Чем бить будем по «ножкам Буша» и проч.?

Ограничения по завозу сельхозпродукции в Россию введены на один год, и нам надо торопиться, чтобы меры по импортозамещению, которые мы будем сегодня проговаривать, оказались действенными, и торговля не успела банально заменить европейских поставщиков на других – из стран Латинской Америки и Азии. Так сказал, открывая дискуссию про внешние вызовы и про то, что мы можем против них выставить, вице-президент группы компаний «Букет» Кирилл Семенов. Он был модератором разговора, который состоялся 14 ноября в стенах Саратовского аграрного университета.

В ходе разговора выяснилось, что на словах можем много чего, а на деле сами себя загнали в ловушку. Не готовы пока мы в России к импортозамещению.

Мы не выдержим конкурентную борьбу

Серьезных оценок происходящего на самом деле было всего две. Остальные либо говорили общие слова, как, например, Игорь Воротников, проректор по научной работе аграрного университета. Он сказал, что «сам бог нам помогает, сейчас такая экономическая ситуация, что мы заговорили об импортозамещении на самом высоком уровне», а «наша продукция априори лучше любой завозной». В конце он сказал про то, что университет готов разделить ответственность с исполнительной властью в сфере импортозамещения, но вряд ли сам понимал, что это обязательство означает. Заместитель председателя саратовского правительства Павел Большеданов тоже говорил про то, что не было бы счастья, да несчастье помогло. И про то, что нашему сельскому хозяйству всегда не хватало рентабельности, а вот сейчас ограничение некоторых стран по импорту равняется новым возможностям нашего производителя. Изменение расклада пойдет нам на пользу. Сложившаяся ситуация – это наш шанс.

Другая часть выступающих говорила про свои успехи и достижения. Как, например, директор НИИ сельского хозяйства Юго-Востока Александр Прянишников. По его словам, были бы деньги, со всеми вызовами справимся. Однако модератор мозгового штурма Кирилл Семенов хотел получить ответ, насколько вообще наши производства конкурентоспособна. Есть ли факторы, ограничивающие конкурентоспособность? И этими вопросами он открыл ящик Пандоры.

Начальник управления экономической политики министерства сельского хозяйства Саратовской области Павел Жолудев начал с рассказа о том, что растительного масла мы производим в области столько, что можем обеспечивать им до 20 млн человек. И эти позиции еще будут усиливаться. Очень сильные позиции у нас по колбасным изделиям. Эта продукция поставляется почти в половину регионов, и ее хватает примерно на 10–11 млн человек. По зерну, по макаронным изделиям у региона позиции сильны. Но он хотел бы остановиться на том, что определяет конкурентоспособность агропромышленного комплекса на уровне Российской Федерации в контексте современных условий.

Импортозамещение, как процесс наращивания или создания нового производства продукции, является обоснованным только при достижении уровня конкурентоспособности товаров, сопоставимого с импортными. Наиболее значимые факторы выделил. Наиболее острой остается проблема диспаритета цен, которая выражается в высоком уровне издержек отечественного сельского хозяйства при сравнительно невысоких закупочных ценах.

Например, за 10 лет, считая с 2002 года, стоимость киловатт-часа в сельском хозяйстве выросла в 5,5 раз – с 0,7 рубля до 3,8 рубля. Для сравнения: за тот же период в Великобритании цена киловатт-часа выросла в два раза, в Германии – в 1,8 раза, во Франции – в 1,6 раза, в США – в 1,4 раза. А цены на отечественную сельхозпродукцию росли намного более скромными темпами ­

(от 60 до 230% за 10 лет). Не забудем про удорожание ГСМ, газа, удобрений, техники и оборудования. Бензин в 2002 году стоил в России 13 рублей за 1 литр, а сегодня почти в три раза дороже. У газа за 10 лет цена увеличилась почти в 4,5 раза. Опять же для сравнения: цена на газ и электроэнергию в США – ниже, чем в России. Дешевле фермерам США обходятся дизельное топливо, металлоизделия и цемент. Одним из результатов стало падение рентабельности животноводства в 2011–2013 годах. В отдельные периоды рентабельность выходила в отрицательную зону – до 20 процентов. В прошлом году на макроэкономическом форуме губернатор Белгородской области приводил красноречивый пример. Когда в его регионе 10 лет назад запускали инвестпроекты, себестоимость кг мяса птицы была на пол-евро ниже, чем в Евросоюзе, теперь же она на пол-евро выше, чем в европейских странах.

