...Царя и Отечество
Тут у нас в понедельник состоялся очередной День народного единства, кажется, уже девятый по счету. Как водится в России, смысловое содержание праздника оказалось прямо противоположным его названию. Просто появился очередной повод для размежевания, деления и обругивания друг друга. Националисты собрались на «Русский марш» в Москве (в Саратове его без видимых причин не разрешили). Либералы обругали националистов, а те в ответ либералов. Досталось – от тех же либералов – и Алексею Навальному, который заявил, что люди, собирающиеся на «Русские марши», имеют право на свою позицию. Приписав Навальному защиту националистов, демократы яростно принялись его за это клеймить. В статьях членов «Яблока» его уже иначе как «националист Навальный» и не называют. Другие, кто посдержаннее, журили по-отечески, мол, не состоялся Алексей как политик нашей мечты, не дорос еще и так далее. Мы не будем углубляться в эту полемику, отметим только, что позиция наших демократов выглядит не очень демократично. Мол, только наши взгляды верны, остальные от лукавого. И еще утомляет менторский тон всех этих нравоучений: похоже, каждый мнит себя властителем дум, а каждый второй в придачу еще и вершителем судеб.
Еще, на мой взгляд, прошедший день единства имел отчетливо монархический привкус. Дело не только в том, что Путин получил премию Всемирного русского народного собора. Что это за собор, мало кто знает, но награду вручал патриарх Кирилл. Премия была «за сохранение державной России». В чем и как это выражается, трудно разобраться, даже несмотря на разъяснения патриарха: «Под державностью подразумевается мощное, сильное государство, которое само уважает себя и которое уважают все остальные». Совпало и то, что в эти же дни сторонники российской монархии отмечали – весьма скромно – 400-летие дома Романовых. И опять же отношение к этому событию – сплошь ироническое, даже издевательское. Да, толерантность на наших просторах даже и не ночевала. Господа, если мы призываем к уважению чужого мнения, то надо его уважать. Или же честно признаться, что придерживаемся такой линии: «Я всегда прав, а остальные – дураки или негодяи». Тогда скажите, чем такая позиция отличается от доктрины единственного верного учения марксизма-ленинизма.
Мне так за монархистов даже стало немного обидно. Меня самого когда-то пытались привлечь. Давно было дело. Наша семья жила в коммунальной квартире с общей кухней на пять или шесть соседей – точнее, соседок. Была среди них пенсионерка, в прошлом учительница французского языка, Мария Николаевна. Очень гордилась тем, что свои знания языка получила не в советском пединституте, а в Мариинской гимназии. Иногда она зазывала меня, тогда мальчика лет десяти, к себе на чай с плюшками. Сначала, как водится, ругала соседей по общей кухне. Потом доставала из резной тумбочки, покрытой ажурной скатеркой, альбом. «300-летие дома Романовых» назывался тот альбом – и, стало быть, был издан в 1913 году. Очень аккуратно, из своих рук она показывала мне портреты августейших супругов, великих князей, цесаревича и цесаревен и говорила: «Смотри, какие красивые, благородные лица. Не то что эти нынешние». Так что свою порцию привлечения к монархизму я получил. И ничего, за восстановление самодержавия не ратую. Республика мне больше по душе. Конечно, такая, где существуют настоящие выборы.
Вообще-то мне кажется, что мы ко всему относимся с какой-то звериной серьезностью. То ли менталитет такой, то ли похмелье от советской власти никак не пройдет. «Кто не с нами – тот против нас», «Если враг не сдается, его уничтожают» и так далее. Никаких там китайских мудростей вроде «Пусть расцветают сто цветов». Нет, у нас только тот цветок, что мы вырастили, остальные – бурьян и сорняки, а не цветы вовсе.
Недавно в Праге, в Старом городе мы видели манифестацию чешских монархистов. Человек сто пятьдесят шли по улицам старого города с флагами Австро-Венгрии и транспарантами типа «Монархии – да, республике – нет!» Кстати, сопровождал шествие один (!) полицейский. Он шел сзади колонны, присматривал, чтобы автомобилисты не задели демонстрантов. (Случись такое в Саратове, на каждого участника пригнали бы по два, а то по три стража порядка.)
Многие участники были одеты в форму армии Австро-Венгрии, какой я ее видел на рисунках Йозефа Лады – иллюстратора «Бравого солдата Швейка». Легкий ветер шевелил седые бакенбарды и пышные усы участников. Мне, фанату Ярослава Гашека, казалось, что где-нибудь в задних рядах должен обязательно оказаться и сам Швейк с трубкой и пивной кружкой. А проходя мимо очередного забитого туристами кафе, Швейк должен был обязательно воскликнуть: «Да здравствует император Франц-Иосиф Первый!» В свое время именно этой фразы оказалось достаточно для судебных медиков, «чтобы определить психическое состояние Йозефа Швейка как явного идиота».
Но, согласитесь, мы же не пражские судебные медики, чтобы считать идиотами каждого, кто думает не так, как мы.
