Magic Slim Johnson: Я – первый хипстер с 1965 года

2493

Оценить

Все думали, что саратовский рок-н-рольщик Woody Allen действительно им и является. На самом деле это розыгрыш, который длился несколько лет. Его настоящее имя – Magic Slim Johnson. И это первое интервью, в котором он открыл свой секрет.

– Magic Slim Johnson – почему такое имя?

– Я объявляю всем о том, что пошутил. Я не режиссер Woody Allen. А Magic Slim Johnson. Переводится как «волшебный тонкий Иванов сын». Имя мне соответствует вполне.

– Вы переводили в Google-переводчике?

– А тут как ни переводи, всё равно так получится.

– А почему до этого вы называли себя Вуди Аллен?

– Когда я собирал группу, мне надо было найти не только музыкантов, но и создать некую среду, в которой можно было бы развиваться. Напустить какую-то атмосферу. То есть в какой-то степени срежиссировать реальность. А самый крутой у нас режиссер кто? Это Woody Allen.

Я как-то шел с одним другом. Мы сильно выпили, я рассказывал, что хочу начать заниматься всерьез рок-н-роллом. Хочу создать страничку в социальной сети «ВКонтакте» и продвигать свое дело там. Он мне говорит: «Создай страничку под именем Woody Allen»! А я ему говорю: «Нет, я буду Buddy Holly». А он настаивает на своем. Мы долго спорили. В итоге, проснувшись на следующее утро, я понял, что по ошибке создал страничку под именем Woody Allen. С самого утра у меня была уже куча запросов на добавление в друзья. И я решил не переименовываться.

Теперь всё налажено, я всё срежиссировал. И моя режиссерская деятельность закончилась. Можно просто играть.

– А в чем еще заключалась режиссура?

– Я пригласил в свою гвардию кучу людей. Мои музыканты, друзья и близкие на полном серьезе делали вид, что сейчас пятидесятые. Мы делали это очень правдоподобно. Даже между собой мы признали это: да, действительно, сейчас конец пятидесятых – начало шестидесятых. Смотрели на непосвященных, как на сумасшедших, крутили у виска, недоуменно пожимали плечами. И люди сами приходили к тому, что сейчас не двухтысячные. Мы соглашались и говорили: «Друг, берись за ум, ты что! Сейчас самая популярная музыка – это Buddy Holly, Little Richard, Chuck Berry, Bo Diddley.

– Это была такая ирония, перешедшая в наступление? Ради чего этот самообман?

– Никакой не самообман. Сейчас действительно пятидесятые годы. Просто никто не в курсе. Все почему-то сошли с ума. Думают, что сейчас 2014 год...

– Хорошо. Тогда какой сейчас год? 1956-й, 1958-й или какой?

– Ну, это смотря с какой ноги вы встали. Иногда кажется, что сейчас 1951-й. А бывает, что и 1947-й.

– А место действия? Калифорния, Нью-Йорк?

– Это не то. Есть всего два города. Чикаго и Ливерпуль. Все остальные города – это миф.

– А мы живем где?

– Когда как.

– Вы много говорили о том, что сейчас настал ренессанс рок-н-ролла. Почему он наступил именно сейчас?

– Я бы и раньше его начал. Но существовала одна проблема. В стране были страшные и голодные годы. Поэтому ни один клуб не мог позволить купить себе ламповую аппаратуру. А на транзисторной аппаратуре делать музыку, вы сами понимаете, бред сумасшедшего.

– То есть ренессанс в рок-н-ролле напрямую связан с техническими возможностями саратовских клубов?

– Да. Как только я увидел, что тенденция меняется, стал собирать группу.

– Почему вы считаете, что кроме рок-н-ролла ничего нет? Неужели ничего не придумали?

– Конечно, что-то есть. Но это же всё несравнимо.

– Почему несравнимо? Что такого есть в этой музыке?

– Она отличается количественно. Во всей остальной музыке есть семь нот. А в блюзе их 12. Блюз – предтеча рок-н-ролла. Эта музыка в сто раз сложнее остальной. Количество комбинаций намного выше.

– А в чем разница между рок-н-роллом и блюзом?

– Практически никакой. Название «рок-н-ролл» придумал Alan Friedman в 1954 году. Просто слово «блюз» имело не очень презентабельный криминальный оттенок. А Алан хотел сделать из этого бизнес.

В России так повелось, что блюз – это какая-то грустная черная музыка. Ничего подобного. Так не бывает. Это нонсенс. Блюз – это как раз очень веселая музыка.