Вторая группа факторов, мешающая конкурентоспособности отечественной продукции, – условия кредитования. В развитых странах аграрии получают кредиты на срок от 10 до 30 лет, у нас долгосрочными считаются кредиты на восемь лет. При этом в России при хорошей кредитной истории и хороших залогах ставка составляет 14–20% годовых. Для наших конкурентов из Евросоюза и США заемные деньги стоят от 3 до 5%. Сегодня российская ситуация только усугубилась из-за ограничений на рынке иностранного капитала. Наши банки не могут брать за рубежом дешевые деньги, а значит, кредитовать начнут еще дороже.

Третья группа факторов – госрегулирование. Выделил только два основных аспекта. Первый: существующая модель зерновых интервенций не способна выполнять роль основного инструмента ценового регулирования рынков сельхозпродукции. К настоящему времени российский АПК уже не может сбалансированно развиваться без полномасштабного госрегулирования, в первую очередь в сфере ценообразования. Основными элементами механизма регулирования на продовольственном рынке должны стать коридоры цен на базовые виды сельхозпродукции. Примером нужно взять практику Евросоюза. Они очень сильно защищают ценами своих сельхозпроизводителей.

Второй: экспертным и научным сообществом многократно указывалось на крайне недостаточный уровень господдержки сельского хозяйства РФ. Он в 3–8 раз ниже того, что считается нормальным в странах с развитым АПК. В США с 1995 года по 2012 год прямое среднегодовое субсидирование производства составило на гектар почти 5 тысяч рублей по кукурузе и почти 3 тысячи рублей по пшенице. В России почти в 10 раз меньше, сказал Жолудев, постеснявшись, наверное, указать прямо, что в Саратовской области средняя господдержка составляет от 200 до 350 рублей на гектар. Надо сказать, что вообще-то поддержка варьируется по регионам в зависимости от множества условий и условности. Но факт остается фактом. На один гектар в Саратовской области дают государственных денег в 7 раз меньше, чем в Татарстане, в 5 раз меньше, чем в Мордовии.

Недодача господдержки, по мнению Жолудева, отражается на технической оснащенности российского АПК. Сельхозпроизводители не могут купить достаточное количество техники. И этот факт негативно влияет на производительность труда. И дальше саратовский чиновник назвал такие цифры, от которых вся наша затея с импортозамещением показалась совсем уж бессмысленной. Внимание: по словам Жолудева, производительность труда в АПК России в 41 раз ниже, чем в Исландии, в 22 раза ниже, чем в США, в 20 раз ниже, чем в Канаде, и в 3,5 раза ниже, чем в Аргентине. Чтобы догнать эти страны, практически все развивающиеся страны (включая Индию и Китай) последовательно наращивают господдержку (читай: дотации) своего сельского хозяйства.

Павел Викторович говорил очень прямо о том, что конкурентоспособность складывается из множества, казалось бы, далеких от сельского хозяйства «мелочей». Знаете, почему транспортировка сырья и кормов автотранспортом в России в два раза дороже, чем в США? Там везут одной машиной сразу 40 тонн, а в России вес груза ограничен 20 тоннами, потому что у нас разбитые дороги. А еще не надо думать, что цену на наши продукты завышают сельхозпроизводители. При всех тяготах и проблемах их доля в цене продукта дошедшего до прилавка магазина составляет всего 30%. На торговлю приходится 40% цены, и конечно, с этим нужно что-то делать, чтобы повысить в конечной цене долю сельхозпроизводителя.

