Губернатора не выбирают. Свидетельства очевидцев выборного процесса

Токсичные выборы в Саратове

Иван Дернов,
координатор «Голоса» в Калуге

Место действия: Саратов, УИК № 317, школа № 95, председатель – Наталия Геннадьевна Кабанова

Я наблюдаю за выборами с 2015 года. И по моему личному опыту, в Калуге фальсификации на выборах не носили злонамеренный характер. Однако факт существования токсичных регионов нельзя было отрицать, поэтому я решил своими глазами посмотреть на 62,2% Саратовской области.

---

Я, Дернов Иван Владимирович, являюсь координатором движения «Голос. За честные выборы» по Калужской области. Я наблюдаю за выборами с 2015 года. В единый день голосования я решил поехать посмотреть, как проходят выборы в Саратове. «Голос» к этому моему решению не имеет никакого отношения, «Голос» никак не поспособствовал мне в том, чтобы попасть на участок. О том, что я еду наблюдать в Саратов, я сообщил в «Голос» только 9 сентября. Я излагаю здесь свою позицию не как волонтер «Голоса», а как независимый наблюдатель. Я потому так подробно это объясняю, чтобы мое мнение не было воспринято как позиция «Голоса». Спасибо за понимание.

Моё видение наблюдательской миссии

Я считаю, что наблюдение прежде всего – это уникальный познавательный опыт, расширяющий границы представлений об окружающей реальности. Только став живым свидетелем происходящего процесса, человек приобретает аутентичные доказательства правдоподобности явления. Поэтому реальный наблюдатель имеет более достоверные убеждающие доказательства степени легитимности прошедших выборов и не передоверит делать выводы о них ни главе ЦИК, ни экспертам «Голоса», ни Навальному, ни кому бы то ни было другому.

По моему мнению, независимый наблюдатель не ставит своей задачей предотвращение фальсификаций, потому что для него важно не отстаивание честности выборов, а фиксация степени их нечестности.

Наблюдатель не подменяет собой правоохранителя или правозащитника.

Предыстория

Я наблюдаю за выборами с 2015 года. И по моему личному опыту, в Калуге фальсификации на выборах не носили злонамеренный характер. Однако факт существования токсичных регионов нельзя было отрицать, поэтому я решил своими глазами посмотреть на 62,2% в Саратовской области.

Составить мне компанию решили ещё трое наблюдателей.

Путь туда

Мы выехали из Калуги на моей машине 8 сентября во второй половине дня и остановились на ночлег в дорожной гостинице за Воронежем. Утром мы продолжили путь. Я планировал, что мы приедем в Саратов днём и возьмём направления на участки в местном отделении партии «Яблоко», предварительная договоренность об этом у меня была с саратовским представителем «Голоса». Однако при въезде в Саратовскую область, в поселке Старый Хопёр, мы были остановлены нарядом ДПС. Сначала мне выписали штраф за грязный задний номер, потом за просроченную аптечку, потом, сославшись на «Операцию «Мак», провели досмотр машины с двумя понятыми на возможный провоз наркотиков. Продержали около полутора часов. Я тогда не придал этому значения, машина из другого региона, вот и привлекает к себе повышенное внимание. После того как мы проехали ещё километров сто, нас снова остановил экипаж ДПС на повороте в населённый пункт Калиновка. После проверки документов мне объявили, что проводится операция «Смерч» (или «Шторм») и нужно пробить машину по базе, не в угоне ли. Я сказал, что уже подвергся этой процедуре час назад со стороны их коллег. На что получил ответ, что это, наверное, была не наша область, а Борисоглебский район (приграничный район Воронежской области). Я сказал, что область была именно Саратовская, но мне ответили, что сейчас связи с ними нет, нужно пробить машину по базе. Мы снова стали ждать. Тут я уже заподозрил, что происходящее с нами не случайно и сотрудники ДПС просто ждут, пока им скажут, что дальше с нами делать. Через 30 минут документы мне вернули с формулировкой «Претензий к вам не имеем», и мы продолжили путь.

