«История местная…»
К памяти Алексея Алексеевича Зубова все краеведы относятся с особым почтением, поскольку в годы его губернаторства возникла Саратовская ученая архивная комиссия, заложившая основы архивного и музейного дела в нашей губернии. Объявляя открытие комиссии, Зубов сказал: «История общерусская, и притом история не государства только, но и народа, возможна лишь в том случае, когда предварительно будет создана и закончена история местная, областная…»
Алексей Алексеевич Зубов происходил из дворян Нижегородской губернии. По завершении в 1856 году учебы на геодезическом отделении Императорского пажеского корпуса начал службу корнетом в кавалерии. Через два года был отправлен в Николаевскую академию генерального штаба и по окончании обучения оставлен при обсерватории академии. Позже Зубов занимал разные военные и гражданские должности вплоть до 1876 года, когда по состоянию здоровья вышел в отставку в чине генерал-майора, имея за службу ордена.
В следующем году началась война с Турцией, и Зубова назначили уполномоченным от Общества Красного Креста в Черногорию. Приобретенный там опыт постановки санитарного дела впоследствии, в годы саратовского губернаторства, подвигнул Алексея Алексеевича содействовать созданию в Саратове военно-санитарного общества.
В 1880 году Зубов получил назначение на должность вице-губернатора Екатеринославской губернии, а в следующем году стал саратовским губернатором. Он был женат на дочери тайного советника Марии Николаевне Кокошкиной и имел трех дочерей. Будучи саратовской губернаторшей, Мария Николаевна занималась благотворительностью, устраивала в «Липках» платные народные гуляния и лотереи, выручка от которых шла на помощь малоимущим. Она же вдохновила купцов на открытие в Саратове народной дешевой столовой. Мария Николаевна была избрана председательницей дирекции губернского отделения российского музыкального общества, переживавшего упадок, и не без участия губернаторши начавшего возрождаться.
Одним из значительных дел, свершившихся в Саратове благодаря Зубову, можно считать открытие Радищевского музея. Городская власть всячески тянула с ответом Алексею Боголюбову на его предложение принять в дар художественную коллекцию, поскольку для размещения подарка нужно было построить здание. Художник уже склонялся к тому, чтобы осчастливить коллекцией Казань. «Губернатор Зубов принял близко к сердцу это дело, – вспоминал гласный думы Иван Славин, – и от него начали поступать предложения, понуждающие город принять положительное и благоприятное решение по заявлению Боголюбова… Указывая на медлительность и уклончивость нашего города (…), Зубов сравнивал его с петухом, который в известной басне пренебрег жемчужным зерном, предпочтя хлебные зерна».
Губернатор Зубов отличался щепетильностью в финансовых вопросах. Поселившись в губернаторской резиденции (ныне Московская, 31), он был немало удивлен, что за нее не требовали платы. Дом принадлежал существовавшему с 1754 года обществу купцов и мещан. Губернаторы дом «занимали бесплатно», а общество принимало такое положение, как «приношение из уважения и почтения к высшей губернаторской власти». Алексей Алексеевич «провел в надлежащих инстанциях вопрос об оплате квартиры в этом доме. По его представлению была назначена квартирная плата за весь дом в размере 1500 рублей ежегодно из казенных средств». Одновременно он поручил губернскому правлению проверить законность существования и деятельности общества, владевшего немалым числом зданий.
Общество считалось благотворительным и действительно занималось такой деятельностью, однако деньги тратились и на дела иного характера: на устраиваемые «от имени города торжественные обеды в честь разных особ или по случаю каких-либо празднеств», «на представительство», «на выезд» и т. п. Губернское правление пришло к выводу, что имущество общества должно быть передано городу. Купцы и мещане направили в столицу посланцев, которые наняли адвоката. И «дело пошло в оттяжку». Почти шестилетнего срока губернаторства Зубова не хватило для окончания дела. Общество купцов и мещан просуществовало до Октябрьской революции.
О стремлении Зубова к законности говорит и случай с персидским принцем, который проезжал через Саратов и на несколько часов останавливался в гостинице. Губернатор потребовал оплатить номер и извозчичью коляску для принца из городского бюджета. Ему возразили, что нет закона, обязывающего городскую власть оплачивать путешествия иностранных принцев, и Алексей Алексеевич «возместил этот расход из собственных средств».
В 1884 году Зубов восхитил саратовцев, избавив город от возможного наложения «арестов и запрещений на доходы и имущество». Угроза взыскания миллионной недоимки при объеме городского бюджета в 500–600 тысяч рублей привела бы к приостановке деятельности больницы, библиотеки, полиции, средних учебных заведений, к прекращению выдачи пособий, оплаты расквартировки войск. Зубов сумел использовать очередной оползень Соколовой горы, уничтоживший несколько десятков хибар в Затоне. В документах, направленных в высшие инстанции, он представил рядовой оползень стихийным бедствием, потребовавшим от города огромных затрат. «Взыскивать при настоящем положении с него недоимку было бы крайне затруднительно, жестоко, нецелесообразно», – писал он. Наверху вняли этому губернаторскому представлению, долг списали.