Дальше пошло пунктиром. Что требуется как можно скорее снизить стоимость и длительность подключения сельхозпроизводителей к сетям водо– и энергоснабжения. Что нужно налаживать сельскую инфраструктуру (надо понимать под этим свет, газ, Интернет и, конечно же, дороги!), чтобы молодежь не бежала из села. Почему-то так же вскользь Павел Викторович сказал о том, что система селекционно-генетических центров в постсоветский период понесла серьезные потери. Но вывод все равно был убийственный. Сегодня мы вынуждены закупать за рубежом семена кукурузы, масличных культур, племенной молочный и мясной скот, птицу.

В докладе чиновника минсельхоза не было громких слов и провокационных заявлений о том, что «о чем мы говорим, ребята, рай для сельхозпроизводителя на отдельно взятой саратовской земле мы все равно не построим». Но мысль эта читалась достаточно внятно. Потому что не может ведь только Саратовская область изменить систему бухучета для сельхозпроизводителей и налоговое законодательство в придачу? А значит, предприятия российского АПК и дальше будут вынуждены содержать гораздо больший, чем в США или Евросоюзе, штат бухгалтеров. И это еще никто всерьез не подсчитывал, насколько значительны в отечественном АПК накладные расходы на содержание охраны на строительных площадках! Павел Жолудев подчеркнул на всякий случай, что не только в США и Европе, но даже в Бразилии ни на одном свинокомплексе или ферме для содержания крупного рогатого скота охранники не используются.

Итог получался грустный. «Очевидно, что без кардинального изменения основных условий повышения конкурентоспособности отечественного АПК говорить о возможности агрессивного импортозамещения в ближайшие 2–3 года преждевременно. То есть, другими словами, нерешенность названных проблем не позволит российскому АПК в средне– и долгосрочной перспективе выдержать конкурентную борьбу на мировом продовольственном рынке».

Жаль, конечно, что чиновник саратовского министерства сельского хозяйства не решился сформулировать претензии к федеральному уровню власти совсем уж жёстко. А на самом деле тут всё просто. Воспользоваться конкурентными преимуществами – несчитанной землей, водой, возможностями людей, желающих обрабатывать землю – мешают низкая эффективность государственных институтов, некачественная антимонопольная политика, неразвитость финансового рынка, и продажная судебная система.

70 процентов мяса и 80 процентов молока в области производится в личных подсобных хозяйствах

Из зала попросили назвать особенности нашего регионального АПК.

Павел Викторович сказал, что одна особенность известна всем. Мы находимся в зоне рискованного земледелия. Отсюда – неустойчивость урожаев в нашем растениеводстве. Так, например, за последние 57 лет у нас только 22 года урожайность была выше 10 центнеров с гектара. И соответственно, мы остро нуждаемся в больших вложениях в систему мелиорации. Второй момент касается животноводства. У нас в отличие от большинства регионов (по крайней мере в ПФО мы сильно выделяемся) доля личных подсобных хозяйств в производстве молока и мяса составляла до 80%. Сейчас по мясу ситуация чуть лучше. Надо понимать, что производство в личных подсобных хозяйствах в разы менее эффективно, а производительность труда в разы меньше, чем на крупных и средних сельхозпредприятиях. Это обусловлено слабой финансовой позицией ЛПХ и неоснащенностью техникой. Выход напрашивается сам собой. Производство и сбыт таких хозяйств надо поддерживать сельхозкооперацией, которая тоже требует бюджетных влияний. И третья особенность, которая оказывает влияние на наш агропром, – это определенная ограниченность бюджета. Ряд регионов более развитых имеют более мощные бюджетные ресурсы, и им легче на условиях софинансирования привлекать федеральные средства.

Потом Павла Жолудева спросили, может ли он рассказать о специфике долгосрочной и краткосрочной политики в деле повышения конкурентоспособности нашего сельского хозяйства.

