Как в Петровске разорили пчеловодов
Больше двух десятков жителей Петровского района подали заявления в полицию по факту массовой гибели принадлежавших им пчел. По подсчетам пасечников, с начала июня пострадало более 800 пчелиных семей. Владельцы понесли значительные убытки: с учетом минимальной закупочной цены на мед сумма недополученной прибыли превышает 2 миллиона рублей, не говоря о потерянных вложениях в расходные материалы и лекарства. Многие пострадавшие — пенсионеры и сельские безработные, пасеки были для них основным источником дохода.
Как полагают пчеловоды, насекомые погибли из-за обработки соседних полей пестицидами.
По мнению пасечников, массовые отравления пчел, произошедшие нынешним летом в нескольких регионах центральной России, могут быть признаками масштабной экологической катастрофы.
Последнее китайское предупреждение
«Кризисный штаб» заседает в деревне Гудошниково, на даче одного из пчеловодов — Виктора Кривоножкина. Виктор Петрович, майор милиции в отставке, организует заседание по всем правилам. Под яблоней — стол президиума, покрытый клеенкой с красными цветами. На столе — список пострадавших с указанием количества пчелосемей и местонахождения пасеки.
В Гудошниково пострадали 12 пасечников и 140 семей насекомых, в Сосновоборском — пять человек и 229 пчелиных семей, в Абодиме — шесть человек и 402 семьи. «Я вчера всех объехал вместе с участковым, видел, что на пасеках творится. Мертвые пчелы выпадают из ульев и слоем лежат вокруг, пригоршнями можно собирать!» — рассказывает Виктор Петрович.
По его словам, гибель насекомых началась 2 июня. На следующий день пчеловоды из соседних сел стали перезваниваться и поняли: бедствие — массовое. «Я этой дачей 29 лет пользуюсь. Ни разу такого не было! — вспоминает Кривоножкин. — Я развожу миролюбивую породу пчел. Но в последние недели к ульям не подойти: пчелы стали агрессивными, кидаются. По часу крутятся на месте, как будто в конвульсиях, и умирают».
«Слово предоставляется Валерию Голодаеву», — объявляет председательствующий. Валерий Николаевич (работник культуры с почти 40-летним стажем, а ныне безработный предпенсионер, лишившийся единственного источника дохода) надевает очки и берет листочек с тезисами выступления. «Я тут подготовился немного. А вы, уважаемые пчеловоды, подсказывайте, если что», — кивает он коллегам.
«Полмесяца прошло, но государственные службы так и не могут назвать причину гибели пчел. Это инфекция, излучение, может, Америка на нас что-нибудь сбросила? Когда в прошлом году умирали свиньи, все суетились, а по нашей проблеме — ноль», — говорит Голодаев. Напоминает, что нынешним летом такой же мор произошел в Краснодарском крае, Воронежской, Курской, Липецкой, Рязанской, Брянской областях, «это уже стало правилом: травить пчел».
«Пчела — одно из самых древних насекомых на планете. Мамонты появились и исчезли, льды наступали и отступали, пчёлы всё пережили. Кто их теперь угробит? Китайская химия и местный непрофессионализм. Нельзя опрыскивать медоносные растения в фазе цветения, это даже человеку без агрономического образования очевидно, — разводит руками Валерий Николаевич. — Согласно СанПиНу сельхозпроизводитель обязан предупреждать население о предстоящей обработке не позднее чем за трое суток. Это должно делаться через СМИ и с помощью информационных щитов на поле. В реальности в районной газете публиковалось объявление о том, что химобработки планируются в период с мая по октябрь!».
«Нас фактически ограбили»
Как поясняет пенсионер Андрей Герасимов, предупреждения с такими расплывчатыми сроками бессмысленны: «В жару летки можно закрывать на два-три дня максимум, иначе пчелы погибнут. Вывезти куда-то пасеку на весь сезон — нереально. Мы специально выбрали эти места, чтобы не было необходимости кочевать. Да и здоровье уже не то, 80-килограммовые ульи ворочать».
Как рассказывает Андрей Анатольевич, у него пострадало 20 пчелиных семей. Пасека была существенным подспорьем для семейного бюджета: «Я хотя бы пенсию не тратил — помогал дочке, а сами мы пчелами жили». Крупных заготовительных контор, куда можно было бы сдать мед, в Петровске нет. Перекупщики сбивают цену до смехотворных цифр: например, в 2016 году за килограмм меда давали 85 рублей, в 2018-м — 65 рублей (розничная цена меда на рынках Саратова — от 300 рублей). Чтобы самостоятельно продавать мед на рынке в райцентре, нужно оформить паспорт пасеки (2,5 тысячи рублей за бланк и по 200 рублей за анализы с каждой пчелосемьи), зарегистрироваться в информационной системе «Меркурий» (это тоже платная услуга), арендовать место на рынке и каждые две недели заново сдавать платные пробы меда.
Собирая с пчеловодов немаленькие деньги, государство не дает никаких гарантий того, что потравы не повторятся.
«Неизвестно, выживут ли мои пчелы. Нас фактически ограбили», — вздыхает Герасимов.
Александр Шамарин начал заниматься пчеловодством три года назад. Пытался взять кредит на открытие дела в Россельхозбанке, но безуспешно. Деньги взаймы дали родственники. Александр купил подержанный инвентарь, но всё равно обустройство пасеки обошлось в круглую сумму. Три улья стоили 15 тысяч рублей. Пчелы — по 5 тысяч рублей за семью, нужны еще медогонка, воскотопка, вощина, рамки, дымари, сетки, ножи, лекарства и т. д.