– А в нашем городе слушают блюз, рок-н-ролл?

– Немного. Давным-давно никто его не слушал. Вернее, такую музыку здесь никогда и не слушали. Саратов, как и многие советские города, был закрытым. Музыку завезли сюда только в конце семидесятых. В то время на Западе были модными Deep Purple, Led Zeppelin и так далее. С этих групп и началось наше знакомство с зарубежной музыкой. Когда говоришь «западная музыка», в голове у среднестатистического саратовца сразу Led Zeppelin, Deep Purple и прочее.

Я был первым человеком, кто об этом подумал и начал что-то делать.

– Первым? Это же невозможно.

– Почему невозможно? Вполне возможно. Здесь всё тянулось достаточно уныло, пока я не взялся за дело. Я нашел, откуда растут ноги у этой музыки.

Раньше, когда не было Интернета, мне приходилось самому выискивать подолгу многих исполнителей. На основоположников жанра я вышел не сразу. На пластинках The Beatles, The Rolling Stones было указано авторство песен. Не все песни принадлежали Битлам или Роллингам. Были какие-то другие музыканты. Я пытался узнать, кто же это. И в конце девяностых я все-таки дорвался до истоков.

– И что это за истоки?

– Первые музыканты для меня – это те, кто начали первыми играть ритм-энд-блюз. Это была целая плеяда южных исполнителей. Они приехали из Миссисипи. Прежде всего это Muddy Waters, Sonny Boy Williamson, Little Richard, Jimmie Rodgers, Willie Dixon. Сформировалась настоящая банда. Вот они всё и придумали. Буквально десять человек. Но про них никто бы не узнал. Они бы так и стояли на улице с протянутой шляпой, пока не спились, если бы не Leonard Chess. Он понял, что это музыка будущего. Leonard стал выпускать пластинки. Он создал мощнейшую аутентичную базу, переложив все основные фольклорные мотивы афроамериканцев на пленку.

Leonard начал заниматься ритм-энд-блюзом в конце сороковых, а уже в начале пятидесятых эта музыка звучала по радио. В 1954 году ее поют уже белые музыканты.

Первая рок-н-ролльная композиция – это Juke, Little Walter. Там играют многие из перечисленных ранее музыкантов. Эта композиция вошла в крупнейшие рейтинговые топы. Именно ее большинство западных исследователей и называют первым рок-н-роллом. Это чистый стандарт. Там заложены все гармонические, ритмические и мелодические основы. Ее расхватали на цитаты. Все взяли из нее по чуть-чуть – кто-то взял басовый риф, кто-то барабанный бой.

Это, конечно, были боги. Потом идут полубоги. Они вдохновились наследием и сделали что-то подобное. К ним относятся Rufus Thomas, Larry Williams, Little Richard, Chuck Berry. Сейчас всё это называется «рок-н-ролл». Раньше это было блюзом.

– Magic Slim Johnson, вы говорили, что необходимо разработать закон, который запрещал бы сочинять новую музыку. Зачем?

– Потому что она заведомо будет хуже, чем то, что уже сочинено.

– Неужели нет талантливых людей?

– В том-то и дело, что нет. Ученые установили, что эволюция движется по пути уменьшения объема мозга. Он уже сделал свое дело. Наверное, поэтому и уменьшается. Кроме того, накопилась огромная махина музыки. За жизнь мы не сможем прослушать даже десятую ее часть.

А в рок-н-ролле было всё по максимуму. Это виртуозная музыка, это предел человеческих возможностей. Ее очень сложно повторить. А переиграть невозможно. Изначально не было у этого направления никакой идеологии. Это просто гиперкачественная музыка.

Её исполнители – народные, мифические персонажи. Это не городские жители. В них не было ничего наносного. Они настоящие.

Дальше начался бизнес. Музыка становилась равнодушнее. Она ориентировалась на широкие массы. Ситуацию усугубило появление телевизора. Поголовно каждый человек стал увлекаться искусством. Поэтому искусство больше не могло ориентироваться на элиту. Спрос на высококачественных музыкантов упал. Подавляющее число населения не удивить виртуозной музыкой. А вот исполнением под фонограмму удивить можно. 99 процентов людей с удовольствием слушает такую музыку. Всем плевать на музыкальное искусство.

– Почему вам стало не наплевать?