На въезде в Саратов нас застопили в третий раз. На этот раз я вышел из машины с уже включенным диктофоном и обнаружил у произносящего приветствие сотрудника ДПС номер своей машины, написанный на руке, на что сразу обратил его внимание.

Сначала он пытался опровергнуть, что это именно мой номер, потом изменил версию, что, дескать, это ему передали по связи как номер машины с плохо читаемым госномером. В этот раз нас долго не задерживали.

В Саратове

«Яблоко» официально работает до 20:00. Мы приехали к офисному зданию немногим ранее этого времени и уткнулись в запертые двери. Тогда мы воспользовались запасным вариантом и взяли направления от кандидата-одномандатника от КПРФ Н.Н. Бондаренко. Все мы оказались на территории Октябрьской территориальной избирательной комиссии, насчитывающей 55 УИК.

Я был членом комиссии с ПСГ на УИК № 317, расположенной по адресу: ул. 2-я Садовая, д. 23, школа № 95.

Председатель УИК – Наталия Геннадьевна Кабанова,

Зам. председателя УИК – Ольга Евгеньевна Дьяконова,

Секретарь УИК – Елена Викторовна Смольнякова,

Член комиссии с ПРГ – Евгения Викторовна Соколова,

Член комиссии с ПРГ – Никита Андреевич Муковозов,

Член комиссии с ПРГ – Наталья Викторовна Дудукина,

Член комиссии с ПРГ – Максим Игоревич Кабанов.

По тому же адресу располагались ещё две УИК, только на втором этаже.

Я пришел на участок в 7:30, зарегистрировался. Больше никаких членов с ПСГ или наблюдателей не было. Они подошли только в 19:30 к подсчёту, как оказалось, это тоже учителя этой школы.

Я узнал у председателя УИК Н.Г. Кабановой до начала голосования следующие данные:

Количество проживающих избирателей на УИК – 2363.

Количество полученных бюллетеней – 2200 шт. (по каждому виду голосования).

Количество членов комиссии с ПРГ – 8 человек.

Количество избирателей, желающих проголосовать на дому – 14 заявок.

Проверил книги избирателей (их было всего 5), все они не содержали подписей избирателей, после чего занял место, отведенное для наблюдателей.

Я решил, что мне нужно следить за явкой, по­этому каждого избирателя, опускающего бюллетень в урну для голосования, я отмечал в своем блокноте и подводил итоги каждые 30 минут.

Количество голосующих было крайне низким, так, за первый час проголосовало 17 человек. Примерно в 9:00 к нам на участок пришел член окружной избирательной комиссии одномандатного избирательного округа № 4 с ПСГ от Н.Н. Бондаренко Олег Олегович Лимановский, он написал жалобу на комиссию № 317, в которой просил объяснить, почему на столе председателя УИК находятся карандаши и другие посторонние вещи (ежедневники, черновики). Однако его жалобу отказались принимать к рассмотрению. Лимановский попросил меня продублировать его заявление и покинул участок. Я продублировал заявление и отдал его в двух экземплярах секретарю Е.В. Смольняковой.

Выборы шли вяло, наплыва избирателей не было. Примерно в 14:00 я обратился к комиссии с просьбой озвучить явку на 14:00, в чём мне было отказано с мотивировкой «Закон этого не требует, явка будет оглашена в конце дня». Я продолжил вести свой ручной подсчет проголосовавших.

В середине дня голосования на нашу УИК пришла избирательница весьма преклонного возраста, и уже оказавшись на территории УИК, она обнаружила для себя, что сегодня не президентские выборы, но все-таки получила три бюллетеня у члена с ПРГ Н.А. Муковозова. По пути к кабинке для голосования она громко возмущалась итогами работы саратовских депутатов и, остановившись около урны для бюллетеней, заявила, что передумала голосовать. Что ей теперь делать? Повисла пауза. Н.А. Муковозов (финалист конкурса «Учитель года 2015», к слову сказать) порекомендовал ей опустить чистые бюллетени в урну для голосования, т.к. это, по его мнению, не запрещено законом. Что пожилая избирательница и сделала.