В августе прошлого года Шамарин потерял работу в охране. Пасека стала единственным источником дохода. У Александра растут двое детей.
Из-за нынешнего мора пострадали все девять пчелиных семей, принадлежащих собеседнику. «Я еще долги не отдал. Видимо, с пчеловодством придется завязывать и ехать куда-то на заработки, — пожимает плечами Александр. — В Петровске работу найти можно, но больше 11 тысяч рублей даже не обещают. Непонятно, откуда берутся цифры средней зарплаты, о которых по телевизору говорят».
«Районный совет ветеранов потому и подключился к этой проблеме, ведь большинство пострадавших — пенсионеры и безработные, — говорит председатель совета Юрий Соковнин. — В Петровске с работой туго. На заводе „Молот“, где работало больше 10 тысяч человек, осталось человек 500 и зарплата — минималка. На заводе автозапчастей было 2 тысячи человек, теперь — крохи. Птицефабрика, хлебокомбинат — всё прихлопнулось. Люди, которые не могут найти работу или получают минимальную пенсию, стараются как-то прокормить себя, а их бьют по рукам. В прошлом году в деревнях свиней жгли. В этом — пасеки потравили».
По словам Соковнина, полиция отреагировала «на удивление хорошо»: у пчеловодов приняли заявления, погибших насекомых передали на экспертизу в областную ветеринарную лабораторию. «Остальные ведомства никак себя не проявили. Из природоохранной прокуратуры никто не приехал. Росприроднадзор, Роспотребнадзор — никакой реакции. Районное сельхозуправление прошлепало ситуацию. Глава района Денис Фадеев обещал провести встречу с пострадавшими жителями, но в последний момент ушел от разговора», — говорит Юрий Степанович.
Пользуясь присутствием прессы, пасечники решили выразить свои требования к власти в форме пикетирования. «Отойдите, пикет одиночный», — предупреждает Юрий Степанович.
На середину огорода, между помидорными грядками и смородиной, выходит один из старейших пчеловодов Сергей Новичков, разворачивает лист ватмана. Черной тушью по линейке выведено: «Д.Фадеев! Требуем привлечь к ответственности отравителей пчел».
Химия и жизнь
Предполагаемое место отравления жители вычислили сразу: «В начале июня цветут только два медоноса — эспарцет и горчица. Причем именно на горчице потравились пчелы в Воронеже и Рязани. И у нас один из фермеров в нынешнем году впервые посеял эту культуру».
Новичков, остановив свою «Ладу» на пригорке, показывает вдалеке желтую полоску: «Обычно пчела в это время работала по балкам, вдоль речек. А в этом году вся туда пошла. До Абодима отсюда два километра, до Сосновоборского — три, а пчелы обрабатывают территорию радиусом до пяти километров».
Правда, доказать свои подозрения пострадавшие не могут, пока не объявлены результаты ветеринарной экспертизы.
Сергей Иванович водил пчел с самого детства, как он выражается, «еще когда без штанов бегал». Отработав 45 лет на «Молоте», поселился в родительском доме в Абодиме. Поставил во дворе девять ульев. Закупил краснодарских маток породы карника: «Они миролюбивые, а у меня же помощники здесь — внуки». Теперь насекомые кучками лежат на земле. «Неделю уже не сплю, сердце кровью обливается. Ох, и смотреть даже не могу!» — хозяин машет рукой и, резко повернувшись, идет прочь со двора.
«А я десять корпусов уже снял. Совсем пчелы не осталось», — абодимовский пчеловод Николай Плотников показывает на груду опустевших ящиков во дворе. Всего у него пострадали 73 семьи. Синие пчелиные домики рядами стоят в саду среди вишен. Не сразу становится понятно, почему пасека кажется странной: среди ульев неестественно тихо.
«Я прямо пакет дохлых пчел перед прокурором на стол положил. Говорю — разбирайтесь! Он мне: у нас правовое государство. Но где же тогда наши права?! У нас паспорт есть ветеринарный, анализы, все бумажки, что у нас — экологически чистое производство, а вы нам пасеку уморили! Мы сами воду качаем, сами за свет платим, сами на себя работаем, никакой помощи не просим, отвяжитесь от нас, только не травите!» — пчеловод Владимир Спирин мечется между рядами затихших ульев. В траве под ногами хрустят мертвые пчелы.
Пасека Спирина — одна из самых крупных в районе, 250 семей. «Было 250! — поправляет Владимир Викторович. — Я 120 семей держал на племя, ко мне люди приезжали из Оренбурга, Башкирии, Пятигорска! А теперь что?!». Разом сникнув, собеседник присаживается на опустевший корпус и курит одну сигарету за другой.
Как полагает Спирин, его пчелы отравились из-за обработки соседнего пшеничного поля от жука-кузьки. «В пять утра я услышал, как обрабатывают поле за посадками. Побежал туда. Говорю инженеру по технике безопасности: что ж вы делаете, пчелы же пострадают! А он мне спокойненько так отвечает: да, ну и что? — горячится Владимир Викторович. — Химия не только на пчел влияет. Мы все этим дышим и это пьем. Пчела вымрет, кто будет растения опылять? Что мы, люди, кушать будем? Это настоящая экологическая катастрофа».