Он ответил, что самое главное все-таки понимать, что АПХ относится к той сфере, где правила игры на 99% определяет федеральный центр. Но там как-то не очень, наверное, понимают, что в краткосрочном периоде мы можем нарастить производство овощей, но что касается резкого подъема производства плодов и фруктов, мяса и молока, развитие этого производства раньше трех лет не даст результата, а вообще-то речь должна вестись о 5–7 годах. А может, и понимают. И поэтому на краткосрочный период поставили цель просто заменить поставщиков продуктов из зарубежных стран. Но замену надо найти не позже чем через полгода. Ну, вот мы нашли, например, замену мясу свинины из Евросоюза в Китае.

Но озаботившись краткосрочными мерами, государство все-таки должно не забывать о среднесрочных и долгосрочных целях и уже сейчас из федерального бюджета субсидировать сельское хозяйство.

Вот смотрите, государство собирается поддержать производство оборудования для пищепрома. С точки зрения оборудования мы зависим от импорта очень и очень сильно. Там дыра образуется поглубже, чем по импортным продуктам.

Последний вопрос был практически «с поля», от регионального экспортера. Без всякой теории было сказано, что урожай еще не успевает поспеть на саратовских полях, а уже тут как тут иногородние и иностранные скупщики, которые скупают всё на корню. А всё потому что у нас нет своей системы продажи зерна на экспорт.

Но всех разволновавшихся успокоили, что Саратовская область здесь не стоит особняком. Что нормальной системы закупок, например, зерновых бирж, не было создано даже в таком регионе, как Краснодар. А так, конечно, никто не будет спорить, что большая часть маржи от зерна, проданного в другие страны, оседает в карманах перекупщиков.

Надо понимать, что в войне санкций участвуют 43 страны. На одной из сторон – 42

Доктор экономических наук, профессор экономического университета Антонина Сухорукова обратила внимание участников заседания, что импортозамещение продовольствия стало одной из ключевых проблем, обсуждаемых на всех уровнях. Связана проблема с принятыми санкциями Запада и объявленным в ответ на них Россией эмбарго на поставку сельскохозяйственного сырья и продовольственных товаров. «Мера эта ответственная, – сказала Антонина Михайловна. – Степень зависимости страны от импорта продовольствия остается достаточно высокой (импорт составил 37% к объему валовой продукции сельского хозяйства в 2013 году)». Можно ли рассматривать сложившуюся ситуацию не как проблему, а как шанс как для экономики России? Ну вообще-то, есть мнение, что агропромышленный комплекс – это один из приоритетных комплексов стратегического преимущества России. Страна располагает 9% сельскохозяйственных угодий мира, 25% запасов пресной воды, 10% производства минеральных удобрений и всего 2% народонаселения мира. С такими ресурсами при их эффективном использовании Россия должна не только кормить собственное население, но и обладать мощным экспортным потенциалом продовольствия. Однако пока Россия является мировым лидером по импорту продовольствия в первую очередь мяса, молока, овощей и фруктов. Характеризуя современное состояние АПК страны, Антонина Михайловна отметила, что все его сферы нуждаются в глубокой модернизации. Производительность труда в сельском хозяйстве ниже, чем по российской экономике в целом. Хотя в сельском хозяйстве занято 9% трудоспособного населения, удельный вес этой отрасли в ВВП – менее 5%. Но ожидать высоких результатов при минимальном уровне поддержки от государства сложно. И надо прямо говорить, что если не будет выделяться в достаточном количестве финансовых средств, то нынешний шанс резко развить сельское хозяйство может превратиться в еще большую проблему: чужое продовольствие исчезнет, а своего в необходимом количестве не появится.

