«Московская экскурсия»
Хотя в популярном телемюзикле Леонида Квинихидзе «Мэри Поппинс, до свидания!» заглавную роль и сыграла Наталья Андрейченко, сама Мэри Поппинс никогда не залетала в Советский Союз, ну не было попутного ветра! А вот ее создательница Хелен Гофф, более известная под псевдонимом Памела Трэверс, приезжала в СССР, в 1932 году. Более того, по итогам своего путешествия она два года спустя написала книгу «Московская экскурсия». Более восьми десятилетий эта книга не переводилась на русский язык. Только в начале нынешнего года ее перевод был опубликован в России (СПб., Лимбус Пресс; Издательство К. Тублина).
Справедливости ради следует заметить, что к моменту, когда писательница приехала к нам в гости, ее главная книга еще не была написана. Более того, до 1934 года Трэверс считала себя прежде всего поэтом, дружила с Уильямом Батлером Йейтсом, увлекалась оккультизмом... В общем, пока еще была в раздумьях, чем ей заниматься в этой жизни. Быть может, именно поэтому она решила попробовать себя в жанре травелога и выбрала одну из самых экзотических – по тогдашним меркам – стран. Книга стилизована под цикл личных писем, здесь еще не вполне чувствуется рука будущей создательницы сказки о строгой няне в семье Бэнксов, однако тут уже заметен стиль, который будет присущ самой Мэри Поппинс – амальгама легкого высокомерия и легкого иронического брюзжания...
«Чтобы по-настоящему увидеть Россию, не следует ехать туда туристом. Надо выучить язык и путешествовать в одиночку без сомнительной опеки государственных гидов. В противном случае путешественник с маломальским знанием истории оказывается в недоумении: большинство исторических событий видоизменились в трактовках до неузнаваемости, настолько они подправлены марксизмом и целесообразностью. Правда о прошлом, особенно о том, что относится к царизму, столь ужасна, что не нуждается в приправах, но гиды, по инструкции или из-за слишком живого воображения, склонны трактовать ее, исходя из советских принципов, а бедные туристы, хоть и готовы из вежливости разделять в разумных пределах гнев красных, не могут не замечать, что гнев этот настолько преувеличен, что уже приводит к contretemps. Именно эта намеренная фальсификация больше, чем что-либо другое, вызывает в вас возмущение, возможно, тоже чрезмерное, современным советским режимом. Как и тот очевидный факт, что это новое государство, которое столь благородно и героически сражалось в те десять дней, просто переродилось ныне в новую более сильную форму буржуазной бюрократии. Вы ищете новую страну, а наталкиваетесь на старую, принаряженную в новую шляпу, но все равно узнаваемую, прежнюю...»