А теперь спойлер-факт: в итоговом протоколе «Число испорченных бюллетеней» в УИК № 317 – ноль штук. Куда же делись чистые бюллетени этой избирательницы?

Во второй половине дня, примерно с 16:00, я обратил внимание, что к члену УИК № 317 Е.В. Соколовой стали подходить избиратели – молодые люди, получать бюллетени, голосовать и уходить. На массовый подвоз избирателей это было не похоже, но, учитывая низкую явку, я решил удостовериться в паспортных данных одного из вновь подсевших к Е.В. Соколовой молодых избирателей. Как это было. Молодой человек в спортивном костюме лет 27 быстрым шагом вошел в помещение УИК № 317 и целенаправленно проследовал к Е.В. Соколовой. Сел. Она взяла его паспорт, листая его одной рукой, второй вороша страницы списка избирателей. Тут подхожу я. «Можно удостовериться в том, что гражданин имеет регистрацию на территории, закрепленной за данной УИК?» – спрашиваю я. И вот после этого стали происходить события, напрямую свидетельствующие о том, что это «карусельщик» и что я предотвратил голосование «не по паспорту». Я был уверен, что мне сейчас покажут его прописку и ситуация разъяснится. Даже если он не проживает на этой территории, можно было сказать, что избиратель ошибся УИК. Но ситуация развивалась иным образом.

Соколова сразу закрыла паспорт избирателя и заявила, что не может мне показать его прописку, так как это будет разглашением его персональных данных. Хотя я такой же член комиссии, как и она, только без права решающего голоса. «Хорошо, – говорю, – пусть сотрудник полиции удостоверится, что избиратель может голосовать на этом участке». «Нет, – отвечает Е.В. Соколова, – сотрудник полиции тоже не будет смотреть его паспорт. Давайте позовём председателя комиссии!». (Н.Г. Кабанова большую часть времени проводила не на территории УИК.) Председатель комиссии тоже отказалась смотреть его паспортные данные и заявила, что Соколова не успела их посмотреть.

Сложилась ситуация, когда избиратель пришел на участок, и все члены комиссии отказываются удостоверять его личность и не выдают бюллетени для голосования.

Это позволило мне заявить, что Н.Г. Кабанова препятствует избирателю осуществить его волеизъявление.

Видимо, такой поворот событий её немного озадачил. Избиратель тем временем ушёл в туалет, а потом и совсем направился к выходу из школы. Тут я обратился к сотруднику полиции, молчаливо наблюдавшему всю эту картину, чтобы он задержал избирателя, так как происходит правонарушение. Полицейский побежал вдогонку за избирателем, задержал его у выхода и посадил на скамеечку (так и не проверив паспорт). После чего он стал вызывать следственно-оперативную группу, которая была специально создана для разрешения конфликтных ситуаций на участках. Однако дозвониться он не смог, ссылаясь на проблемы со связью, продиктовал мне номер телефона, и я сразу же дозвонился и вызвал СОГ на нашу УИК.

В истории стали появляться новые действующие лица: дама, которая отказывалась называть своё имя (потом я выяснил, что это директор школы Ирина Владимировна Пархоменко), громко удивлялась, почему я мешаю избирателям и не сижу на месте, отведённом для наблюдателей. Когда приехала СОГ, они удостоверились, что избиратель на самом деле не прописан по адресу участка, но мне всё-таки нельзя знакомиться с его паспортными данными, т.к. таков закон.

Мое возражение, что я имею право знакомиться с персональными данными, я не могу их лишь распространять, осталось без внимания.