– Мне никогда не было наплевать. Так получилось. Когда в 18 лет я выучил около 50 песен Битлов, то собрал группу. Мы попробовали играть. И я понял, что всё без толку. Надо ждать. Аппаратуры нет. Звук был омерзительный. Нельзя же фломастером рисовать картину Рафаэля...

– То есть тогда было невозможно создать аутентичную атмосферу. Сейчас это стало возможным?

– На самом деле The Frozen Gold восстанавливает не всё, что было в пятидесятых. Нам это не нужно. Кроме того, это просто невозможно. Раньше, чтобы приобщиться к блюзу, белые ходили в афроамериканские клубы. На свой страх и риск, потому что раньше блюзовая среда была достаточно криминальна. Мы так не делаем. Такого явления сейчас просто нет.

Кстати, те, кто знал, где можно найти такую музыку, назывались хипстерами. Это они придумали внешний облик современного хипстера. Изначально хипстер – это тот, кто понял, что ритм-энд-блюз – очень круто.

– Вы считаете себя хипстером?

– Ну, я – первый хипстер с 1965 года.

– То есть вы единственный хипстер в Саратове?

– Не в Саратове, а в России. Изначально хипстер – это тот человек, кто знает, какая музыка самая крутая. Потом этот термин стали относить ко всему подряд. Мы не стараемся восстановить ту эпоху, просто играем каверы. Хотим приблизиться хоть чуть-чуть к тому мастерству, которое было у музыкантов 1950-х. Пытаемся дотянуться до этой планки.

Сейчас другая эпоха. Людям не нужна настоящая музыка. Всё заменено чем-то искусственным. Всё перевернулось с ног на голову. Дьявол победил. Во всех сферах жизни.

– И как вы хотите изменить ситуацию?

– Делать всё по-честному. Мне самому интересно, что получится. У меня есть спортивный азарт. Пока я жив, люди будут видеть среду рок-н-ролла вокруг меня. Будет какая-то оттепель. Когда я умру, пусть будет что угодно.

Мне осталось немного времени. Всего один миг. Ведь человек живет недолго. Я не хочу ничего сочинять. Надо просто играть. Чтобы хоть стать музыкантом. Просто делать правильно, не халтурить.

В нашей стране процесс такой халтуризации начался после революции. Власть нуждалась в миллионах безмозглых людей, которыми легко управлять. Самый простой способ – лишить людей музыки. Именно поэтому вся национальная музыка была заменена на суррогат – «Калинку-малинку» и прочее. Музыка стала фоном. Она перестала так волновать людей. Нет больше супергрупп, суперисполнителей. Есть всякие идолы, спускаемые сверху. Кого нам покажут, тот и будет идолом.

Саратов – это вообще отдельная тема. Здесь настоящая энергетическая дыра. Она находится примерно в районе консерватории, филармонии и музыкального училища. Отсюда вылезают демоны. То есть такой треугольник. Эти заведения каждый год плодят десятки музыкантов, которые не являются музыкантами. Самое главное слово в их лексиконе – это халтура. Там не учат музыке, а учат халтурить. Избавиться от этого можно, только если, так сказать, транклюкировать, то есть, мягко говоря, упразднить эти три заведения. По-другому никак не поборешься. Всё это заправляется глобальными финансами, всё на государственном уровне.

Здания сами хорошие. Жалко их транклюкировать. Никуда не денешься. Война есть война.

– Может быть, поменять госзаказ, а не транклюкировать?

– Не поменяешь его. Цель – сделать из людей дураков. У нас мощная индустрия по созданию халтурщиков. Саратов – это вообще форпост темной силы. Она здесь хорошо обосновалась.

– А светлые места есть?

– Мест нет нигде. Всё осквернено. Непонятно, что происходит. Есть только наша группа – The Frozen Gold.

По-честному, я бы жил при монархии. Всем было бы всё понятно. Конечно, в ней есть несправедливость, но она справедливее в глобальном плане. Есть какая-то эволюция человека за счет горстки избранной аристократии. В ней веками культивируется высокое искусство.

– И кем вы себя видите в этой монархической модели?

– Придворным музыкантом. По сути сейчас такая же модель государства. Просто называется всё по-другому. Но монархия – это когда по-честному. Тирана называют тираном, шута называют шутом, холопа называют холопом. Просто надо называть вещи своими именами. Если ты раб, скажи прямо. Зачем говорить «пролетариат»?

На самом деле плевать на все эти социальные устройства. Всё катится в непонятном направлении. Главное – рок-н-ролл. Моя миссия – сохранять его. Чтобы он был не каким-то застывшим каменным изваянием.