скандалила с ней! Мне ведь сказали: если будут дети попрошайничать – заберем их в интернат».

Мужа Русалина любит, но дети ей не нужны – уехала без них на родину, в Волгоградскую область. Рассказывают, что как-то, во время одного из визитов в тюрьму, полицейские из отдела по делам несовершеннолетних выловили ее и заставили написать отказ от родительских прав. С того момента появилась возможность оформить опеку. Теперь бабушка боится – молодая женщина погрозилась, что уже подала заявление в полицию, будто ее насильно отлучили от детей: «Стращает, что приедет сюда с волгоградской полицией. А там полиция подкупленная, закрывает глаза на продажу наркотиков».

Пока Нема рассказывает, двухлетний Арсен разглядывает в руках блестящий нож. Нема подлетает, резко вырывает его из рук: «Откуда ты взял?!» Ухаживать за детьми ей становится всё тяжелее и тяжелее. Хорошо, в доме живет 25-летний сын Ян и его жена Княжна (пара пока бездетная). Уже больше трех месяцев они вертятся в бюрократической воронке, пытаясь оформить опекунство над шестью племянниками.

«Например, требуют справку о прохождении курсов опекуна. Ян туда не пошел – знаю, говорит, все обычаи и без ваших курсов: сам вырос с этими детьми, при мне они родились!» – пересказывает Нема. Но самая большая проблема – практически все члены семьи, за исключением Забара, неграмотные.

Гранит не по зубам

В 11 часов дня все дети дома, не видно только Забара. Степа, Костя и Неля пойдут в школу к 14 часам – у них вторая смена. Забар с недавнего времени стал ходить в первую смену, но сегодня он не пойдет: «Вчера на рыбалке был – перемерз, температура», – сбивчиво объясняет бабушка. Спустя четверть часа старший внук просыпается, выходит из своей спальни – по виду не заметишь, что он болен.

«Не знаю, учатся они там или не учатся, но я их ругаю», – объясняет Нема, будто привыкла повторять это каждый день. Недавно учителя грозили куда-то там пожаловаться по поводу того, что Колмыковы снова прогуливают школу. Бабушка объясняет, что проходили медкомиссию для оформления опекунства. Отношение к образовательному процессу у Немы неоднозначное: с одной стороны, социальные службы заставляют, с другой – толку от этого немного, а школьные расходы пробивают брешь в семейном бюджете.

В воспитании детей для цыган главное, чтобы дети были сыты, здоровы и счастливы. Всё остальное преходящее – например, образование. Пугачевские цыгане если и ходят в школу, то до шестого-седьмого класса, а потом мальчики ездят со старшими «калымить», а девочки остаются дома нянчить детей. Аттестата дожидаются единицы.

Для цыганских ребятишек учебный процесс организован в средней школе № 5, что в пяти минутах ходьбы от дома Колмыковых. Во вторую смену организованы специальные цыганские классы – русские не хотят, чтобы их дети учились вместе с «грязными и тупыми цыганятами». Вход для прессы туда строго воспрещен: когда из-за шумихи вокруг семьи Колмыковых в Пугачев зачастили журналисты, учителя грудью заслоняли вход в храм науки. По описаниям собеседников, во время цыганских уроков творится хаос: дети между собой разговаривают, поют песни, бегают по партам.

В Пугачеве есть еще одна школа – № 13, где есть цыганские дети, но их там меньше. Они учатся вместе со всеми, «все грамотные, пятерки получают», – сетует Нема. После скандала с ранним отцовством она добилась, чтобы Забара перевели в первую смену пятой школы вместе с русскими. «Он за зиму быстро набрался, грамотный стал. А в цыганском классе даже имя свое написать не мог», – продолжает бабушка. Наконец нашлось, кого просить заполнить справки и документы.

Сама Нема окончила всего два класса: пишет с ошибками, даже буквы иногда забывает. В райсобесе обычно просит написать для нее образец заявления, чтобы она могла скопировать буквы точь-в-точь своей рукой. Уж сколько, говорит, наслушалась ворчания, что неграмотная. И что наглая: требует то одну справку, то другую. «Да если нас посылают за этими справками, что поделаешь?»

Железо и пух

Забар семиклассник. Его образование решено остановить на восьмом классе, после этого он начнет регулярно заниматься с дядьками торговым промыслом. Из-за неоконченного образования и приверженности к определенным традициям цыгане малоконкурентны на рынке труда. Практически все цыгане в Пугачеве живут за счет пуха и железа. Ездят по окрестным деревням и выкупают у крестьян птичий пух по 2–3 рубля за килограмм, сдают уже по 10 рублей. Ищут и закупают металл и отвозят в пункты приемки. Говорить о других видах трудоустройства в Пугачеве нелепо: любой местный житель скажет, что работы за пределами сферы торговли нет ни для кого. Пугачев – это большая ежедневная ярмарка для жителей окрестных сел.

Цыганские женщины зарабатывают на рынке продажей тюля, других тканей, золота. Раньше, до нулевых, ездили по деревням гадать или торговать вещами – но суеверные страхи сельчан положили конец этому бизнесу. Напуганные мистическими историями про колдовство и воровство детей, они перестали открывать калитки заезжим гостям.

Сейчас семья Колмыковых живет на две минималки и те деньги, что накалымит Ян. Пособие на детей не выплачивают вот уже несколько месяцев в связи с оформлением опекунского статуса – по крайней мере, так поняли Колмыковы слова чиновников. «Шесть буханок хлеба в день выходит – бери и умирай!» – жалуется Нема, давая чай из блюдца маленькому Арсену. На низком столике – хлеб, нарезанный большими ломтями, черный чай, сахар, сало. Неля вносит из сарая тарелку с поломанным печеньем разных сортов – как самое лучшее, чем могут порадовать гостя.

Нема считает, что выжить все эти месяцы удалось благодаря подаркам журналистов. «Что только не покупали! И картошку, и мясо, и курей – на целую неделю продукты! И тряпок привозили целыми джипами, и посылками высылали! Игрушки – ящиками, и книжки какие только ни привозили!» – восторженно, не без преувеличения заявляет женщина. Поездка в Москву в студию передачи «Пусть говорят» для них вообще была как сказка: прислали за ними машину, на три дня заселили в гостиницу с питанием, а потом дали каждому участнику съемок по 5–10 тысяч рублей, а самой Неме на детей – 30. Но не за славой и деньгами поехали они в Москву: боялись, что Билане угрожает реальный срок. «Тогда всех цыган надо арестовать, потому что тут все женятся в 11–12 лет. Знаю, где женили мальчика в 8 лет, а девочке было 16. Сейчас ему уже 15, и у него двое детей – и ничего, живут», – отмечает Нема.

Как-то Колмыковы поехали покупать для детей яблоки – люди их узнали, пожелали никого не слушать и беречь свои традиции.