Записали мои показания, избиратель был отпущен, так как, по версии председателя УИК и ПРГ Е.В. Соколовой, он просто ошибся номером УИК. Вся процедура с начала до конца заняла около часа времени, поэтому в моих подсчётах присутствует лакуна. Но могу сказать, что большую часть времени я находился в вестибюле, и приходящие на УИК № 317 избиратели так или иначе проходили мимо меня, поток их был весьма скуден, поэтому я оцениваю число проголосовавших без моего присутствия в 20 плюс-минус 5 избирателей.

Вернувшись на территорию участка, я попросил члена ПРГ Е.В. Соколову не работать больше со списком избирателей и не выдавать бюллетени. Она отказалась. Тогда я написал заявление в УИК № 317 с требованием отстранить от работы со списком избирателей и выдачи бюллетеней члена ПРГ Е.В. Соколову в связи с утратой доверия по факту вызова СОГ. Председатель сначала устно отказала мне в моём требовании. На моё замечание, что комиссия это коллегиальный орган и тут уместно провести голосование, голосование было проведено. За отстранение Е.В. Соколовой высказался только заслуженный член КПРФ Б.И. Замедлин, за что сразу подвергся коллективному остракизму со стороны коллег. Е.В. Соколова продолжила выдавать бюллетени (есть аудиозапись этого инцидента).

Подсчёт голосов

Первым этапом по ФЗ № 67 необходимо гасить невыданные бюллетени. Когда Кабанова сказала, что остались чистыми 1000 бюллетеней, я сразу задался вопросом: а где же они ещё 800 штук-то возьмут? В урнах для голосования бюллетени едва закрывали дно. Следующий этап – работа со списками избирателей. Я встал со своего места, смотрю на списки. Росписей там мало, несколько на странице. Требую огласить итоги по каждой книге. Мне член с ПРГ М.И. Кабанов (наверное, однофамилец председателя) отвечает, что они огласят председателю. «Вот мы ей передали журналы – значит, огласили, а вам говорить не обязаны». Я подхожу к ПРГ Замедлину и спрашиваю у него: сколько по вашей книге проголосовало избирателей? Он мне отвечает: 77. А председатель общую цифру как сумму пяти книг озвучивает 1200. Я прошу ознакомиться со списком избирателей, в чём мне не препятствуют. На самом деле все страницы испещрены подписями избирателей. Тут на меня начинают шикать пришедшие к подсчёту наблюдатели, что я затягиваю процесс. Тогда я предложил сфотографировать несколько страниц книги, а чтобы не разгласить персональные данные, положил поверх фамилий лист белой бумаги, который своей рукой прикрыла председатель Кабанова. Я сделал несколько фото тех страниц, которые мне больше понравились.

Дальше высыпали бюллетени из урны на стол, рассортировали их по видам голосования и начали подсчёт. Одновременно несколько пачек, методом «за уголки». 

Я осведомился у председателя УИК № 317: «Что здесь происходит?» «Мы всегда так считаем», – был ответ. Цитирование ФЗ № 67 не возымело никакого действия, я сказал, что напишу жалобу на работу комиссии. «Пиши, если хочешь», – отвечали члены ПРГ. Фэйковые наблюдатели, тоже учителя этой школы, Любовь Васильевна Наташкина, психолог, например, утверждала, что видит отметки в бюллетенях, находясь более чем за 5 метров от стола. Остальные наблюдатели тоже были довольны работой комиссии, объясняя это тем, что они ей доверяют. Жалобу я написал (есть аудиозапись нашего общения).

Потом я решил обратиться к сотруднику полиции, чтобы он прекратил противоправные действия. Но сотрудник полиции ответил мне, что не знает избирательного законодательства, его откомандировали сюда только для поддержания безопасности и охраны бюллетеней. Но если я желаю, я снова могу вызвать СОГ. От повторного вызова СОГ я решил воздержаться, но напомнил сотруднику полиции, что имею право обратиться к нему с заявлением. На что он согласился. Я написал ему заявление на имя начальника ОП № 5 в составе УМВД РФ о том, что были ущемлены мои права на наблюдение согласно ФЗ № 67 ст. 68 ч. 21, и попросил ответить мне путем почтовой связи.