«Рассматривая «войну санкций и эмбарго», в которую втянуты 43 страны, вряд ли будут в ней победители, – говорила Антонина Михайловна. Необходимо признать, что, с одной стороны, воюют 42 страны, включая все развитые страны, и они способны возместить потери от российского продовольственного эмбарго. Например, уже в августе Евросоюз выделил 125,0 млн евро на покрытие убытков от российского продовольственного эмбарго вплоть до выкупа продовольствия и бесплатной его раздачи населению стран ЕС. С другой стороны, в войне – Россия, крупнейший импортер не только продовольствия, но и всей группы технических средств. У нас потеряны базовые отрасли, в том числе и сельскохозяйственное машиностроение. Уровень импортной зависимости в основных отраслях промышленности составляет 80–90%, а по станкостроению – все 100%. В дополнение к этому у нас в стране дефицитный бюджет, полностью зависящий от цен на нефть и газ. При этом мы почему-то считаем потери противников и почему-то не сопоставляем их со своими».

Доклад Антонины Сухоруковой был внеплановым, ее жестко ограничили регламентом и не дали сказать всего, что планировала доктор экономических наук. Но главное состоит в том, что, по данным профессора, пока российское производство сельхозпродукции не достигло даже уровня 1990 года. Нам надо заместить 58,9% импорта говядины, 31% свинины, 48% сыров, 60,4% сухого молока и сливок, 35,8% животного масла. Поиск новых поставщиков и налаживание процесса доставки продовольствия займут определенное время и неизбежно приведут к изменению ассортимента при росте цен. «Несмотря на заверения правительства в том, что оно готово решительно пресекать удорожание продуктов на внутреннем рынке, этот процесс уже начался, и остановить его проблематично, – говорила Антонина Михайловна. – Особенно могут вырасти цены на все виды мяса, молоко, фрукты». В пример она привела свинину, которая с начала года подорожала уже на 26%. Дело в том, что производство мяса и молока – это отрасли, для модернизации которых потребуются огромные инвестиции и время. «Быстро проблему импортозамещения здесь не решить», – уверена доктор экономических наук. Не менее сложной в краткосрочном периоде будет оставаться проблема импортозамещения яблок. У нас в России производится их около 600 тыс. тонн. Импортируется – 1,23 млн тонн, из них 700 тысяч тонн приходилось на Польшу, где 50% затрат дотируется государством, где кредиты стоят 1–2% годовых, где хранилища (при 100% обеспеченности) бесплатно строит государство. Именно поэтому польские яблоки можно было купить в любое время года. Как быстро мы в России заменим этого поставщика?

Антонина Сухорукова предлагает найти ответы на несколько очень больных вопросов: какой период по времени может реально занять эмбарго и можно ли потом восстановить прежние отношения с западными поставщиками?

Если будет взят курс на полное самообеспечение населения страны собственным продовольствием, то сможет ли государство найти необходимые финансовые средства для осуществления инновационной модернизации? (для этих целей, как подсчитал российский минсельхоз, до 2020 года нужно найти 625 млрд рублей).

Как отразится процесс импортозамещения на макроэкономических показателях и эффективности деятельности отдельных субъектов экономики (регионов, комплексов, предприятий)?

Есть мнение, что импортозамещение столкнется в основном с финансовыми трудностями государства и с отсутствием профессионалов управленцев, способных анализировать ситуацию, делать из нее правильные выводы и принимать стратегические ориентиры. Но Антонина Михайловна считает, что это упрощенный взгляд на проблему. Задачи вообще-то выходят за рамки агропродовольственного комплекса. Нужно возрождать базовые отрасли экономики, и в первую очередь производство средств производства, нужно расширять налогооблагаемую базы, формировать достойные бюджеты, нужно повышать уровень жизни основной массы населения, ведь именно они являются потребителями продовольствия, и не допускать снижения реальных денежных доходов. А пока же видится, что в ближайшей перспективе реализация санкций западными странами сможет затормозить не только развитие продовольственного комплекса, но и развитие экономики России в целом.

Где-то на этих выводах модератор круглого стола на тему «Внешний рынок: снижение зависимости, путь к интеграции и локализации» и прервал докладчика. И отправил ее с трибуны, не предложив залу задавать вопросы. А жаль. По моему-то мнению, это был один из самых интересных докладов.