Биржевой курс слова

Почта продолжает приносить мне глянцевые проспекты двух известных банков. Предлагают взять кредиты на покупку машины, приобретение квартиры, развитие бизнеса. Похоже, действуют по инерции. Тем временем во всех средствах массовой информации с начала осени стал устойчивым оборот: «Сейчас, во время мирового финансового кризиса…»

Вообще-то о кризисе стали говорить с начала года. Говорить с некоторым злорадством, ибо кризис был не у нас, а у них. Проблемы «Фанни Мэй» и других ипотечных агентств воспринимались как некое наше достижение. А вот Россия – тихая гавань для инвестиций – примерно так говорил министр финансов Алексей Кудрин.

Но живущий в стеклянном доме не бросается камнями. И в тихой гавани бывают штормы. И когда этот шторм начался, мы первым делом объяснили, что виной всему, конечно же, Штаты. Наша экономика представлялась честной, но наивной девушкой, которая по незнанию оказалась в интересном положении.

Всё вроде так и есть, просто вспоминается, как, набрав дешёвых американских же денег, некоторые наши банки расширяли свои кредитные портфели. Буквально в каждом магазине, торгующем бытовой или компьютерной техникой, оформляли моментальные кредиты. Ноль процентов, минимум документов, никаких залогов. Помните, сколько рекламы этой или подобной халявы было совсем недавно?

Одна моя знакомая, купив в кредит что-то необходимое, была просто засыпана количеством предложений взять ещё кредит. И не устояла, получив по почте кредитную карту с двадцатью тысячами рублей. Сейчас мучается, занимает деньги и возвращает проценты. Которые, как вы догадались, оказались куда выше, чем было написано в рекламных проспектах. Хорошо, она человек совестливый, занимает, но отдаёт. А сколько людей поступает иначе? И скажите, по своей сути это чем-то отличается от ипотечного кризиса в США? По сути – не по объёмам, конечно.

Точно так же враз перестали говорить об ипотечной схеме как о единственно верном пути решения квартирного вопроса. Что легко объяснимо: новые ипотечные кредиты банки уже не дают, а по взятым прежде повышают проценты. Хотя можно предположить, что это чисто психологическое явление: не так уж велики объёмы ипотечного кредитования в России, чтобы они могли серьёзно повлиять на положение того или иного банка. Но, обжёгшись на американском молоке, дуем на российскую воду.

И ещё один интересный фактик: цены на цемент упали примерно на двадцать процентов. Если вы покупаете мешок цемента для мелкого домашнего ремонта, это должно вас обрадовать. Если же вы экономист строительного предприятия – то не может не насторожить. Цены же упали не по причине вдруг появившегося перепроизводства строительных материалов, а, скорее, по причине сокращения спроса. А это признак развития событий по худшему сценарию. Сокращается строительство, следом сокращаются объёмы производства в связанных со строительством отраслях, снижаются потребности в топливе, стало быть, идут вниз цены на нефть.

Теперь прикиньте число тех, кто так или иначе финансово пострадает от такого возможного развития событий. Это к тому, что наши оракулы как мантру повторяли до недавнего времени тезис о том, что кризис ни в коем случае не затронет интересы большинства россиян. Только тех, кто играет на бирже, кто вложил большие деньги в акции. Ну, потерям других, да ещё и богатеньких, мы были готовы и порадоваться. Только, похоже, радость может оказаться преждевременной.

И ещё о словах. 25 июля, Запад вовсю уже трясёт, мы изображаем тихую гавань. И тут прозвучали знаменитые слова о том, что надо бы послать врача главе компании «Мечел». Следом начался один из первых обвалов российского фондового рынка. Биржи пугливы, чутко реагируют на любое слово, любой шаг. Биржи пугливы, а экономисты мрачны. Прогнозируют всемирный спад производства, падение цен на нефть до 30–40 долларов за баррель.

Правда, отдельные оптимисты надеются, что наша реальная экономика, в сущности, не пострадает, лишь лопнет пузырь биржевых спекуляций, не имеющих к реальному сектору никакого отношения. Кому-то придётся продавать Бентли и особняки на Рублёвке, но мы-то здесь при чём?

Пока ещё возможны различные варианты развития ситуации. Но одно определённо ясно: слова, которыми нам пытались объяснить смысл происходящего, обесценились ещё больше акций американских ипотечных компаний.