Результаты после подсчёта голосов сошлись с данными, которые есть в системе ГАС-»Выборы», контрольные соотношения не нарушены. Копию протокола мне выдали в 1:30 11.09.17. Я осведомился у председателя УИК, можно ли мне сопровождать её в ТИК, на что получил отказ. Тогда я напомнил, что в случае составления повторного протокола они обязаны позвонить мне и пригласить на этот процесс. Впрочем, мне никто не звонил, так как фальсификация удалась на славу.

Следующий день

На следующий день я узнал от своих коллег, что на их УИК фальсификации удалось предотвратить благодаря слаженной работе и давлению опытных наблюдателей. Явка на их УИК № 305 и № 315 не превышает 350–400 человек, а за и.о. губернатора проголосовали меньше 50%. Основываясь на этих данных, я провел анализ Октябрьской ТИК и обнаружил похожие значения только на 8 УИК (кроме УИК № 301, 305, 309, 312, 315, 318, 319, 320). В остальных 47 данные когерентны моей УИК № 317. После этого я сделал персональный вывод о том, что выборы в Саратове в Октябрьской ТИК были сфальсифицированы на 85%.

Многочисленные нарушения были отмечены не только мной, но и другими независимыми наблюдателями из Самарской области. О результатах этих выборов я говорил в интернет-программе местного СМИ «Открытый канал» вечером 11.09.17.

Я направил заявление главе ЦИК Э.А. Памфиловой о зафиксированных мной фальсификациях на УИК № 317.

Теперь моё субъективное мнение

Если честно, мне не так уж важно, кто победил на этих выборах, гораздо важнее, почему учителя опускаются до такого уровня морального разложения, не стесняясь своими действиями дискредитировать как учительское сообщество, так и доверие к институту выборов в России.

Учителя воспринимали меня даже не как дурачка, а как больного человека, то есть, по их мнению, требование соблюдать закон в нашей стране может выдвигать только психически нездоровый человек. 

Нет, никакой законной ответственности за фальсификацию они не боятся, потому что, видимо, в жизни привыкли руководствоваться не Конституцией, а договоренностями с начальством. Фальсификаторы сами не верят в нашу страну и крадут у неё будущее. Работая с детьми, невозможно скрыть ложь, а им приходится постоянно лгать; рассуждая о добродетели, действовать, напротив, подло и вероломно. Я хочу, чтобы предание гласности реальной картины этих выборов превысило то материальное вознаграждение, которое они получили, чтобы репутационные издержки оказались несравнимо выше, чем полученные ими 30 серебренников. Да, я прекрасно понимаю, что члены УИК № 317 – люди подневольные и всего лишь выполняли директиву, но, тем не менее, исполнитель не освобождается от ответственности за выполнение преступного приказа.

Жители Саратовской области хорошо осведомлены, как проходят у них выборы, поэтому голосуют ногами – просто не приходят голосовать.

С одной стороны, это, конечно, тоже форма социального протеста, с другой – намеренное снимание с себя всяческой ответственности и передоверие инструментов по улучшению жизни своего города и области «элитарному классу», «людям из телевизора»; такой внутренний эскапизм от проблем государства, дескать, «моя хата с краю». Если нация складывается из людей с таким мнением, есть ли у неё будущее?

Суть фальсификации

По моему сугубо субъективному мнению, суть фальсификации состояла не в том, чтобы приписать голоса и.о. губернатора Радаеву, так как он набрал большинство голосов даже на тех участках, где фальсификации были предотвращены. Смысл фальсификаций – банальная накрутка явки, чтобы создать легитимность итогов голосования. Что с этим делать? Я не знаю, что с этим можно сделать. Тут, мне кажется, даже люстрация бессильна.